44. Эванс (1/2)

Утром первого дня каникул я все думала, нужно ли мне найти Поттера и попрощаться с ним.

Марлин и Дора носились по комнате, потому что как обычно оказалось, что вчера они позабыли сложить половину вещей. Я никогда не понимала, зачем везти с собой всю спальню, но они решительно отказывались оставлять здесь на каникулы хоть что-то. Наверное, боялись, что Шмэри за полторы недели либо продаст их мантии, либо сожжет.

Мне надоело на это смотреть. Я подошла к кровати спящей Шмэри и потрясла ее за плечо, чтобы обнять перед уходом.

Она не до конца очнулась, но, кажется, сообразила, что я от нее хочу — потому что крепко обхватила меня за шею и пробормотала что-то типа «напишу тебе».

Ее не ждали дома, но ко мне в гости Шмэри ехать категорически отказывалась.

— Да ну тебя, — услышала я в очередной раз вчера, — твои родители в обморок грохнутся, когда увидят мои древние джинсы и услышат, о чем я треплюсь.

— Это тебя «да ну». Мои родители столько про тебя слышали, но ни разу не видели. Они подумают, что ты моя воображаемая подруга.

— Могла бы и получше подругу придумать, поприличнее, — заржала она вчера, оставаясь в одних трусах и забираясь под одеяло.

Я всегда скучала по Мэри, когда уезжала домой.

Непривычно было засыпать одной в спальне, не поболтав ни с кем перед сном. Не хватало общей гостиной и камина.

Угораздило же маму родиться в конце декабря.

Я еще раз вздохнула, взяла сумку, для приличия махнула Марлин и Доркас и вышла в коридор.

Мимо, мило прочирикав «привет, Лили», прошмыгнули Кэндис и Холли с пятого курса. Я старалась не обращать внимания на то, как Холли на меня пялится. Она всегда так делала, и Шмэри не упускала шанса ввернуть, что та на меня запала.

Гостиная была почти пуста: большинство поглощали завтрак в Большом зале. Только одно кресло занимал Петтигрю, который при виде меня очнулся от полудремы и, зевнув, с облегчением произнес:

— Ой, Эванс, погоди! Можешь пару минут никуда не уходить? Я сейчас. Думал, никогда не дождусь, и почему вы, девчонки, так медленно собираетесь?..

Я хотела спросить, зачем он вообще меня ждал, и почему я всенепременно должна была оправдать его ожидания, но Петтигрю махом взлетел по лестнице и хлопнул дверью.

На завтрак я не спешила, мне обычно хватало пяти минут, чтобы поесть.

Долго ждать и не пришлось: снова раздался хлопок, и вместо него вниз сбежал Поттер.

Видно было, что он наспех оделся после душа, с волос капала вода, на белой футболке кое-где выступили мокрые пятна. Наверное, он специально напялил эту сраную футболку, чтобы выглядеть раздетым.

— Петтигрю у тебя швейцаром подрабатывает? — спросила я, глядя на каплю, сбежавшую по шее Поттера.

— Он встает рано, остальные еще дрыхнут, — пожал плечами тот. — А я только с тренировки, душ принимал.— Видимо Поттер имел в виду эти свои подтягивания и отжимания, от которых трусы намокали, потому что у Шмэри никакой тренировки с утра явно не предполагалось. — Да это все неважно, — нетерпеливо проговорил он, — я просто хотел тебя увидеть, пока ты не уехала.

Поттер так жадно пялился на меня, что пришлось отвести взгляд, чтобы не покраснеть.

— Увидел? — я старалась говорить так, будто ничего не замечаю, иначе становилось жарко.

— Не совсем, — он подошел ближе.— Нужно внимательнее рассмотреть, ты ведь только через две недели вернешься.

Я решилась поднять голову и уставилась на него.

— Я буду по тебе скучать, Эванс, — просто сказал Поттер. Он взял мою руку, раскрыл сжатые пальцы и приложил к своей груди. Я почувствовала мощные удары его сердца, вдвое сильнее, чем обычно. — Может быть, не поедешь?

Я чуть было не ляпнула «хорошо, не поеду», и меня это напугало.

Так не должно быть. Поттер не может мне указывать, а я не могу вот так запросто выполнять все, что ему в голову взбредет.

