Глава XVII. Границы непристойности (1/2)
Люцифер
Буфовирт сидела в кресле, массируя виски, как если бы её мучила сильнейшая мигрень. Вельзевул молча наблюдал за кромешной тьмой неба из окна моей библиотеки. Неистовство громыхающего пару минут назад спора сменилось грузной тишиной. Всему виной была яркая вспышка сверхновой звезды, по божественному обыкновению не сулящая ничего хорошего.
— Чёрная, мать её, дыра… Чёрт! — выругался демон, сжав дрогнувшую руку в кулак.
Вельзевул шумно повернулся, приковав к себе мой взгляд. Его жёлтые, наполняющиеся гневом глаза сверкали в полутьме комнаты.
— Возвращай её, Люцифер! Ты не хуже нас знаешь, что это… — он ткнул рукой в окно. — Это грёбаный космический знак, что всё идёт под откос.
Я отвернулся. Он был прав. Сверху вниз по иерархии демонов Ад постепенно затягивало горячей, вязкой смолой самоуничтожения. Буквально кожей я ощущал эти изменения в мироздании, но до последнего отказывался верить, что причина в заключении Вики.
Её возвращение означало быструю смерть. Я не мог даже предположить насколько сильна или слаба душа Королевы сейчас. Это была рулетка, в которой шансы на выигрыш стремились к нулю.
— Что тебе ещё нужно? — Буфовирт устало посмотрела в мою сторону. — Шепфа не станет махать красным флагом у тебя под носом, чтобы ты исправил свои ошибки.
— Ошибки?! — не выдержал, сорвавшись на рык. — Ты прекрасно знаешь, зачем я это сделал. Риски были минимальными…
Архидемоница потупила взгляд в пол.
— У тебя было достаточно времени, чтобы найти способ вернуть ей чувства и исцелить душу, — апатично проговорил Вельзевул. — Люцифер, я понимаю, что ты совершенно иной Властитель Преисподней. Сатана уже давным-давно пренебрёг бы чьим-то благополучием. Но так или иначе… Ты должен принять решение.
Буфовирт поднялась и подошла к мужу, коснувшись его плеча.
— Мне нужно ещё немного времени… — прошептал еле слышно себе под нос, укладывая лоб в ладони. — Дерево разрослось. Но, что бы я не делал, оно остаётся сухим и безжизненным. Что-то не так…
— Никто из нас не в силах решить за тебя, — печально произнёс Вельзевул.
Высвободив лицо из рук, я взглянул на них. Сильнейшие демоны, терзаемые неведомым давлением, разрушающим мир, стояли передо мной. Их серые лица со строгим бесстрастием вглядывались, словно пытаясь вынести вердикт. Мне было нечем парировать в ответ.
— Душа Белиала всё там же?
Буфовирт недоверчиво сверкнула синевой глаз.
— Да, но…
Я поднялся, прерывая её дальнейшие попытки что-то сказать.
— Усиль охрану Астарота. Я иду в Коцит.
***</p>
Гладкий сверкающий лёд озера прятался под сводом высокой пещеры. Многие Непризнанные, став демонами, удивлялись — само сердце Ада покрыто коркой вечной мерзлоты. Сюда воспрещалось входить сторонним без особого дозволения или соответствующего статуса. Да и вряд ли кто-то по доброй воле захотел бы совершить здесь прогулку.
Будучи не проклятой душой, бессмертный ощущал зловещее притяжение коснуться холодной поверхности. В этом таился смысл злополучного места: самые тёмные помыслы усиливались, обнажались потаённые желания, а уж если имелись грехи — путь был заказан.
Озеро простиралось на далёкие мили вперёд. Предатели рода человеческого были заточены в колкий лёд. Кто по горло, кто по пояс, а кто-то просто по щиколотки.
Недалеко от Коцита были построены специальные усыпальницы для особых душ с выходом к водам. В одной из них была скрыта Вики. Однако, Белиалу предоставили место в первом ряду. Он был прикован к одной из стен такого сооружения.
Спутанные тёмные волосы скрывали лицо некогда сильного архидемона. Кожа напоминала тонкий бледный пергамент с чёрными прожилками истончившихся вен. Запястья, стянутые резными кандалами, кровоточили настолько насколько это было возможно для измученного тела. Казалось, что он вовсе не дышал и был мёртв. Но я ощущал струящееся тепло страдающей души.
Подойдя чуть ближе, осмотрелся. Глубокая трещина во льду словно рана саднила на теле Преисподней. Хлюпанье снежной каши внутри слышалось даже у берегов.
— Чем обязан визиту самого Владыки Ада? — хриплый голос донёсся снизу от меня, но я не шелохнулся.
— Нужно поговорить.
