30-б. Поттер (1/2)
Джеймс смотрел, как Эванс сосется с Колдуэллом, и хотел растерзать его у всех на глазах. Он ведь был совсем рядом — только палочку достань или руку протяни.
Пир по случаю Хэллоуина начался час назад. Первые блюда сожрали, их сменили новые. Бродяга обнаружил, что его любимый мясной рулет смели быстрее обычного, выбрался из-за стола Гриффиндора и пошел клянчить к соседнему.
На освободившееся место приземлил свою непрошенную жопу Колдуэлл, бесцеремонно обхватил затылок Эванс лапой и присосался к ней.
Макдональд присвистнула, Маккинон сделала вид, что ее сейчас стошнит, Крессвелл вытаращил глаза. За соседним столом загоготали Голдстейн и его дерьмовая компания. Они явно наслаждались происходящим.
— Давай, Дэннис, — крикнула одна из подружек Фьорд. — Она, конечно, никому не отказывает, но ты-то все-таки ее парень.
Колдуэлл наконец оторвал свои жвала от Эванс, тщательно облизав ее. Она свела брови и открыла рот в попытке что-то сказать, но Джеймс опередил:
— Пойдем, поговорим, — без всякого выражения велел он.
— Поттер, не надо, — вздохнула Эванс, но Джеймс глядел в наглую рожу Колдуэлла, и ему не терпелось рассказать, как на самом деле обстоят дела.
Сказать, что Эванс и все ее дырки принадлежат Джеймсу, и что любая попытка протянуть к ней лапы закончится парой дней в больничном крыле. Что только он может целовать ее, трахать и трогать. В эти секунды Джеймс готов был прилюдно признаться в том, что вытворял с Эванс в раздевалке.
— Я никуда не пойду, — с усмешкой заявил говнюк, закидывая руку на плечи Эванс. Та отвернулась от него, но зажатая между ним и Макдональд, не могла освободиться. — Хочешь говорить — говори здесь.
— Без проблем, — Джеймс прищурился. — Руку от нее убери, — между прочим заметил он и продолжил: — Я смотрю, у вас на факультете красивых девок нет, и вы дружно дрочите на наших. Так вот, — Джеймс забыл, что их слышат по меньшей мере две дюжины человек, — еще раз протянешь к Эванс свои грабли — окажешься на кладбище.
Видимо что-то в его лице намекнуло, что эта угроза — не шутка. Повисла тишина. Колдуэлл через силу рассмеялся. Лунатик смотрел на Джеймса с тревожным отвращением.
Бродяга вернулся от хаффлпаффцев с тяжеленным блюдом наперевес и похлопал его по плечу.
— Зад подними, это мое место. Вы чего такие бледные все?
Ему никто не ответил. Джеймс продолжал, не моргая, смотреть на Колдуэлла, и тот, якобы по своей воле, оставил Эванс в покое. Она недоуменно поглядела на него, и Колдуэлл что-то ей прошептал на ухо.
Потом встал и унес зад к своим, которые продолжали скалиться и ржать.
Доедали, изредка обмениваясь короткими фразами. Джеймс почти сразу отодвинул от себя тарелку.
Тыквы злорадно ухмылялись по углам огненными ртами.
Эванс безразлично ковырялась ложкой в вазочке с мороженым — и точно так же безразлично стояла в углу гостиной спустя полчаса, пялясь в окно. Тяжелые портьеры почти полностью скрывали ее от глаз; волосы того же цвета, что и шторы, были отличной маскировкой.