Он слегка улыбнулся:

— Не напрягайся ты так, я же знаю, что все равно поедешь.

Поттер не отпускал руку, а я не хотела ее отнимать. Я пыталась понять, сердце у него так стучит от возбуждения или потому что он быстро одевался в спальне.

Он сам через минуту двинул мою ладонь вверх и переместил на свою шею. Там в такт сердцу билась жилка, но я не успела сосчитать удары. Потому что одновременно я потянулась к нему, и он рванул меня на себя. Если Поттер добивался, чтобы я все каникулы вспоминала этот поцелуй, то у него, кажется, получилось. Он почти выебал меня в рот языком и, когда отстранился, велел:

— Скажи что-нибудь, Эванс.

Я не знала, что сказать. Не признаваться же ему, что теперь я и правда никуда не хочу уезжать. А вместо этого хочу лежать под ним все каникулы, и пусть он затрахает меня до смерти. Свет на лицо Поттера почти не падал, и я смогла рассмотреть глаза за стеклами очков.

— Я постоянно думаю о тебе.

— Нужно чаще, чем постоянно, — быстро ответил он и выдохнул как после быстрого бега. — Просто возвращайся ко мне, Эванс.

— Тебя точно не заберут до января? — мне почему-то казалось, что между обвинением и судом — считанные дни.

— У Визенгамота тоже есть выходные, — саркастично усмехнулся Поттер. — В худшем случае увидимся в министерстве. Интересно, что скажут твои родители, когда узнают, что ты спишь с преступником, и тебя вызывают на заседание в качестве свидетеля?

— Думаю, им понравится, — не удержалась я, и Поттер заржал.

Я заметила, что он умеет получать удовольствие от собственного смеха.

— Иди, Эванс, — отсмеявшись, произнес Поттер. — Иначе я закрою тебя в классе и не выпущу, пока поезд не уедет.

— Ты так уже делал, — напомнила я, поправляя сумку на плече.

Поттер внимательно посмотрел на меня.

— Это же было на пятом курсе. Не знал, что ты до сих пор обижаешься.

Я вообще не обижалась: ни больше года назад, ни тем более сейчас.

— У меня тогда сорвалось многообещающее свидание, — усмехнулась я, делая шаг к выходу.

— Значит, я все правильно сделал, — самодовольно заявил Поттер.

— Однозначно, — подтвердила я и обернулась: — В сочельник передай, пожалуйста, Шмэри, что ее подарок лежит в моей тумбочке.

Своей совы у меня не было, а на то, что прилетит школьная, надежды было мало. Никто из школы, кроме Шмэри и Феба, не дарил мне подарков на Рождество. Феб уезжал домой — и, если не забудет, пришлет сову от родителей, а Шмэри вручила мне свой еще накануне, проигнорировав всякие правила и традиции.

— Эванс, — окликнул меня Поттер, словно ему не терпелось что-то спросить, но он только сейчас решился, — у тебя есть кто-нибудь... там?

Значит, Поттер не забыл про Ричарда. Имя он вряд ли запомнил, но держал в уме, что в обычном мире у меня был парень.

— А у тебя есть кто-нибудь... тут? — в том же духе поинтересовалась я.

— Ты прекрасно знаешь, что нет.

Я покопалась в себе и с досадой обнаружила, насколько меня злит мысль о том, что у Поттера может быть еще кто-то.

— Откуда же мне знать? Подружки Присциллы на тебя так смотрят, того и гляди сожрут. Или изнасилуют. Я даже не знаю, что из этого лучше.

Да что далеко ходить — я пару раз замечала блядский взгляд Маккинон, когда игроки возвращались с тренировки. И смотрела она отнюдь не на своего Томена.

— Определенно первое, — буркнул Поттер, но от меня не укрылось, что он явно доволен собой. — Ты ревнуешь, что ли? — он широко ухмыльнулся и даже забыл про свой предыдущий вопрос.

Я нахмурилась и, пожалуй, слишком громко фыркнула. Нужно же было обозначить степень абсурдности его предположения.

— Увидимся, Поттер, — бросила я и, выходя в коридор, услышала его слова:

— Мне никто не нужен, кроме тебя.

