Часть 4 (2/2)

Сайно почему-то молчит. А потом, после короткой паузы, сглатывает – и хрипло отвечает:

– Это было бы справедливо, разве нет? Учитывая, что я уже побывал в твоём доме…

Боясь поверить своим ушам, Тигнари поднимает голову – и встречается с ним взглядом.

Сайно смотрит на него так внимательно, словно никогда раньше не видел; они стоят близко-близко, так, что Тигнари чувствует его дыхание на своём лице, и кажется, будто напряжение между ними сейчас загудит, точно электро-аура.

Что ж. Тигнари всегда знал, что по электро-ауре надо бить дендро как можно скорее, пока она не исчезла.

Поэтому он делает то, о чём так долго мечтал: хватает Сайно за плащ, притягивает ближе и – наконец-то! – целует его, сначала просто касаясь губ, не зная точно, как тот отреагирует, но тут же углубляя поцелуй, стоит Сайно начать ему отвечать. Но и этого кажется мало; Тигнари торопливо сдёргивает перчатки, бросая их на землю, тянет с его головы капюшон, запускает в волосы сразу обе руки – и да, они именно такие густые, жёсткие и непослушные, как он представлял, и от их ощущения между пальцами Тигнари стонет в голос, не сдержавшись, а затем стонет снова, ещё громче, когда Сайно тихо ахает в ответ.

– Сайно… Сайно, Сайно, – шепчет Тигнари, жадно целуя и покусывая его шею, уши, вылизывая места укусов, снова целуя; обхватывает ладонями лицо и медленно ведёт когтями от скул к губам, царапая несильно, но чувствительно, оставляя на тёмной коже бледные полосы, и глаза Сайно огромные и алые, совсем как у его сородичей в темноте; поймав Тигнари за запястье, он переводит взгляд на его руку, проводит большим пальцем по мягким подушечкам на ладони, слегка прижимая их, затем касается им острия одного когтя… другого… а затем, прикрыв глаза, запрокидывает голову и сам кладёт ладонь Тигнари себе на шею, и от этого жеста Тигнари глухо рычит, впивается когтями в доверчиво подставленную шею, оставляя тонкие светлые полосы и там, и первобытно-звериная часть его души торжествующе воет при виде этой картины.

– Оставайся, – бормочет Тигнари, и он не помнит, когда успел прижать Сайно к дереву, но это оказывается отличным решением, потому что он может тереться всем телом, зарываться носом в волосы и делать все те вещи, о которых он так давно мечтал. – Оставайся в деревне, со мной, хотя бы до утра. Сайно. Сайно. Я так по тебе скучал.

Сайно сдавленно стонет, дёргая бёдрами навстречу.

– Не могу, – хрипло шепчет он. – Не могу, Тигнари. Надо быть… в Академии… завтра на рассвете… а потом в Караван-рибат…

Тигнари громко рычит в ответ и прижимается ещё ближе, но Сайно ловит его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

– Не могу, – тяжело дыша, повторяет он, и Тигнари в этот момент ненавидит это его грёбаное чувство долга и проклятые принципы.

– Когда? – требовательно спрашивает он, и Сайно понимает вопрос без лишних объяснений.

– Через пять дней. Если смогу, то четыре. Раньше никак, слишком далеко.

Тигнари закрывает глаза и медленно выдыхает, пытаясь успокоиться и прийти в себя.

– Пять дней, – кивает он и открывает глаза.

Сайно – растрёпанный, исцарапанный, с уже наливающимися тёмным цветом синяками и следами укусов – выглядит как жертва встречи с хищным зверем; впрочем, можно сказать, так оно и есть. Он облизывает припухшие, яркие губы – и улыбается.

– Пять дней, – повторяет он.

И его серьёзным тоном это звучит как священная клятва.