Глава 3. Зеркало души (1/2)
Остаток дня и вечера Селена провела в лаборатории Ханджи, слушая истории о титанах, о том что разведчики смогли выяснить за сто лет пребывания за стенами. Честно признаться её истории удивили, если бы она их не знала, но с другой стороны повторенье — мать ученья.
«Спасибо, Ханджи, что освежила мою память».
— Вот, а ещё… — о Господи, для неё это уже невыносимо!
— Ханджи! Прекрати, пожалуйста, от такого объёма информации моя голова взорвётся, — простонав, Селена положила голову на холодный стол, захламлённый листами и прочей нечестью.
Свет от свечей мягко освещал лицо женщины, смотря на неё и мягко улыбнувшись, Зое извинилась за свой рассказ о титанах.
— Я всё хотела у тебя спросить, что за предметы лежали на столе Эрвина?
— Ты про это? — выложила из сумки контейнер для линз, раствор и ключи от дома, продолжила: — Это контейнер для линз…
— Как в очках? — перебив и показав на свои очки, спросила Зое.
— Эм, примерно, но твои линзы вставлены в очки, а эти, — открыла контейнер, показывает линзу, которая плавала в растворе, другая часть ячейки без линзы. — Просто изменяют цвет глаз.
— Изменяют? — Ханджи настолько удивлена, будто открыла новую планету или звезду, хотя, если б это случилось эмоции стали большее обширнее.
— При свете свечей плохо видно, но присмотрись, она коричневого цвета.
— И действительно, но где другая? — ухмыльнувшись, Селена показала на свой правый глаз. — А это не больно?
— Если она не порвана и на ней нет пылинок, то нет, — пожала плечами и поставила контейнер на стол.
— Очень интересно.
На самом деле ей пора снять линзу, они не предназначены для долгого ношения, максимум на восемь-двенадцать часов, а она неизвестно сколько пробыла в них. Может ещё больше удивить Ханджи? По своей натуре она слишком впечатлительная.
— Могу демонстративно показать как её снять, — глаза женщины тут же загорелись, слова не нужны, понятно, что она хочет всё увидеть.
Всегда перед снятием линз промывала руки для безопасности, чтобы не занести инфекцию, иногда в экстренных ситуациях приходилось и нечистыми руками снимать, успокаивая себя тем, что я касаюсь пальцами только линз, сам глаз не трогаю. Такой самообман помогал не думать, что я как-то заражу глаз.
Сделав вдох и отведя глаз в сторону, пальцами потянулась к краю линзы, слегка надавливая и отводя вниз к переносице, сжимаю и достаю.
— Это не больно?! И легко их надевать?! — ошарашено спросила Ханджи.
— Когда в первый раз сталкиваешься с ними, — кладёт линзу в свободную ячейку, спотрит на Ханджи, продолжает: — то немного не приятно, но со временем привыкаешь.
— Необычные глаза…
— Да, да, я знаю, — отвернулась от её прожигающего взгляда и уставилась на пламя свечи. — Это гетерохромия.
— Что?
— Я читала об этом, это явление называется гетерохромия.
— Расскажи поподробнее, впервые вижу такую аномалию, — она сложила руки в замок и с неподдельным интересом уставилась на Селену.
— Гетерохромия — различный цвет радужной оболочки правого и левого глаза, она может быть как врождённой, так и приобретённой. У меня первый вариант, но это очень редкое явление.
— Интересно, — учёная задумалась, — если редкое, то у скольких людей может быть такая особенность… — женщина продолжала рассуждать, а Селена задумалась о своём.
«В детстве мои родители говорили, что я особенная. Конечно, это не так. В моём понимании особенные люди — великие писатели, художники, композиторы, учёные, например, такие, как Ханджи. Будучи самым обычным среднестатистическим ребёнком, подростком, я ничем не выделялась от серой массы. Окружающие сами привлекали внимание к моей персоне, в частности к глазам, ведь глаза — зеркало души. В моём же случае поводы для обсуждения. В младших классах одноклассники часто шептались насчёт них, будто других тем для разговора не было. Дети, что с них взять. Порой обсуждения доходило до абсурдности, одноклассники тыкали пальцами, говоря, что я не такая, как все, возможно, они просто завидовали, а родители им не говорили, что это плохо. Может и объясняли, но они плевали на их объяснения с высокой колокольни, продолжая тыкать пальцами, говорить нелестные слова, что породили во мне комплекс, который в будущем я компенсировала линзами, что продолжаю делать по сей день».
— Но почему ты носишь линзу, скрывая такие красивые глаза? — донеслась до Селены последняя реплика Ханджи.
— Понимаешь, корень проблем возник ещё в детстве. Не очень хочу в него возвращаться, скажу, что многие дети злые и взрослые, в том числе. Ладно, — хлопнула в ладоши, — давай поговорим о другом, а не о моих глазах.