Я подавила желание взглянуть на Поттера еще раз.

В Большом зале, как назло, Присцилла с подружками, пялились на меня как на сбежавшего гиппогрифа.

— Что? — не выдержала я и покрепче сжала вилку, чтобы не воткнуть ее одной из них в глаз.

— Да так, — хихикнула Алисия Бут. У нее была дурацкая привычка поправлять сиськи в лифчике при всем народе, чем она сейчас и занималась. — Все думаю, что Джеймс в тебе нашел.

Я с шумом поставила стакан на стол и представила, что ответила бы Шмэри. Поэтому я прищурилась, сделала недвусмысленный жест большим пальцем и, приподняв одну бровь, одновременно поводила языком за щекой. А потом заржала, глядя на ошарашенную физиономию Бут — наверное, получилось эффектно.

На этом завтрак я посчитала оконченным. Взяла сумку и присоединилась к небольшой толпе, покидавшей Хогвартс.

В карете я доехала с нашими хаффлпаффцами и скорее по привычке заняла купе во втором вагоне — поближе к старостам. Весь прошлый год я ездила в первом.

Доркас напросилась ко мне, достала из чемодана пакет с шоколадными лягушками и настойчиво поглощала их до тех пор, пока не явилась якобы смертельно уставшая Маккинон.

— Какой кошмар, — театрально воскликнула она. — С этими первокурсниками нужно что-то делать! Они же все дикие, вот мы такими не были. Во втором семестре я обязательно пойду к Макгонагалл с этим вопросом…

Марлин уже пятнадцать минут разглагольствовала, как после каникул она будет налаживать дисциплину на факультете, когда я все-таки не выдержала:

— Кажется, ты забываешь, дорогая, что после Рождества значок возвращается ко мне.

— Да кто тебе его вернет, — презрительно скривилась Маккинон. — Никто в здравом уме не сделает старостой подстилку убийцы.

Медоуз дипломатично промолчала и сунула в рот еще одну лягушку. Я злорадно подумала, что ей не поможет даже бег по утрам, и постаралась держать себя в руках.

— Ты не имеешь права называть Поттера убийцей, по крайней мере, до того момента, пока ему не вынесут приговор.

— То есть против «подстилки» ты ничего не имеешь? — мило уточнила Маккинон.

— Ну, я же с ним трахаюсь, а как там это называется в твоей полупустой голове — уже не мое дело.

Я поймала себя на мысли, что признала это с удовольствием. И с еще большим удовольствием продолжила, схватив Марлин за волосы и оттянув ее башку назад:

— Еще скажи, что тебе не хотелось бы оказаться на моем месте. Думаешь, не видно, как у тебя слюни текут при виде него?

Она захлебнулась от негодования и боли.

— Пусти, сука! И рот свой завали! — выплюнула она, вырываясь. Она даже забыла отнять баллы у Гриффиндора, так сильно разозлилась.

— Что здесь происходит? — я услышала знакомый голос, но не сразу поняла, что он принадлежит Фабиану.

Я разжала пальцы и обернулась. Феб стоял в дверях, сунув руки в карманы.

— Эта дура взбесилась! — крикнула Маккинон вне себя от ярости, отскочив подальше и показывая на меня пальцем. — Наверное, от Поттера заразилась, пока сосала ему.

— Тихо! — он легко переорал ее. — Ты же староста, Марлин. А ведешь себя как истеричка-третьекурсница. Иди, проветрись. — И указал на дверь.

Она вздернула нос, кивнула Медоуз, и обе свалили.

Я дождалась, когда дверь скользнет на место, и со вздохом уселась на скамью.

— Лучше не спрашивать? — понимающе усмехнулся Феб, и я невольно улыбнулась:

— Лучше не спрашивай. Как же она меня достала.

Он сел напротив и взял со стола упаковку с печеньем.

— Не-не-не, — поспешно предупредила я, — это еда Медоуз, я бы на твоем месте не рисковала. У меня бутерброды есть, хочешь?

— А ты? — Фабиан отложил печенье подальше и на всякий случай вытер руки о штаны, хотя они были чистыми.

— Да мне завтрака на целый день хватит, — я полезла в сумку, достала сэндвичи, завернутые в салфетку, и протянула ему.