Глава 3 (1/2)

Эстебальду было откровенно страшно. Он едва избежал смерти в той заварушке с имперскими шлюхами. Пришлось пожертвовать двумя верными людьми, но он спасся, сбежал, теряя на ходу сапоги. Ведь если его, защитника крепости, решили «выкрасть» из этой самой крепости, которую, по сведениям, вот-вот должны были посетить завоеватели, это значило, что его братья в опасности. В отличие от Манналь, второго принца, Эстебальд никогда не чурался собственных братьев, конкурентов по праву рождения. Он понимал, что верный брат - хороший помощник в делах, а, возможно, и наследник. А учитывая его загадочную болезнь, из-за которой ни одна женщина не способна от него понести, Эстебальд уже несколько лет назад осознал, что наследником, скорее всего, станет один из братьев. И уж он постарается, чтобы им не стал Манну.

Эстебальд боялся в первую очередь за себя, во вторую - за златокудрого братишку, который был ему как сын, в третью - за будущее своей Родины. Ещё больше он испугался, когда увидел воочию легендарного генерала Империи. Эстебальд носил в себе не так много магии, какие-то нищие крупицы, почти бесполезные в жизни и даже отвлекающие на поле брани. Но этих крупиц было достаточно, чтобы различить зверя в тёмных глазах мужчины.

«Так вот как ощущаются берсерки, легендарные воины из былин Наштым». - Подумал он, пряча свой страх глубоко внутри.

Генерал тоже обратил на него внимание. Их глаза встретились, и дикарь едва заметно улыбнулся, словно насмехаясь. Словно ведал что-то, чего не знал Эстебальд.

Генерал во время переговоров молчал, больше говорил советник императора, худощавый пожилой мужчина с королевской осанкой, однако Эстебальд бы не был Эстебальдом, если бы упустил эту надменную ухмылочку генерала из виду. Наследный принц справедливо считал себя довольно посредственным воином, посредственным правителем, да человеком он был не самым хорошим. Далеко не лучшим. Но вот актёр и манипулятор из него были хоть куда. В этом помогали и крупицы дара, и неяркая внешность, и умение скрывать собственные чувства.

Он внимательно следил за врагами, собранный и готовый ко всему, но где-то в глубине души желающий спихнуть груз войны, бремя переговоров, всю эту ответственность на плечи отца.

«Возможно, папа чувствовал себя таким же потерянным первые годы...» - Эта мысль успокоила. – «Конечно, чувствовал. Ни один нормальный человек не может спокойно вынести столько ответственности».

Когда в шатёр зашла очередная девушка-прислужница, сердце Эстебальда пропустило удар, а дыхание сбилось. Удержать на лице непроницаемое выражение удалось с трудом. Девушка была прекрасна. Очевидная риддийка, светловолосая, высокая, с сильным, но изящным телом.

«Может, мне удастся выкупить её...». - Задумался Эстебальд, а затем чуть не поперхнулся воздухом, когда девушка подняла на него свои чудесные глаза и улыбнулась едва-заметно уголками губ.

Эстебальд призывно осклабился, как бы сделал, если бы не понял, кто эта женщина. А затем посмотрел на сидящих напротив противников. Никто из имперцев на новое лицо в их кругу внимания не обратил. А вот генерал Элтыр явно занервничал.

Мужчина кидал в сторону «девушки» гневные взгляды, и всё бы ничего, но Эстебальд, развратник со стажем, ясно видел за этим гневом ещё кое-что. Липкую похоть. Судорожное восхищение. Жажду обладания. В груди похолодело, а глазам стало жарко. Эстебальд сжал губы в одну тонкую линию. Он хорошо знал нравы имперцев, что не стесняли себя в связях. Даже однополый секс для них не являлся чем-то запретным... Да что говорить, и сам Эстебальд, по наводке приятеля, одного из сыновей Императора, пару раз пробовал это экзотическое для Риддийца удовольствие...

Что ж. Определённо можно было сказать три вещи. Малыш Джулиан был жив. Малыша Джулиана распечатала эта имперская погань. Малыш Джулиан не сломался.

Эстебальд незаметно вздохнул. Главное, что братец душою не пал в грязь, остальное поправимо. Отцу они не расскажут. Он пошлёт Джулиана в своё поместье, пусть там спокойно учится махать мечом и трахать деревенских девок, а потом он и его дети получат имение Эстебальда. Надо только как-то вызволить мальчика из лап Империи. Советнику, скорее всего, до лампочки какой-то там восьмой принц, но вот берсерк может в него и вцепиться... и если не получится всё уладить мирным путём, то... Эстебальд крепко задумался, пытаясь выстроить стратегию. Он успевал и обсуждать с погаными узкоглазыми договор, и поглядывать в сторону притихшего брата, спокойно усевшегося за плечом Элтыр Дара.

«Даже сел за плечом, как послушная жёнушка». - Эстебальд бы посмеялся, если бы его напряженное от паники лицо могло его послушаться.

Джулиана нужно было спасать любой ценой. Джулиан - самый близкий ему человек, и Эстебальд на многое готов пойти, чтобы оставить брата при себе.

«Но какова красотка, вы только посмотрите...»

