Глава 25 (1/2)

–Только середина осени, а я уже заболела. – Прокашляв в кулак, я села в кровати.

–Ничего, мне нравится тебя лечить, к тому же, много кто болеет в холодное время года. – Ивонет установила в кровати поднос-столик, на котором поставила тарелку бульона и стакан с отваром.

Октябрь был в самом разгаре: деревья усердно сбрасывали старый наряд, трава жухла, дожди стали частыми гостями, а солнце меньше грело землю. Несколько дней назад, после недели дождя, я попросила проветрить комнату, пока это возможно, и как итог: простуда. Принимаю то, что я не бессмертная, но мне необходимо выздороветь к следующему вторнику, и, если я не потерялась в календаре, то это через три дня. Не то, что меня интересует праздник в честь юбилея императора, просто наобещала всем, кому можно, что я там появлюсь. Ивонет отпускать одну опасно, эти неотёсанные неумехи налетят на неё, как коршуны, и вряд ли кто-то поможет. Неделю назад Дьюи прислал письмо, в котором рассказал о последних днях, он всё перевернул в шутку, но контекст остался печальным: люди из его дворца постепенно сбежали в другие, осталась только одна служанка и повар; Освальд стал чаще навещать его, постоянно оставляя брату неудачные подарки в виде разбитой утвари, разорванных картин или перемешивал все масляные краски, которыми Дьюи только учится рисовать. Кайн присылает мне бутылку виноградного сока каждую неделю, а недавно оставил записку, мол «был бы не против увидеть вас в добром здравии на ближайшем балу, Виолетта». Когда об ухудшении моего здоровья узнал граф, то сказал, что может послать императора к чёрту на куличики, но останется рядом, дабы со мной ничего не случилось за время его отсутствия. Последним ударом стали Аннет и Разиэль. Девушка со временем стала больше понимать наш язык, начинала лучше говорить, почти не проглатывая слоги и буквы, а так же заинтересовалась этикетом. Когда она пришла ко мне с очередным письмом и застала в постели с компрессом на горле, то заплакала, умоляя меня не умирать. Как оказалось позже, она приняла компресс за гору бинтов, которыми мне перевязали перерезанное горло, за своё незнание она очень долго извинялась, а я выучила одно слово на её языке. В свою очередь Разиэль отправил мне коробку лекарств, отметив, что Грей никогда его не подводил, и, Аннет лично проследит за тем, что я принимаю их. На вопрос «к чему такая опека?», я получила ответ «если будешь болеть, то я ещё дольше не смогу поиздеваться над тобой».

Аннет уселась рядом со мной, взяв в руки ложку, она лично давала мне лекарства Грея, определяя их по запаху и цвету, хотя на флакончиках были бирки с названиями и инструкцией применения. Почерк на этих кусочках бумаги напоминал мне наших врачей: корявый, с трудом разберёшь, что написано. К слову Ивонет легко могла всё прочесть, это талант врачей?

–А-а-а. – Открыла рот девушка, дабы я повторяла за ней.

–Я знаю, что надо… – Ложка с горьким содержимым оказалась во рту. У меня странное чувство дежавю.

–Расиль велел. – Закрыв флакончик, Аннет вытерла ложку о салфетку. –Кушать.

Ложка легла на деревянную поверхность подноса-столика, девушка поднялась со своего места. Каждый день она нюхала все баночки, выявляя, какое лекарство испортилось, пока стояло в теплице, созданной для меня с помощью обильной топки камина. Я посмотрела на бульон. От золотистой глади исходил приятных пар, запуская в воздух аромат вареного мяса и приправ. Не успела я запустить ложку в бульон, как Аннет недовольно уставилась на дверь, шикнув. В комнату вошла Мелисса с букетом розовых азалий и хрустальной вазой, поставив цветы на тумбу рядом с кроватью.

–Герцог Лацис? – Поинтересовалась я.

–Неизвестно, они стояли у входа с открыткой, в которой было написано только ваше имя. – Служанка пожала плечами.

Аннет подошла ко мне, начав сосредоточенно укутывать каждую клеточку тела в одеяло. Пальцы, обёрнутые тёмной тканью, пошевелились, будто танцуя, и крышки флакончиков одновременно слетели с громким щелчком. Нос защекотали разнообразные запахи лекарств, сливавшиеся в одну какофонию, девушка же глубоко втянула их носом, вновь потанцевала пальцами, что заставило крышки мигом закрыть флакончики.

–Домой. – Коротко оповестила меня Аннет, схватив из коробки три флакона.

–Удачного пути. – Я поспешила заглушить ревущий желудок, отправив ложку в рот.

–Кушать. – Погрозила мне пальцем девушка.

Она быстро отправилась к тумбочке, на которой стояли цветы. Словесно и жестами Аннет отгоняла Мелиссу подальше, хмурила тонкие, светлые брови. После небольших переговоров девушка забрала с собой букет, не оставив вазы, и испарилась. На мой немой вопрос, служанка сняла с рук перчатки.

–Аннет сказала, что от этих цветов странно пахнет, и посоветовала избавиться от всего, к чему прикасалась ваза или цветы. – Девушка выглядела вполне спокойно, нежели обычно.

Уверенна, что после моего появления в этом мире, Мелисса, часта волнующаяся из-за здоровья Виолетты, стала больше трепать себе нервы, однако сейчас она изменилась, будто смерилась с тем, что я постоянно влипаю во что-то, даже сидя на месте. Ивонет неуверенно посмотрела на белые перчатки служанки, такие носила вся прислуга в доме, но девушка почему-то внимательно уставилась на ткань. Она достала очки, в которые вставлялись цветные линзы, и установила два фиолетовых стекла.

–Стоит проветрить комнату. – Покружившись, будто в поисках чего-то, сипло проговорила Ивонет.

–Что не так? – Я выгнула бровь.

–Не могу сказать точно, потому что не уверенна, что это. – Очки легли на кровать у меня в ногах, а девушка поспешила открыть окно и дверь балкона.

–В таком случае, стоит вымыть тумбу. – Отправив перчатки в карман фартука, Мелисса выскочила за дверь.

–Хотя бы на что это похоже? – Поинтересовалась я, отправляя в рот ложку.

–Цветочная пыльца, но не только она, что-то вроде воды и лимонного сока. – Холодный ветер ударил Ивонет по лицу, та поёжилась, обняв себя руками.