ГЛАВА_8 (1/2)

Сосредоточенно щелкая мышкой, Юнги был погружен в создание новой музыки. Он проигрывал запись снова и снова, напрягая весь свой слух, чтобы довести всё до идеала. Хотя Юнги не жил идеалами и не стремился к ним. Он просто плыл по течению, но в музыку отдавался он на все двести процентов. Он мог не обращать внимания на голод, усталость и посторонние звуки. Поэтому чтобы вернуть Юнги на землю, нужно было сильно постараться.

Юнги подскочил в кресле, когда громкий стук просочился даже через наушники. Кто-то настойчиво тарабанил по двери.

— Да-да, — поднялся он поспешно.

В маленькую студию вошел ворчащий старший брат Юнги — Юндже, с камерой на рекорде. Юнги сначала озирался по сторонам, безмолвно задаваясь вопросом, что происходит, а затем увидел Чимина с тортом в руках. Встретившись взглядами, Чимин запел своим сладким голосом:

«С днём рождения тебя! С днем рождения Юнги…»

До Юнги только дошло, что на самом деле он позабыл, какой сегодня день. Часы показывали ровно полночь. Длинная стрелка медленно двинулась в сторону. Наступил его день рождения.

— Точно, — Юнги был приятно удивлен. Качая головой, он дослушал поздравительную песенку и задул свечи. Чимин передал ему торт и начал лично поздравлять именинника, обняв его со спины и положив голову на плечо.

— Так не забывайте, что вы здесь не одни, — с камерой маячился Юндже, снимая парочку приближенно.

Покрасневший Чимин спрятался за Юнги, а Юнги, оставаясь в кадре, подхватил пальцем белый крем с торта и направил в сторону брата, пытаясь его запачкать. Чимин поймал губами палец с кремом и облизнул.

— А-а. Ну-ка не смущайте старшего братика, — отвернулся с камерой Юндже.

Все громко засмеялись с этой неловкой ситуации. Чимин попросил прощения и добавил, что так делать больше не будет. Юндже вздохнул. Он не мог злиться на младшего. Юнги похлопал брата по спине:

— Спасибо, хён.

Юндже отвернулся во второй раз, еле сдерживая слезы. Эти двое были просто невыносимо милыми. А ведь когда-то Юндже ударил младшего брата за то, что тому нравились парни. Точнее это вышло ненамеренно и внезапно. На лице старшего брата смешались разные чувства. Он был ошарашен и смущен.

Это произошло сразу после выпускного Юнги. Младший пришёл лично к брату и рассказал о своих настоящих чувствах, после чего получил сразу по лицу. Юндже не сдержался и использовал силу, но тут же успокоился, чувствуя боль на костяшках, и извинился. Юнги не защищался. Он продолжал стоять с твердым взглядом, не проронив ни слова.

— Почему ты рассказал об этом мне, а не родителям, идиот?

— Потому что ты всегда был на моей стороне, хён. Я пойму, если тебе противно. Можешь ударить меня еще раз.

— Э-э. Не буду я этого делать. Это просто удивило меня, — сразу стало совестно старшему, и он сам отвернулся, схватившись за затылок. — Эх, ну нельзя же вот резко выпаливать о своей ориентации, Юнги-я.

— Прости, хён. Больше не буду. Так значит, ты принимаешь меня таким?

— Вот же. И тебя совсем не смущает говорить о таком. Ух, — не мог успокоиться Мин-старший. Юнги перед ним был совсем невозмутим, не отступен. — Хах. Ты никогда не говорил о своих чувствах так прямо, значит, ты уверен в этом. Как я могу запрещать тебе что-либо. Это твоё решение. Ты не ребенок, а уже взрослый человек и сам решаешь что любить, а что нет.

— Я рад, что ты так думаешь, хён, — громко выдохнул Юнги, наконец, расслабившись и убрав серьезность с лица.

— Так я знаю этого человека, ну с которым ты… — Юндже снова смутился и сразу проглотил язык, не желая договаривать. В голову лезли самые постыдные мысли.

— Да, ты знаешь его, — на лице Юнги проявилась мягкая улыбка, которую брат не видел уже давно. Младший брат не часто показывал свои настоящие чувства, хотя в детстве был активным веселым мальчиком, но из-за строгого воспитания они не часто говорили об отношениях в семье.

— Понятно. Ну, как старший брат, я буду присматривать за тобой, Юнги, но ты знаешь, в нашем обществе «таких» людей не жалуют. Так что будь осторожен…

Юнги отчетливо помнил тот день и слова старшего брата. Он всегда доверял ему. Хоть удар брата был болезненным, а синяк не сходил неделю, он всё же был счастлив, что не побоялся признаться Юндже первым в своей ориентации. Юнги послушался его и старался жить осторожно, чтобы это не мешало ему и Чимину. Прошло уже много лет, как завязались их отношения, и Юнги ни разу не сомневался в своих чувствах.

«Спасибо, хён…» — хотел бы он сказать это еще раз лично.

Казалось, это случилось совсем недавно. Юнги выпустился из школы, занялся музыкой, а рядом поддерживал его любимый человек и старший брат. Большего ему и не надо было. Если еще весной, кто-то сказал бы ему, что он окажется закованным Чон Чонгуком в сыром подвале, мучаясь в кошмарах и испытывая невыносимую боль в груди, он бы ни за что не поверил. Но Юнги уже сбился со счета, сколько прошло часов, дней, недель, как он видел дневной свет, когда он видел Чимина.

”Чимин...”

Изо дня в день. Одно и то же. Закованный в сыром подвале. Чонгук спускался, чтобы накормить Мина и убрать за ним. Чон сменил несколько раз повязку вокруг талии, а потом вовсе перестал бинтовать. Рана на спине затянулась. Она уже не была такой болезненной. Только иногда когда он переворачивался на скрипучей кровати, чувствовал слабую коль. Наручники натирали вокруг кисти до ран, Чонгук старался бинтовать их, но Юнги сам убирал повязку и стягивал руку, пока боль не усиливалась и не звенело в ушах. Смердящий сыростью запах стал совсем привычным. Он думал об этом, только когда пробуждался, и уже не обращал внимания весь остальной день. Чонгук без умолку болтал, если оставался подольше, но Юнги просто не слушал и игнорировал его присутствие. Юнги даже не знал, стоит ли благодарить за всю помощь, повязки, еду, или ненавидеть этого парня. Только оставаясь наедине с самим собой, он мог дать слабину и давиться слезами, пока усталость не брала над ним вверх. Он был готов даже уже принять правду, но каждый раз видя лицо Чона, он не мог отбросить свои чувства. Он не верил, что Чимина больше нет.

Продирающий до костей холод сковал тело Мина. Подрагивая, полусонный он попытался натянуть одеяло, но медленное прикосновение по оголенному животу разбудило его. Юнги открыл глаза и застал перед собой Чонгука, протирающего старшего влажным полотенцем.

— Что… — выпучил глаза Мин. Он был полностью голым.

— Не дергайся, хён, — Чонгук смочил полотенце в ведре и продолжил протирать старшего. Вода была теплая, но от прикосновений кожа покрывалась мурашками.

— Что ты сделал со мной?

— Ты сильно вспотел, хён. Я просто протираю тебя. А ты что подумал? — юноша посмотрел на Мина, и старший узнал в нем того прошлого Чонгука, с которым они познакомились в кабинете музыки. Чон всегда смотрел невинным взглядом, когда чего-то не понимал.

— …