Часть 30 (2/2)
Мужчина облокотился на спинку софы, заглядывая на потолок. Вычурная люстра хорошо справлялась с освещением комнаты, тёмная краска потолка не отличался чистотой, в углах висела свежая паутина, даже здесь далеко от зала пахло дымом сигар. Нос вдруг защекотал знакомый запах жасмина: подобные духи стояли у Виолетты в спальне, отдавая свой аромат в воздух. В её комнате приятно находиться, Разиэлю стало понятно это с её первого и последнего приглашения: везде свет, режущий глаза, и все же до дрожи привлекательный, а аромат духов с жасмином утопает в нотах лекарств и подобных трав. Во рту начало неприятно вязать, в груди появилось тепло от воспоминаний, как смешно девушка хмурит тонкие, почти сливавшиеся с кожей брови.
–Ты пришёл поговорить, но молчишь. Скажи мне, что заставляет тебя быть таким странным? – Акико не была лично знакома с младшей сестрой мужчины или совсем маленьким братом, однако даже они не заставляли его менять что-то в своём поведении. –Когда отдал мне улицу, то часто наведывался к этим нимфеткам, а теперь тебя словно переклинило. Неужели ранили, или вся былая сила постепенно зачахла за шесть лет?
–Если тебе дорог язык, то сама прикуси его, а не то вырежу. – Такого оскорбления он ещё не слышал в свой адрес, посему оскалился. –Знаешь же, что Эдвард, как пес, хранит верность одно девушке?
–Хочешь сказать, что ты влюбился? – Девушка в мгновение округлила глаза, и, получив в ответ лишь кивок, надула губки. –Тогда мне очень жаль её.
–Если скажешь, что это была шутка, то я подумаю, чтобы ничего с тобой не делать. – Рука мужчины скользнула по бокалу, заставляя алую жидкость наполнить рот.
–Так кто же она? Стой! Я угадаю! – Внимательно задумавшись, Акико перебрала дочерей знати, которых знала. –Это одна из дочерей маркиза Хассе? Слышала, старшая хочет стать министром где-то на юге, а близняшки так сильно отличаются характерами, что многим трудно поверить в их родство. Мужчины переговариваются, словно у каждой отменная фигурка, поэтому тебя так интересовал вопрос о женской фигуре?
–Не угадала, ещё варианты? – Мужчина потягивал алкоголь, довольствуясь беззаботностью.
–До меня доходили слухи, будто бы герцог, засевший на дне, стал проявлять неподдельный интерес к дочери графа Розитис. Правда или всего лишь слух? – Её глазки загорелись, пыхая интересом.
–Теперь угадала. – Кивнул Разиэль. Ему известно о каждом слухе, что ходит по стране, будь то недостаток урожая на севере, или дама, хрюкнувшая во время крупного чаепития. Только вот в последнее время столица гудела о двух вещах: графе Розитис и наследнике империи.
–Расскажи мне о ней. В слухах говорят только её имя. Виолетта, кажется. – Ноги Акико выскользнули из туфель, уместившись на софе, и девушка облокотилась на подлокотник, обнимая бокал. Ей не приходилось слушать о делах сердечных, а за свою жизнь могла назвать только двух мужчин любимыми: отец и Разиэль.
–Строишь из себя мать?
–Старшую сестру. Для твоей матери я слишком молода.
–Нет уж, мне и своих старших хватило.
–В отличие от них, я не собираюсь отказываться от тебя, Разичка. – Девушка мило улыбнулась, отпивая значительную часть вина. –Теперь рассказывай, а не то буду вытягивать информацию из Эдварда.
–Её волосы чистые, как хрусталь, и очень нежные. Правда она за ними совсем не ухаживает, один раз видел, как она расчёсывалась, почти выдирая их. Она часто болеет, кости кожей обтянуты, но каждый взмах руки или поворот головы элегантный. А её глаза не сравняться ни с одним самым дорогим изумрудом. – Мужчина облокотился на спинку софы, чуть съехав по ней, и направил взор вверх, словно на потолке появилось изображение Виолетты, с которого он списывал характеристики.
–Мне казалось, что только девушки романтизируют каждый вздох. – Усмехнулась Акико. Едва ли в мире найдётся мужчина, который будет рад жене с прошлым проститутки, посему в борделе никто не задумывается о тёплых чувствах к противоположному полу, их девиз: исключительно работа.
