27-а. Эванс (2/2)

— Не-а, зачем мне? Ну, только на отработках, но у меня плохо получается.

— Неженка, — поддразнила я и принялась за первую колбу.

Феб, на самом деле, старался, и к концу второго часа около него высилась целая горка чистой тары, не считая разбитой стеклянной чаши и трех треснувших пробирок.

— Репаро, — велел он и потер лоб тыльной стороной ладони. — Почему это средство так воняет, а?

— Все! — объявила я, закончив с крохотным котелком. — Самое обидное, что все это можно было сделать за полминуты. Если сложить все время, которое мы тратим на бесполезные занятия, получится пара лишних лет жизни.

— Можешь забрать мои, — усмехнулся Феб. — Ну, пару лет, — пояснил он, заметив мой непонимающий взгляд. — Ты вот сколько планируешь жить? Давай я проживу на пару лет меньше положенного, а их отдам тебе.

Меня отчасти пугали такие разговоры.

— А что, так можно было? — засмеялась я.

— Ну, надо попробовать. Только с тебя тогда — как следует пореветь на моей могиле, — он шутливо ткнул меня в бок пальцем.

— Дурак, — я пихнула его в грудь за такие мысли, но он даже не пошатнулся.

Феб засмеялся, сел на кровать и протянул мне шоколадную лягушку с тумбочки.

— На вот, жуй.

— Как поживают пирожки? — ехидно осведомилась я, запихивая в рот угощение.

— Ну, я хотел скормить их Трэдуэллу, но он не был так любезен, чтобы навестить меня. — Он взял кусок пирога и сожрал его в два укуса. Я всегда поражалась, как парни умудряются поглощать пищу такими огромными порциями.

— Ты чумазый.

Феб наугад провел ладонью по губам.

— Все еще чумазый, — глянув на него, оповестила я. — Но не переживай, ты все еще умопомрачительно красивый. Хотя, может, чуть меньше, — я вовремя увернулась от его попытки схватить меня и показала язык.

В этот момент мадам Помфри вышла из своего кабинета и осмотрела наши труды.

Сочтя их результаты удовлетворительными, она выставила меня вон и взялась за Фабиана. Это на ее целительском языке называлось «вечерние процедуры».

Я поплелась в гостиную.

Шмэри как раз комкала спортивную мантию, чтобы та влезла в чемодан. Хозяйственные заклинания не были ее коньком.

— Слушай, Эванс, — завела она, не обращая внимания на Маккинон и Медоуз, — дай списать травологию, а. Мы только закончили, я…

— ...ничего не успела, — пропела за нее Марлин.

— Тебя не спросили, — отмахнулась от нее Шмэри. — Иди Томену писю пососи лучше.

— Минус пять баллов Гриффиндору.

— А чего не десять? — издевательски просюсюкала та. — Если бы ты знала насколько мне похуй на эти ваши баллы, ты бы заплакала, Маккинон.

Я с удовольствием вытянулась в полный рост, не обращая внимания на боль.

Они продолжали переругиваться, и под эти звуки я, кажется, уснула.

Мне снилось, что Макгонагалл вымахала размером с Хагрида. Она подняла мой значок повыше и хохотала, пока не прибежал Дэннис, который нажаловался Минерве на мою измену.

«Вот видите, Колдуэлл, — прогромыхала гигантская Макгонагалл, — нужно было учить трансфигурацию. Поттер учил — и обошел вас по всем пунктам».

Во сне мне хотелось спросить, при чем здесь трансфигурация, но я не успела, потому что Минерва взяла мою родную палочку и переломила надвое. Ивовая древесина хлестко щелкнула — и я очнулась.

Не сумев нащупать палочку на тумбочке, я поняла, что забыла ее в больнице.

Я ругнулась про себя. Без палочки я чувствовала себя голой посреди людной площади. Наверное, в средневековье меня сожгли без одежды, иначе откуда мне знакомо это чувство?

Доркас всхрапнула, когда я накинула на себя мантию. Полог Шмэри был плотно задернут, а Маккинон, раскрыв рот, обнимала подушку. Руки зачесались влить ей в горло мощную струю воды, но тут я вспомнила, что палочки-то нет — это прибавило решимости.

Ночью в Хогвартсе всегда стояла гробовая тишина. Я не боялась ни темноты, ни учителей, однако теперь у меня не было спасительного статуса старосты, так что стоило заранее продумать, что я здесь делаю в такой час.

Короткий коридор, ведущий в госпиталь, заканчивался единственной дверью, которую я тихо приоткрыла.

Послышался скрип, как будто нога попала на сломанную доску. Высматривая на полу надежные места, я сделала пару шагов, но скрип продолжался. Дверь кабинета мадам Помфри была плотно закрыла — скорее всего, она давно давила подушку.

Я услышала тяжелое дыхание, мне даже почудилось, что Фабиану снится плохой сон.

Но на самом деле он и не думал спать.