1 (1/2)

Люди становятся сильнее благодаря воспоминаниям, которые не могут забыть. Это и есть взросление.

Цунаде Сенжу. Наруто.</p>

— Ты жалкий и ничтожный! — в парня летит очередное оскорбление драгоценной будущей мачехи. — Ничего в этой жизни не умеешь и ничему не учишься!

Сколько еще это будет продолжаться? Каждый раз одно и то же.

Парень закатывает глаза, кусает губу, сдерживая вырывающуюся агрессию, что с каждым днем только растёт и крепнет. Ненависть оседает на подкорке сознания, проникает глубоко в сердце, течёт в крови. Чужие длинные светлые пряди хочется намотать на собственный кулак, хочется ударить головой о стену, чтобы раскроить череп, чтобы видеть, как густая кровь будет медленно стекать по чужому красивому лицу, но такому отвратительному, стоит открыть рот.

— Тупорылый кусок дерьма, — вместе со словами летит кружка, что стояла на столе.

Успевают увернуться, чтобы услышать звон разбившейся посуды о стену, которую самому в итоге и придётся убирать.

— Ты закончила? Мне нужно учиться, — сквозь зубы, с еле контролируемым равнодушием.

Так и хочется все высказать, собрать чужие шмотки и выставить за дверь. Жаль вот, что отец не видит и не верит, что его новая драгоценная пара сущая гадюка, заползшая в чужой дом и постоянно кусающая сына, наполняет его ядом, заполняет ненавистью до краев.

— Продолжай и дальше тратить деньги моего отца, только отстать уже от меня, а, — указывает рукой на выход из комнаты, в которую та ворвалась и начала орать, не объясняя причины.

— Ты, щенок, как смеешь мне такое говорить?! — глаза налиты кровью, слюни вылетают почти с каждым словом. Отвратительно и мерзко. — Я привела этот дом в порядок! Забочусь о вас!

— Хватит! — удар по столу. — Ты у меня вот тут уже сидишь, — показывает на горло. — Кому ты тут лечишь?! О ком ты заботишься? В уши мне не заливай давай, думаешь я не знаю, что ты отцу на уши присела, чтобы сбагрить меня из этого дома? Чтобы в университет для омег отправил?! Чтобы в общежитии жил?! — он правда пытался держать себя в руках, очень старался не срываться. — Да ты уже год только и делаешь, что унижаешь меня! По каждому пустяку залетаешь в эту дверь и начинаешь орать! Что с тобой, блять, не так?! Ты вообще двинутая на голову? Совсем мозгов не осталось со своими этими ботоксами, или что ты там колешь?

— Тэхен! — звучит строгий голос отца с первого этажа.

Попадос.

И так каждый чертов раз. Отец никогда не слышит, как эта искусственная стерва орет на него, вечно только его ловит на оскорблениях в ее сторону, а та и рада.

Мужчина быстро оказывается в дверном проеме, а девушка сразу прижимается к крепкому телу, ища защиту. Только вот защита нужна совсем не ей, а тому, кто устал от этого всего дерьма, тому, кто родной кровью является, кто тоже слаб и нуждается в заботе крепких рук, в чертовых объятиях!

— Снова звонили с его учебы, я хотела разобраться, а он вот опять… — голос притворно грустный и обиженный, только эту смену эмоций видит лишь парень.

— Я просил тебя уже столько раз не обижать ее, не грубить и сдерживаться! Что ты за омега такой, что ведёт себя как самый настоящий, сорвавшийся с цепи альфа?! — мужчина смотрит строго, совсем не чувствует, как сам обижает сына, не видит этой боли в глазах, что точная копия самой первой и чистой любви. — Что с тобой творится?! Разве так тебя воспитывали?

Это красная кнопка, которую нажали, не задумываясь. Первая слеза срывается на нежную щеку.

— Лучше бы я умер вместе с папой, — зло шипит, выходя из комнаты, задев чужое плечо, что должны подставлять единственному сыну, а не той, что лишь и умеет тратить не свои деньги.

Тэхен хватает куртку из гардероба, влетает в кроссовки и покидает дом.

Ему нужно остудиться, привести мысли в порядок, поплакать где-то в тихом месте, вспоминая папу и прошлое, когда всё еще не было поделено на «до» и «после». В настоящем тоскливо и больно, очень холодно и плохо, но именно воспоминания помогают стоять на ногах и идти дальше, к цели, к мечтам, будущему. Тэхен знает, что папа никогда не хотел бы, чтобы его сын опускал руки и сдавался. Но… Иногда очень хочется опустить. Сдаться и ничего не делать, поставить время на паузу, чтобы жить лишь воспоминаниями.