–Ты говоришь, что я романтизирую? – Разиэль, будто ошпаренный, подорвался с удобной позы и схватил бокал. –Видела почерк Эдварда? Красивый и понятный для каждого. Он убил на него кучу времени, а всё лишь для того, чтобы писать книжки для любимой. Недавно он просил поставить новый шкаф в его комнату, потому что в старых нет места, а они все битком забиты книгами и стихами о ней.
–Вы хорошие друзья. Оба извращенцы. – Хихикнула девушка, массажируя пальцами ног обивку софы.
–С чего я извращенец? – Непонимающе выгнул бровь мужчина.
–А кто мне только что описывал больную девушку, как произведение искусства? – Ей и вправду не понять, почему взор такого человека, что может провести ночь в компании девиц, только ручкой помани, пал на больного ребёнка.
–Вообще-то, она очень красивая, а то, какое у неё телосложение не имеет значения. – Он замолчал, опустив глаза в пол.
Возможно для других его выбор и покажется странным, но Разиэля всё устраивало в Виолетте. Средний рост казался ему вполне милым, грудь, что точно поместиться в его ладони, придавала девушке большего очарования, сугубо, по мнению мужчины, к тому же другим будет не на что пялиться и Виолетта сможет полностью принадлежать ему. Разиэль осёкся в собственных мыслях. Алые глаза обратились к Акико, молчаливо пьющей алкоголь.
–Я признался ей на недавнем балу. Правда, на другом языке и она ничего не поняла, но уверен, раскраснелся тогда, как мальчишка, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. – Эти воспоминания приносили ему по-детски чистую и огромную радость, но мужчина погрустнел. –Сегодня утром она сказала, что ненавидит меня за прошлый вечер, а я ведь мог не поддаваться и спокойно бы отправил её спать.
–Разичка, я не ясновидящая, чтобы понимать тебя с полуслова. – Акико тепло улыбнулась, пододвинулась ближе и обняла Разиэля за плечи.
–Для неё я – садист, которому нравится играть с чужими эмоциями. Сам виноват, начал себя так выставлять, а потом просто не стал выходить из образа. – Мужчина глубоко вздохнул, и рассказ полился сам, будто требовал, чтобы его услышали.
Акико внимательно слушала, даже не притрагиваясь к бокалу. Рассказ Разиэля о помешенном принце, без колебаний готовый отрезать ноги той, которой хотел принести клятву верности, очень потряс девушку. Ей приходилось видеть множество больных ублюдков, без зазрения совести издевающихся над работницами борделей, но их зверства не были настолько серьёзными, можно даже назвать их мелкой руганью. За известия о мёртвом котёнке мужчину несколько раз ударили по голове, отчитав, как провинившегося пса. А в конце рассказа о совместном вечере, Акико прыснула и повалилась на софу с громким хохотом.
–Чего ты смеёшься? – Нахмурился Разиэль, ощущая себя клоуном больше, чем когда он выставляет себя таковым.
–Вы два дурака, хотя нет, ты один дурак. – Вытирая уголки глаз, девушка поднялась, схватившись за бутылку, дабы намочить пересохшее горло. –Не виню Виолетту за её поступок, когда к тебе пристают, а после обращаются ещё больше, как с вещью, ненависть для того, кому она доверилась, вполне обычное дело. Однако если бы ты правда ей воспользовался, то, конечно, это моё мнение, но сейчас бы твоя куколка лежала в кровати совсем сломанная.
–На что намекаешь? – Мужчина сильнее нахмурился, недоверчиво сузив глаза.
–Ни на что, просто говорю как есть. В общем, просто поговори с ней. Недопониманием и молчанием только усугубляешь дело. Хочешь просто смотреть, как она растёт – пожалуйста, твоё право, но запомни, что раны заживают с должной заботой, а цветы выглядят лучше, когда их опыляют; недоглядишь, и она станет женой какого-нибудь графа. – Она посмеялась над самой собой, показывая, что хмель уже ударил в голову, и уткнула нос в сладкий аромат вина.
И их совместный вечер продолжился до следующего рассвета, сопровождаясь мелкими историями об обыденном, смехом захмелевшей Акико и полными бокалами полусладкого. Как только пылинки стали сверкать на лучиках не греющего солнца, Разиэль попрощался со спящей девушкой, сладко сопевшей в собственные колени, и ушел. Ему было понятно: медлить с объяснениями нельзя. Когда мужчина уходил из графства, то мог уверенно сказать, что компания второго принца Виолетте не сильно помешает, да и видеть соперника в ребёнке – глупость. Для начала стоит протрезветь, а после отправиться в графство.