Дополнение: о глубокой мудрости и философическом угаре. (1/2)

«Попадаются книги, в которых умственное расстройство их авторов бросается в глаза и профану. Один автор утверждает, что он умеет сам колдовать и может посвятить читателя в черную магию, другой воплощает в поэтические образы бредни, признаваемые психиатрами верным признаком безумия. Третий излагает в книге мысли и чувства, свойственные малым детям или умалишенным. Большинство сочинений, о которых я буду здесь говорить, дают полное основание признавать их авторов невменяемыми. Однако, несмотря на это явное сумасшествие, «тонкие ценители» ухитряются открывать в них «надежду будущего», «новые нервные возбуждения», таинственные красоты и выставляют их удивленным ротозеям откровениями гения».

— Макс Нордау, «Вырождение»/«Карикатурные формы мистицизма».</p>

В части про то, насколько подробно имеет смысл описывать события сюжета, я затрагивал тему глубинного смысла. Суть проблемы в том, что сюжет заполняется типа как возвышенной мудростью, глубокой и сложной философией, на деле превращаясь в невнятный кусок бог знает чего.

Здесь мы разберём некоторые моменты, которые стоит учитывать всякому, кто хочет блеснуть некой мыслёй или же желает почитать что-нибудь такое.

Но прежде, я должен напомнить читателю, что философией мы называем две вещи:

• Изложение некого мировоззрения, с обоснованием почему оно так, а не иначе. В таком смысле философия имеет право на существование.

• Наука, изучающая всеобщие закономерности всего на все. В этом смысле философия долгое время была тождественна метафизике, и является лженаукой, основанной на ложной идее объективизации языка. Я уже несколько раз говорил на эту тему в своих трудах, в частности в дополнении «Как описать магию» и в «Нигилистической критике софизма Достоевского», потому останавливаться не буду; лишь напомню, что философия объективизации языка лженаучна, это надо держать в голове при знакомстве с любым текстом, претендующим на глубокомыслие.

Итак, основные проблемы:

• Абстрактная глубинная мудрость — это некая высказанная типа как возвышенная фраза, предложение и даже некий кусок текста или весь сюжет, смысл которого понять сложно по причине его расплывчатости и неоднозначности. Признаюсь сразу — будучи радикальным рационалистом до мозга и костей, я ненавижу глубинную абстрактную мудрость, ибо твёрдо стою на том, что даже самые сложные вещи нужно и можно высказывать ясно, чётко и понятно, и именно в этом кроется достоинство по-настоящему глубокой мысли [1].

«Есть стереотип Глубокой Мудрости. Смерть: завершите шаблон: «Смерть дает смысл жизни». Все знают этот стандартный ответ Глубокой Мудрости. И он включает в себя как одну из составляющих аплодисменты. Если вы скажете подобное, люди согласно кивнут, поскольку мозг завершит шаблон и они знают, что им предписано кивнуть. Они могут даже сказать «Как мудро!», возможно в надежде самим показаться глубокомысленными. Но они не будут удивлены; они не услышат ничего выходящего за пределы стандартного; они не услышат ничего, насчет чего у них не было бы мыслей. Можно назвать это убеждением в мудрости — мысль с меткой «очень мудрая», и это завершаемый стандартный шаблон для «глубокой мудрости», но сам по себе не приносящий опыта озарения.

Люди, пытающиеся выглядеть Глубоко Мудрыми, часто выглядят повторяющими за другими пустышками, поскольку они пытаются казаться глубокомысленными, вместо того, чтобы оптимизировать».

— Юдковский.

</p>

Можно выделить несколько смежных сущностей:

• Философия оракулов, она же гегелевщина — термин, который предложил Карл Поппер для обозначения запутанных философских высказываний и/или систем, чей смысл невозможно внятно понять, которые либо перегружены, либо банальны, но высказаны нарочито усложнённым языком, как правило, с большим числом всевозможных метафор и стереотипных Глубинных Мудростей; а также, что самое главное, с большим количеством не подлежащих верификации утверждений, если речь идёт о чём-то научном. Классический отрывок из Гегеля:

«Что линия не состоит из точек, а поверхность не состоит из линий, это вытекает из их понятия, так как линия есть скорее точка как сущая вне себя, а именно как относящаяся к пространству и снимающая себя, а поверхность есть точно так же снятая, сущая вне себя линия. Точка представлена здесь как первое и положительное, и мы исходим из неё. Но можно изобразить дело обратным образом, поскольку пространство на самом деле есть положительное, поверхность же есть первое отрицание, а линия — второе отрицание, которое, однако, как второе отрицание есть по своей истине относящееся к себе отрицание, точка».

Как следствие, даже в этом примере, где речь идёт о сугубо математических объектах (точка, линия, поверхность), для проверки высказываний о которых не требуется проведения экспериментов, а достаточно просто логического анализа, конкретное утверждение — «линия не состоит из точек» (нелепое с точки зрения математика) — становится нефальсифицируемым из-за ссылок автора на «специальную логику, отличную от математической», правила которой (по контрасту с обычными правилами логики) явно не описываются.

По понятным причинам такой стиль преобладает в оккультизме. Цель философии оракулов — зачаровать слушателя, но не донести мысль [2].

• Синдром Коэльо — склонность писать подобным образом, фактически сводя текст к философии оракулов в вычурном пафосном духе, при этом зачастую скрывая за этой спесью какую-то банальность, либо благозвучную хуету [3].

Яркий пример — это беседа короля Италии Пипина с учёным того времени Алкуином:

Пипин: Что такое буква?

Алкуин: Страж истории.

Пипин: Что такое слово?

Алкуин: Изменник души.

Пипин: Что рождает слово?

Алкуин: Язык.

Пипин: Что такое язык?

Алкуин: Бич воздуха.

Пипин: Что такое воздух?

Алкуин: Хранитель жизни.

Пипин: Что такое жизнь?

Алкуин: Для счастливых — радость, для несчастных — горе, ожидание смерти.

Пипин: Что такое смерть?

Алкуин: Неизбежное обстоятельство, неизвестная дорога, плач для оставшихся в живых, приведение в исполнение завещаний, разбойник для человека.

Пипин: Что такое человек?

Алкуин: Раб старости, мимо проходящий путник, гость в своем доме.

Пипин: На кого похож человек?

Алкуин: На сферу.