— О-о-о… Ты ко всем низвергнутым поболтать заглядываешь, или это я такой особенный? — предатель нарочито выделил последнее слово, глумливо усмехнувшись.
Я повернулся к нему, сложив руки на груди, и ещё раз осмотрел страждущего. Лицо Белиала осунулось, выставив острые скулы наружу, а губы, покрывшиеся сухими коростами, почти исчезли.
— Я задам лишь один вопрос, и ты безоговорочно дашь на него ответ. Ни лишних слов, никакого сотрясания воздуха.
— Дай угадаю, — он потянулся телом ко мне, насколько позволяли цепи. — Это насчёт твоей сумасшедшей жёнушки, которую ты запер тут неподалёку?
— Нет. Не угадал.
Белиал жеманно приподнял плечи и опустился обратно.
— Тогда во-о-о-н та штука, — бывший демон кивнул в сторону трещины. — Ты думаешь, что всему виной заключение Королевы. Ха! Возможно.
Я резко опустился, схватив его за горло. Белиал судорожно засвистел сквозь сжатые полосы губ, хватая хоть какой-то воздух.
— Что тебе известно об этом?
— То же, что и остальным, — прохрипел он, лихорадочно дёргаясь от моего натиска. — Я знал, что так будет. Она начнёт погибать. Медленно, но верно… Ах…
Слегка ослабив хватку, позволил ему говорить.
— К тому моменту кто-то из демонов должен был помочь мне, и я вернул бы свою силу. Других источников нет. Я изучил всё, что только можно. Виктория — идеальный сосуд, питающий своё содержимое. Она бы погибла, но баланс остался бы сохранён. Я вернулся. Сказке конец.
С силой откинул его на место. Белиал неестественно дёрнул плечами, прижимаясь к стене спиной.
Это было не то. Он так же сетовал на баланс и даже в своих гнусных планах старался оставить всё прежним. Может всему виной моё малодушие в отношении Вики? И Дьявол может лить слёзы, потеряв своих любимых. Но стоило ли оно того?
Это любовь? Не было ли все это наваждением или истинным сумасшествием?
Откровенно говоря, мне было плевать. Кто мог осудить меня за все эти чувства? Отец? Да, он бы действительно устроил настоящую пытку, дабы выжечь всё это дерьмо из самого сердца. Но его здесь не было. Со мной не было никого. Я остался один.
С её появлением в моей жизни, на меня обрушился шторм, ураган невиданной силы. Я противился, отталкивал и грубил. Словом, делал всё, чтобы сохранить чистый эгоизм своей души и спасти сердце. Но она всё равно умудрилась разбить его. Хоть и спустя столько лет.
Я продолжал любить. Даже сейчас, стоя рядом с предателем, был готов на всё. Лишь бы знать, что действительно происходит, и есть ли у меня время на её спасение. Такую власть она имела надо мной, пусть и находясь по ту сторону жизни и смерти. Мой шторм.
— Сам Король Ада не смог укротить какую-то Непризнанную, а она всё равно уделала тебя… Какой ты жалкий.
— Заткнись, иначе я…
— Что? — он рассмеялся. — Усилишь мои муки? Разрежешь от живота до глотки, чтобы выпотрошить всем на обозрение? Я тебя прошу… Ну, же! Повесели меня!
Голос Белиала звучал с истеричным надрывом. Мои слова забавляли его и не пугали вовсе.
— Люцифер-Люцифер… Я унижен, заточен в Ад, как жалкий человечишка… Что ещё ты можешь со мной сделать?
— Хватит разглагольствовать. Ты видел, как треснул Коцит? — меня злило его издевательство, особенно учитывая непоколебимую правоту бывшего демона.
— Нет. Не видел. Очнулся, когда лёд впился в кожу сильнее, — он неприятно поморщился.
Отвернувшись, я сжал кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони. Подлец или действительно не знал, что произошло, или как всегда умело скрывал правду. Рычагов давления не было.
Делая шаг вперёд, остановился, услышав его сиплый голос.
— Стены рушатся… Рушатся и падают, Люцифер. Ты нарёк предателем меня, а сам чем лучше? Теперь ты заплатишь за всё, что натворил. За всё!
Не собираясь слушать его бред дальше, я пошёл вперёд. Белиал продолжал истерично кричать что-то вслед. Но его слова не имели веса и исчезали, как пар в этой мёрзлой пещере.
Кьяра | Лира
Рея вихрем носилась по комнате, собираясь на одно из своих контрольных заданий с ментором, пока я скучающе наблюдала за её потугами выбрать подходящую одежду.
Я не понимала, почему им нужно было отправляться именно под ночь. Но с учителями не поспоришь.
— Как-то ты слишком переживаешь за то, что будет на тебе надето, — нервно бросила я, перекатываясь на кровати с локтей на спину.