Последние брошенные слова были слишком больными и Тэхен это знает, как и то, что отцу никогда бы не хотелось их слышать, потому что он тоже приложил много сил, чтобы вернуться к нормальной жизни после смерти самого дорогого человека. Но слово не воробей, как говорится…

— Как же все достало, — шепчет надломленно и упирается затылком в дерево.

У него есть одно любимое место, где удается отчистить голову, смыть в озеро, чтобы спрятало в себе всю боль и мысли, которые роем пчел жужжат. Здесь тихо и немноголюдно, по крайней мере поздним вечером. Сейчас нет никого, потому что время позднее. А собственно который час?

— Черт, — раздраженно выдыхает, потому что забыл телефон дома.

Тэхен поднимается с холодной земли, отряхивая спортивные штаны, и направляется к выходу. На одной из лавок небольшого сквера замечает человека, поэтому спешит узнать время.

— Извините, — на него почти сразу устремляется чужой взгляд.

Пожалеть почему-то успевает почти сразу, что решил подойти. Эти глаза смотрят с холодом, не таким как у обычного незнакомца на незнакомца, а другим… Каким-то глубоким, словно льется из груди, а там айсберг, что не растопить. Лицо равнодушное, не выражает абсолютно никаких эмоций, даже раздражения от того, что потревожили. Тэхен сглатывает, но все же решает спросить, раз начал:

— Не подскажите мне время, пожалуйста? — чувствует непонятное давление, потому сглатывает нервно.

Он омега и весьма красивый, знает это прекрасно от окружающих людей, и знает также, что бывает в позднее время с такими как он, особенно в последние пару месяцев, когда воруют людей, а именно омег.

Чужой взгляд неожиданно скользит по нему оценивающе, от него холодок по коже, хочется поскорее развернуться и уйти. Время словно застыло, жалкие пару секунд тянутся ничтожно долго, а руки в карманах начинают мелко дрожать. В голове миллион мыслей разлетаются, готовятся на старт.

— Почти двенадцать ночи, — чужой голос звучит тихо, с хрипотцой от долгого молчания. — Не самое удачное время для поздних прогулок молодым омегам, не боишься?

Боится. До бешеного сердцебиения в груди, до капель пота по спине и дрожи в ногах. Сейчас.

— Неудачно вышел из дома, — натягивает легкую улыбку. — Спасибо, до свидания.

Он уже спешит развернуться, как вдруг его хватают за локоть, крепко сжимая через куртку. Тэхен чувствует сильную хватку, что отдаётся болью, и в испуге смотрит на собственную руку, а потом на альфу, который, заметив страх, расслабляет хватку и неожиданно дружелюбно улыбается.

— Не составишь мне компанию? — улыбка на лице никак не сочетается со взглядом – все еще холодным и отталкивающим. — Посиди со мной совсем немного, я был бы рад компании такого воспитанного мальчика.

Что делать в такой ситуации? Лучше подиграть, чтобы поймать момент и сбежать позже, или сделать это сразу? Тэхен всегда считал, что злить альф не стоит, что нужно свести возможную агрессию на минимум, что нужно быть очень приветливым, если хочешь выбраться из опасной ситуации. Живым.

— Мне нужно возвращаться домой, там, наверное, уже очень волнуются, — пытается улыбаться, но удается с трудом, потому что его всего пробрал ужасный страх. — Но если вам так одиноко, то я могу совсем немного посидеть с вами.

— Было бы прекрасно, — наконец, отпускает руку и чуть двигается, освобождая место для второго человека.

Тэхен чувствует себя натянутой струной, еле сдвигается с места и присаживается на самый край лавки. В сквере никого нет. Совершенно. Кажется, даже листья не чувствую ветра, все застыло, как и он сам от ауры человека рядом. Нервно кусает губу, сжимая в карманах руки в кулаки. Он лишь чувствует, как его рассматривают, как заинтересовались, а отсюда и мысли жуткие. Если его будут насиловать, есть ли смысл звать на помощь? Или лучше поддаться и, опять же, свести боль на минимум, получив в подарок сохраненную жизнь? Стоит ли прямо сейчас срываться с места и бежать, что есть мочи? А если побежит следом? Если вдруг догонит…?

— Поссорился с родителями? — подаёт голос альфа, а Тэхен дёргается.

— Просто вышел прогуляться, — нервно улыбается, кивая самому себе, мол так и есть, просто прогуляться.

Совсем неудачно.

— А вы? — нужно сделать вид, что не боится. Хотя бы попытаться…