***</p>

«Он заметил. Не мог не заметить». - Джулиан опустил голову, не в силах спрятать радость от встречи с братом и от того, что у него пока не растёт борода. Элтыр Дар заметил тоже. Это было очевидно. Но молчал, злобно поглядывая через плечо. Если план Джулиана по спасению собственной шкуры и задницы не удастся, мужчина его живьём сожрёт.

«А значит, пути назад нет».

Он внимательно слушал, что обсуждается между мужчинами, пытаясь приспособиться к незнакомому акценту и беглой речи, и следил за их реакциями. Никто не обращал на него внимания, разве что брат поглядывал, как поглядывал бы на симпатичную ему девушку, но Джулиан был уверен, что его узнали. Всё же он не наносил макияж и не делал причёску, а просто надел платье.

Элтыр Дар больше не поворачивался в его сторону, но неестественно-прямая спина и вздувшиеся желваки неплохо выражали его состояние. Сам Джулиан ощущал злорадство с лёгкой примесью возбуждения и страха.

Они обсуждали налог. Риддия становится провинцией Империи и поставляет продовольствие и меха.

Брат был хорош. Он улыбался и делал имперскому послу и его помощнику, что участвовали в обсуждении, незаметные, ненавязчивые комплименты, но не терял жёсткости. Эстебальд обладал природной харизмой, необходимой дипломатам. Но всё той же харизмой, только более сдержанной, обладал и имперский советник. Проблема была в том, что брату было всего лишь двадцать восемь лет, и Парцель, рыцарь, что пришёл с ним на переговоры, мало чем мог помочь (в крепости на момент нападения Элтыр Дара не было ни одного высокого чина, кроме наследного принца), а советнику все пятьдесят. И опыта у него больше, и внутренней силы, а Эстебальду, сколько не кривляйся, не обернуть ситуацию вверх ногами.

Он отчаянно торговался за каждый клочок земли, за каждую девственницу и за каждое зернышко пшеницы, да так, что императорский советник начал раздражаться, а затем внезапно состроил жалостливое выражение лица.

- Я готов принять Ваши условия, Господин Советник. - Сказал он. - Но я бы хотел вернуть домой своего брата.

- Это невозможно. - Подал голос Элтыр Дар, не дав советнику и шанса ответить. - Принимай условия Империи, или мы уничтожим Риддию до последней деревушки. Принц остаётся как залог.

Джулиан похолодел. Такое практиковалось нередко. Покорённые народы отдавали отпрысков благородных земель в качестве заложников. Эстебальд, конечно, может решить обменять его на другого брата. Но Элтыру нужен не принц, ему нужен Джулиан. Осознание этого резануло по груди страхом и одновременно удовлетворением. Страхом - оттого, что он не собирался быть чьим-то рабом, пусть и в золотой клетке. Удовлетворением - оттого, что он хотел, чтобы генерал желал его до зубовного скрежета, хотел, чтобы этот человек страдал по нему, сгорая от ревности и собственнических чувств, хотел в тайне от самого себя, хотел видеть, как великий Элтыр Дар борется за него.

Джулиан невольно задумался: «поменяйся мы с генералом местами, желал бы я присвоить его столь же сильно, как и он меня сейчас?».

Он видел, как Советник переглянулся с Элтыр Даром. Генерал покачал головой, а Советник едва заметно кивнул, а затем внезапно оглянулся на Джулиана. Они кратко посмотрели друг другу в глаза, и контакт пропал.

Что говорил Советник дальше, Джулиан уже не слышал, потому что в сознание внезапно врезались два слова: «Порок» и «Восток».

Джулиан взглянул на Эстебальда. Лицо брата слегка исказилось мучением, которое можно было принять за гримасу боли от потери близкого человека. Но восьмой принц хорошо знал старшего брата. Убиваться тот бы никогда не стал. Особенно при враге. Это было делом нелёгким, но он собрал всю свою магию по крупицам, чтобы послать Джулиану ментальное сообщение. Порок был скакуном Эстебальда. Это была самая быстрая лошадь из всех, которых Джулиан видел когда-либо. Восток был направлением, куда стоило двигаться.

Джулиан склонил голову, словно он опечален своей судьбой, хотя на него уже никто не смотрел, и тихонечко вышел из шатра, пряча подрагивающие кисти рук. Он осмотрелся незаметно для стражников, чтобы проверить, нет ли в поле зрения лишней переменной - Изабель или кого пострашнее, и, убедившись, что всё в порядке, скользнул мимо охраны, не отвечая на призывное воркование одного из мужчин.

Сердце билось в груди, как бешеное, но разум был ясен. Нужно было найти Порока. Лошадей, скорее всего, оставляли на входе в лагерь... Если переговорщиков так легко пригласили внутрь, значит, выход должен быть недалеко.

Джулиан принялся оглядывать окрестности, стараясь остаться незамеченным солдатами и слугами, но разве это так просто, когда ты в таком ярком наряде? Он уже нащупал взглядом выход из лагеря, когда крепкие пальцы впились в плоть, заставив поморщиться. Юноша обернулся и встретился с очередными тёмными и раскосыми глазами.

- Пойдёмте по-хорошему, яшын. - Сказал воин. Мягкое, мечтательное выражение на его лице о многом сказало Джулиану. Имперский воин видел перед собой юношу, которого было сложно отличить от женщины. Он видел красивую постельную грелку.