Судя по звукам, ангел остановилась где-то недалеко от меня.
— Лира, мы же обговорили это…
— Да не ревную я! — подскочив, зло взглянула на подругу, державшую в руках пару моих корсетов.
— А звучишь так, словно ревнуешь. Не я выбирала Эоса себе в менторы. Да и к тому же, мы друзья и всегда ими были.
— Тогда это, — я кивнула в сторону одежды. — Вряд ли тебе подойдёт. Возьми моё лёгкое бежевое платье. Непримечательное и простое — как раз для задания.
Как бы я не хотела признавать это, но ревность захлёстывала разгорячённой волной. После случившегося на поле Эос был тем, кто нашёл меня и успокоил.
Задумавшись, невольно провела кончиками пальцев по губам.
Сразу после случившегося на поле</p>
Он нежно растёр мои плечи, пытаясь привести в чувство. Закат, уже практически поглощённый сумерками, оставлял яркие отголоски на небе. Как мраморная статуя, я неподвижно наблюдала за сгущающейся синевой с маленького парящего острова неподалёку от ещё недавно гудящего стадиона.
— Лира, — Эос аккуратно коснулся моего подбородка, направляя к себе. — Ты испугалась?
Коротко кивнув, закрыла глаза. Режущая слеза нашла путь сквозь ресницы и скатилась по щеке, оставляя влажную дорожку на коже.
Я чуть его не убила. Не рассчитала силы. Невинный бессмертный мог погибнуть так глупо, просто из-за моей прихоти выиграть.
— Посмотри на меня.
Сморщившись, как если бы кто-то резко кольнул меня тонкой иглой, посмотрела в его ярко-голубые глаза.
— Не позволяй страху перед тем, что могло случиться, сковать тебя. Я здесь и не оставлю тебя одну.
Всё стало каким-то эфемерным, ненастоящим. Отягощавшая до этого тревога медленно отступала. Его последняя фраза отзывалась эхом в голове. Внезапно мне действительно захотелось, чтобы он был рядом, держал так же крепко, не отпуская ни на секунду. Но больше всего я желала, чтобы Эос поцеловал меня. В это мгновение.
Встав на носочки, неловко потянулась к его губам. Ангел не отпрянул, но и не склонился в ответ. Он словно боялся перейти эту невидимую грань от запрета к желанию. И всё же последнее перевесило на чаше весов добродетели.
Я коснулась ладонью его щеки, прижимаясь ближе в чувственности поцелуя. Ангельское лицо было резким и угловатым, а челюсть напряжена, будто он боялся, что я отстранюсь.
Сначала Эос целовал меня нежно, а затем, желая большего, плавно обвил рукой талию и прижимал неистовее. Его тёплые губы были такими мягкими, а выбившиеся сверху волосы касались моего лба. Позабыв об испытанном ужасе, я пыталась сосредоточиться на том, что чувствую сейчас, как вдруг он ахнул и отстранился.
— Я не…
Стыд нахлынул на меня.
— Ты прав. Мне не следовало этого делать, — потупив взгляд в землю, отступила на шаг.
Тишина не успела заполнить пространство между нами, как Эос, взяв меня за руку, заговорил.
— Когда я впервые увидел тебя, — он сделал паузу, усмехнувшись, и продолжил. — Впервые пожалел, что существует запрет на отношения в Школе. Да, многим всё равно, но дело в том, что до тебя никто не заставлял меня нервничать одним лишь взглядом.
Я чувствовала, что его признание стало равно неожиданным для нас обоих.
— Эос…
— Просто давай не будем торопить события, — он трепетно провёл большим пальцем по костяшкам моей руки и улыбнулся.
В ответ я лишь кивнула.
Всё, что случалось с нами с тех пор — тайные полёты и встречи с лёгкими поцелуями. И всё же внутри горел огонь желания, который мне вовсе не хотелось тушить, а наоборот — подбросить поленьев.
Я так и не сказала Эосу правды. Не сказала никому. Оказалось, что никто не понял произошедшего в небе. Мои выкрутасы с поимкой Дэймоса в воздухе списали на неопытность в игре, а наша команда проиграла.
Страх, что демон выдаст меня с потрохами, следовал за мной в школьных коридорах по пятам. Стоило ему появиться на горизонте в окружении мерзких дружков, как я старалась не подавать виду.
Далия, дочь директрисы Ости, не упускала момента поиздеваться надо мной, припомнив проигрыш. Шакс бросал сальные шуточки, но Дэймос… Он молчал. Опять.
Так как теперь мы учились вместе на старшем курсе, я раздражалась ещё больше, часто замечая на себе его задумчивый взгляд. Всё осложнялось общим наказанием за проваленное задание.