Глава 18. (2/2)

— Ага, ты мне тоже нравишься, — произносит он, и его дыхание касается губ Сяо. — В таком смысле.

Сяо растворяется в нем, в поцелуе, сгорает под его ладонями и не думает ни о чем другом, кроме Венти.

-------------</p>

Венти мычит и еще ближе прижимается к Сяо. Он теплый, почти слишком теплый, но Сяо не двигается. Не смеет.

Это сон, и он уверен: одно неверное движение разрушит его.

Поэтому он лежит абсолютно неподвижно, вдыхает аромат цветов и живет ощущением того, как, закинув ногу на его бедро, а руку на грудь, Венти обвивает его. Его голова прислонена к плечу Сяо, и, когда бы не захотел, Сяо целует его в макушку.

Каждый раз он получает ответный поцелуй — в шею, в плечо, в ключицы, всюду, куда Венти может дотянуться. Это опьяняет, и данное чувство бурлит в груди, подталкивает его руку взять одну из косичек Венти и покрутить ее вокруг пальца. Венти кратко и мило смеется, а лицо Сяо болит от улыбки. Он на сто процентов уверен, что никогда в жизни так много не улыбался.

Мысли о Чжун Ли, как грозовые тучи, проплывают в голове, но он отгоняет их — не сейчас, еще рано. Он пока не готов спуститься со звезды, на которую его отправил Венти.

— Я тебе нравлюсь, — вслух говорит Венти, и на это утверждение Сяо, забавляясь, фыркает.

— Нет. На самом деле я тебя ненавижу, — без юмора заявляет он, и Венти вскидывает голову, чтобы скорчить гримасу очевидного подозрения. Сяо наклоняется, прижимается к губам Венти своими, и тот опять растворяется в его объятиях.

Все происходит медленно и сладко, время превращается в сироп, пока Сяо целует его, а Венти мычит ему в губы и забирается на его колени. Сяо без подсказки садится и крепко прижимает Венти к своей груди.

— Не верится, — бормочет между поцелуями Венти, и Сяо решает, что, вероятно, тот намеревается говорить независимо от его действий. Так что он оттягивает свободный воротник свитера Венти, прослеживает поцелуями его шею, ключицы. Минутку он наслаждается тишиной, поскольку Венти полностью забывает, что собирался сказать. — Не верится, — вновь пытается он, и, касаясь его теплой кожи, Сяо улыбается, — из-за тебя мы… лишались этого… — Сяо выдыхает в его шею, после чего отстраняется, чтобы взглянуть на него.

— О, ведь ты вел себя так очевидно, — вскидывает он бровь, и Венти морщит носик.

— Я вел себя довольно очевидно, — позволяя недоверию вспыхнуть на лице, Сяо наклоняет голову.

Венти ровно настолько, чтобы скрестить руки на груди, откидывается назад.

— Вел. Думаешь, я с кем попало делю постель? — губы Сяо размыкаются, а затем захлопываются, протест умирает на языке. — Следовательно, — явно довольный собой, заключает он, — это ты виноват, — подчеркивает это самодовольной ухмылкой с тычком в грудь Сяо, и последний смеется.

— По-твоему, я с кем попало делю постель? — парирует он, и, однозначно расстроенный, что его слова использовали против него, Венти в очередной раз морщится. Сяо лишь улыбается, заключает Венти в объятия и возобновляет свое важное занятие — целовать каждый сантиметр его кожи.

В самом дальнем уголке на задворках сознания он видит, как Венти с обнаженными ногами лежит перед ним и чуть ли не умоляет его-

Возможно, в другой раз, когда мысль об этом не будет сводить Сяо с ума. Когда это не будет так ново, когда он сможет не торопиться и быть уверенным во всем, что делает, во всем, чего хочет. Во всем, чего хочет Венти.

И все же это ужасающе заманчиво.

Тем не менее Сяо сглатывает, проводит языком по ключице Венти и резко выдыхает из-за тихого звука, который издает Венти, из-за того, как он прислоняется к нему. Из-за того, как его руки опускаются на спину Сяо, забираются под его кофту, и от этого кожа Сяо покрывается мурашками.

Он запрокидывает голову, и Венти, должно быть, понимает, чего он хочет, ведь наклоняется и без слов захватывает его губы своими, а Сяо решает, что может быть полностью уверен в одном: ему нужен Венти, целиком и полностью.

-----------</p>

После нескольких порций рамена и почти часа мужественного притворства, что не отключается, Венти быстро засыпает, но Сяо на это требуется гораздо больше времени.

За окном темно, в комнате Венти еще темнее, а сам он уснул на груди Сяо и не оставил ему никакой возможности добраться до сине-зеленой лампы, не разбудив его. Поэтому он лежит в темноте и слушает дыхание Венти.

Именно в этот момент возвращаются мысли о Чжун Ли, непрошенные и нежелательные из-за приходящих с ними противоречивых напоминаний.

Первое, что любовь причиняет боль. Что она всегда неизбежно это делает. Что он будет страдать, что Венти будет страдать. Что все это закончится, ибо все когда-нибудь заканчивается, и это причинит боль, о которой Сяо даже не может думать из-за поднимающегося вместе с этим в груди страха.

Второе, что ему следует, как советовала галлюцинация Чжун Ли, найти баланс. Несмотря на грядущую боль, принять счастье.

Сейчас — с Венти в его объятиях — гораздо труднее принять это, чем тогда, когда все это было очень далеко, когда и боль, и счастье были не более чем невозможным будущим. Но теперь у него это есть — счастье и Венти. И это лучше, намного лучшее, чем он мог ожидать, чем мог мечтать.

И боль будет гораздо сильнее — так и должно быть, от этого никуда не деться. Даже если мир невероятным образом развернется в его пользу, в их пользу, боль неизбежна. Потеря неизбежна.

Не будет ли тогда милосердием покончить с этим сейчас? Уйти, поблагодарить за момент яркости и принять за него толику боли, но исключить риск чего-то гораздо более опустошительного в будущем?

В темноте ни Венти, ни галлюцинация Чжун Ли не спорят с его мыслями, и он погружается в них, позволяет им окружить себя и затянуть внутрь — с точки зрения логики так будет наиболее разумно. Так будет наименее болезненно для них обоих. Конечно, не сильно, но…

Сглотнув, Сяо опускает взгляд на медленно и легко дышащего Венти в своих объятиях. Уже потерявшего кого-то по независящим от него обстоятельствам Венти. Не заслуживающего печали, не заслуживающего больше боли Венти. Не будет ли лучше для него, если Сяо предотвратить любую возможность этой боли?

В глубине души он слышит аргументы, слова, к которым не хочет прислушиваться. Это милосердный выбор, но Венти делает его безрассудным, слишком готовым поддаться собственному эгоизму. Ради Венти ему лучше быть милосердным.

Когда Сяо поднимается с кровати и бесшумно идет к двери, Венти почти не шевелится. Он стоически игнорирует наворачивающиеся на глаза слезы, кричащую и бушующую против его решения боль в груди.

Рука дрожит, когда он поднимает ее, тем не менее все равно открывает дверь. После чего выходит в коридор. Направляет ноги в сторону своей комнаты. Зажмуривает глаза и едва не срывается, когда по щекам начинают течь слезы.

Он твердит себе, что так будет лучше. Лучше, чем оба в перспективе испытают боль.

Он делает шаг, потом еще один. Движется к своей комнате и отказывается оглядываться.