Часть 6 (1/2)

Тигнари совершенно не стыдится того, что отличается от обычных людей. Однако если его уши и хвост вызывают интерес и умиление практически у всех, другие черты воспринимают куда более настороженно. Он быстро привыкает улыбаться, не обнажая зубы – потому что они слишком острые и длинные и не выглядят дружелюбно, а маленьких детей так и вовсе иногда пугают – а руки со странными на вид подушечками с внутренней стороны ладони и острыми, слегка загнутыми чёрными когтями, прячет под перчатками. Что до других особенностей анатомии... он честно предупреждал всех, с кем собирался переспать, но большинству хотелось потрахаться настолько сильно, что такие мелочи их не пугали. А кого-то, наоборот, даже привлекали.

Сайно же... изучает его целиком. Да, он уделяет некоторое время ладоням – но затем гладит предплечья с таким же вниманием, касается мягкого пушистого меха на ушах, а потом столь же бережно перебирает волосы, а дорожка волос, ведущая к паху, завораживает его ничуть не меньше, чем тёмная короткая шерсть, растущая от хвоста к пояснице. И каждое его прикосновение лёгкое и осторожное, почти невесомое – Тигнари, который видел, как тот одной рукой швыряет пустынника на голову выше себя, не ожидал от него такой неторопливой нежности. О чём честно и говорит.

– Я привык держать копьё, а не обнимать любовника, и причинять боль, а не доставлять удовольствие, – объясняет Сайно. – Мне нужно сначала научиться... соизмерять силу.

– Мало практики? – Тигнари, удобно устроившись верхом на его коленях, трётся о плечо щекой, а затем, не удержавшись, начинает его покусывать, прикрывая глаза от удовольствия.

И тут же снова распахивает их, когда Сайно отвечает:

– Это мой первый раз, так что можно сказать и так.

Тигнари отстраняется, чтобы посмотреть ему в лицо. Сайно смотрит в ответ совершенно спокойно, без смущения или вызова, просто констатируя факт.

– Что, совсем никто?.. – озадаченно переспрашивает он, потому что чувство юмора у Сайно, конечно, ужасное – но не настолько же.

(А ещё он смелый, надёжный и сильный, никогда не предаёт свои убеждения и готов идти хоть на край света во имя правосудия; его мягкий, размеренный голос успокаивает лучше горячего травяного чая, и он потрясающе красив – Тигнари очень сложно поверить, что никто не заметил всего этого раньше).

Сайно лишь пожимает плечами:

– Я никогда не был заинтересован. До тебя.

Он произносит это так, что сразу становится понятно: это не преувеличение и не красивый оборот речи, а чистая правда. Тигнари шумно выдыхает – и целует его, глубоко и жадно, едва сдерживаясь, чтобы не начать снова царапать, оставляя метки на коже.

– Я покажу, – торопливо и бессвязно обещает он, начиная сползать с его колен на пол. – Тебе понравится, я сделаю так, чтобы понравилось...

– Верю, – серьёзно отвечает Сайно, глядя на него сверху вниз.

Тигнари лишь сдавленно стонет, прижимаясь щекой к внутренней стороне его бедра, а затем внезапно прихватывает его зубами, вызвав этим короткий, громкий вдох.

– Тебе нравится кусаться и царапаться. И оставлять следы, – хрипло замечает Сайно.

Это не похоже на вопрос, но Тигнари всё равно отвечает:

– Да. Очень. Ты не против?

– Они не причиняют неудобств и быстро проходят. И напоминают о тебе, мне это нравится. Правда, моя одежда для них чересчур открытая, но я могу носить плащ, пока они не станут незаметными...

– Чтоб тебя, Сайно, ты можешь быть не идеальным хотя бы минуту? – рычит Тигнари.

А затем, не дожидаясь ответа, обхватывает его член – и начавший было говорить Сайно осекается, сбиваясь на негромкий стон, когда Тигнари одним движением заглатывает сразу чуть ли не до половины, жмурясь от удовольствия. Да, клыки и когти – не самые удобные детали анатомии, когда дело доходит до постели, но к счастью, у Тигнари немало опыта, и все царапины и укусы он оставляет исключительно намеренно.

– Можешь тянуть за волосы, мне нравится, – говорит он, выпуская член изо рта и взамен неторопливо лаская рукой, размазывая слюну. – Если будет слишком сильно, я дам знать.

И, подразнив языком головку, снова забирает в рот и начинает двигаться вверх-вниз, каждый раз стараясь заглатывать так глубоко, как только может. Сайно, несмотря на разрешение, не двигается и ничего не говорит, только шумно дышит, изредка тихо постанывая и стискивая пальцы на крае матраса, но когда Тигнари кидает на него взгляд, то видит, как тот неотрывно смотрит на него, приоткрыв рот, а его щёки темнеют от румянца. Подмигнув, Тигнари берёт глубже, втягивает щёки и рычит, вибрируя гортанью, надеясь, что его любимый трюк понравится Сайно.

Эффект превосходит все ожидания. Издав короткий, неожиданно громкий вскрик, Сайно дёргает бёдрами раз, другой, и Тигнари довольно улыбается, прикрывая глаза и сглатывая, а потом неторопливо отстраняется, поцеловав головку напоследок. Пожалуй, он не отказался бы растянуть процесс ещё немного – как раз только успел войти во вкус – но тот факт, что ему потребовалась от силы пара минут, не может не льстить.

– Ну как? – усмехается он, начиная подниматься с колен.

И ахает от неожиданности, когда Сайно хватает его и рывком дёргает на себя, а затем нетерпеливо целует – и ох, вот так Тигнари нравится ничуть не меньше, чем неторопливо и нежно.

Тигнари толкает Сайно в грудь, опрокидывая на кровать и, навалившись сверху, прихватывает его зубами за шею, не столько кусая, сколько прижимая, чувствуя, как бешено колотится пульс под кожей. Сайно хрипло дышит, напряжённый как струна – а затем резко расслабляется, обмякая под ним, и от этой податливости у Тигнари резко тяжелеет в паху, откуда он знает, как надо себя вести, неужели это есть в книгах, и он прочёл и запомнил, или инстинктивно чувствует сам? Оба варианта кажутся одинаково привлекательными.

– Хочу тебя, – разжав зубы, выдыхает Тигнари и целует место укуса, а затем отстраняется, чтобы посмотреть в глаза. – Можно?..

Сайно приподнимается на локтях, внимательно глядя на него.

– Да. Что мне нужно сделать? – спрашивает он, и как же Тигнари любит эту его искреннюю серьёзность во всём.

– Лечь поудобнее, расслабиться и получать удовольствие, – мурлычет Тигнари, расплываясь в хищной улыбке.