8. Макдональд (1/2)
Мэри разбиралась во всех этих делах с парнями.
У нее было двое старших братьев и один младший, так что пацанячью душонку она изучила вдоль и поперек.
Отец воспитывал их сам, но, вопреки любым ожиданиям, не ровнял Мэри с сыновьями. Покупал ей девчачьи подарки, вдалбливал в голову, что девочка не должна то да се, пятое-десятое, и что шляться по улицам допоздна нельзя, и еще кучу всего, что она не запомнила. В общем, отец вел себя с дочерью как самая настоящая мамаша. Разве что не забивал ей голову чепухой о любви и замужестве, как это делают матери, а вместо этого жестко сказал:
«Лет до двадцати никто никого не любит — поняла, да — все просто хотят трахаться. Поэтому если парень мелет тебе чушь о любви, значит, он хочет уложить тебя в кровать. Поняла, да? Запомни это, а там уж сама решай, что тебе делать с этим знанием».
Мэри не сразу, но поняла, что отец был прав.
В свои шестнадцать лет она ни разу не влюблялась — ну, так чтобы не спать ночами и вот это вот все, о чем показывают в кино. Ей нравились парни, причем нравились чаще, чем позволяли приличия, но со временем они превращались в скучное говно или в занудное трепло. Один из них даже умер, чтобы не встречаться больше с Мэри. На самом деле, бедняга заразился драконьей оспой на каникулах в Венгрии, но Эванс с ее сраным юмором не слезала с этой темы.
Несмотря на полный паралич нормальных человеческих чувств Мэри, здорово разбиралась в сопливых делах окружающих и месяца за два могла предсказать, кто с кем будет встречаться. С вероятностью восемьдесят процентов, конечно: всегда нужно делать поправку на степень идиотизма обеих сторон. Казалось бы, Боунс уже почти пригласил Медоуз в Хогсмид, но она надеялась на приглашение Блэка и просрала нормального Эдгара. А он второй раз уже не подошел — то ли обиделся, то ли решил не испытывать судьбу.
Половина парней не испытывали к Мэри вообще никаких чувств, ну, разве что им нравились ее большие сиськи. Второй половине она нравилась целиком, но ни один из обеих половин не любил ее. Мэри с ее наметанным глазом поспорила бы на что угодно, что права.
Трезво оценивая себя, она понимала, почему так происходит. Мэри не блистала умом на уроках, не происходила из отвратительно-древнего рода, не обладала всякими умениями, как Лили, все детство убившая на художественную гимнастику. Она не была охеренной красоткой: с серыми глазами и русыми волосами наверняка потерялась бы среди дюжины таких же девок — но быстро нашлась по звуку, потому что так грязно ругаться умела далеко не каждая.
Зато Мэри не лезла за словом в карман и могла мастерски спереть из кармана последний сикль. Но это не особо ценилось в обществе.
— Когда я говорю, что Поттер охуенный, это не значит, что я хочу залезть к нему в штаны, ты же понимаешь, да, Эванс?
— Конечно, понимаю, — кивнула Лили, сбегая по лестнице и заворачивая за угол. Мэри за ней едва поспевала. И зачем так торопиться, если Эванс на этого Дэнниса насрать? Уж Мэри-то точно знала, что насрать.— Просто ты как всегда говоришь о людях только то, что на самом деле думаешь.
— Угу. Вот как можно быть таким охуенным, а, Эванс?
— Охуевшим, ты хочешь сказать? — серьезно спросила Лили. — Сколько Поттер тебе заплатил?