Часть 1 (1/2)

— Чей кед, девчонки, ну, скажите же! Вы всегда все знаете! И тоже были на субботней тусне у Павлова, — растрепанный покрасневший Матвей Светлицкий плясал на месте от нетерпения и тыкал грязно-розовым пятнистым кедом чуть ли не в лица девчонкам из их группы. — Вы знаете шмотки друг друга, чей кед?!

— Чей туфля, — передразнила его ехидно Олеся Ищенко, — Да не знаю я, чей этот кед. Скажи лучше, зачем тебе эта девчонка? Так кед отдать хочешь? Влюююбииился? — и улыбнулась хищно, а другие девчонки захихикали.

— Знаешь ведь, Олеся, просто сказать не хочешь, — Матвей уныло поник и надулся. — У других спрошу.

— Другие девчонки тоже тебе не скажут, Светлицкий! — злобно крикнула заводила Олеся, смахивая со лба челку, — Ты многих тут уже поматросил и бросил, козлина! Ищи сам, дурак!

— Сама дура, — тихо пробурчал Матвей, скользнув по сжавшемуся нервно Игорю равнодушным взглядом и внезапно оживившись. — О, как тебя там, Юра?

— Игорь, — Игорь прошептал еле слышно, вжимаясь грудью в стол.

— Ты тоже был на тусне, да? Там все наши были! Весь поток собрался в хоромах Павлова, так что не крути башкой. Девчонку в этих розовых кедах видел? — Матвей всунул кед в нос Игорю, от чего тот отпрянул и замотал головой сильнее, пытаясь безуспешно выдавить возмущенный писк.

Олеся вредно крикнула через всю аудиторию, поигрывая бровями:

— А с чего ты решил, что это девчонка была, а, Матюша? Сейчас унисекс в моде, парни тоже розовое носят, — и гнусно захохотала в нос, поддерживаемая хихиканьем подруг.

— Совсем дура, — в сердцах бросил Матвей, — Размер не видишь? Маленький для парня, тридцать девятый! Какой карлик мог такие надеть? И под розового леопарда косить?

Игорь поджал, холодея от ужаса, свои ноги подальше под стул и закрыл лицо учебником по социологии. Сгинь, проклятый, сгинь. И какого же хрена Игорь, редко посещавший вечеринки, дал себя уговорить и поехал к Павлову в его олимпийский дворец? И вовсе не девчоночий цвет, Олеся совершенно права, лососевый, а не розовый! Лососевый! Лосось. Самец. Самцовый цвет! И пятна самцовые! И вовсе не карлик, а среднего роста, просто нога маленькая. Не всем же такими двухметровыми верзилами со ступнями-лыжами быть, как Матвей Светлицкий. Тоже мне «карлик», у самого, наверняка, проблемы с гипофизом, гипертрофически быстро работающим.

— Короче, Юрец, с девчонками каши не сваришь, ты мне помоги, ок? В накладе не останешься, — Матвей опустил нагло книгу, приблизил к нему красивое лицо и зашептал, чтобы подслушивающие Олеся с подругами не услышали. — Узнай в своей группе, какая девчонка эти кеды носит, и скажи мне, договорились? Номер диктуй.

— Я не… Я занят. И я вообще мало общаюсь. Интроверт. Нелюдимый. Практически социопат, — Игорь отодвинулся подальше от Матвея и снова прикрылся книгой, теперь как домиком. Еще и глаза прикрыл, как в детстве: меня здесь нет.

— Номер, говорю, диктуй, что ты жмешься? — Матвей сдернул книгу-крышу с головы, обнажая ее урагану своего давления, и внезапно просветлел лицом: — Понял. Ты знаешь, кто она. Почему не говоришь? А? Юрец, не молчи же.

Игоря спас звонок. Матвей недовольно дернулся, взмахнул кедом — Игорь на всякий случай пригнулся, схватил его телефон и прошипел:

— Зайдешь в мою аудиторию после лекции, если захочешь вернуть телефон. Меняю телефон на ее имя, понял, Юрец?

И выплыл наконец из их аудитории, которую быстро начали наполнять одногруппники, вернувшиеся с обеда, а Игорь простонал мученически и ударился лбом о парту. Кого ему сдать? Для начала надо понять, кого не жалко. Олесю было не жалко, но Матвей уже понял, что это не она. Игорь встал, здороваясь с лектором, а, присаживаясь, уронил ручку на пол и всмотрелся жадно в ноги девчонок — черт, вроде ж в моду вошли уже кеды и кросы, нафига носить туфли на каблуках — по ним не поймешь, у кого какой размер. Смотрел долго, шевеля губами и прикидывая размер: так, Ленка Соколова подойдет вроде по размеру ноги и на Матвея смотрит каждый раз томно, трепеща нарощенными ресницами. Фух, прокатит. Черт, не прокатит — Матвей же щупал его грудь, точнее искал женскую грудь и, естественно, не нашел, а у Ленки третий размер груди.

Игорь со страданием выдохнул и продолжил нервно скользить взглядом по частоколу ног под столами — повезло, что не в обычной аудитории с ее наклонной поверхностью сидят, а то б не удалось их просмотреть. О, Сафия Хусейнова точно подойдет, тоненькая, изящная и высокая — размер ноги, кажется, совпадает. Игорь радостно перевел дух и тут же цокнул досадливо — черт, она же на вечеринки не ходит, правоверная мусульманка, конечно, такая не могла оказаться у Павлова в дупель пьяной. Бляя, круг сужается. И какого хрена, одногруппницы такими акселератками вымахали? Ступни прям как у державинских крестьянок. Крестьянки модные, блин, баскетболистки лыжные.

Ааа, бинго, бинго, бинго! Лена Попова, тоже худенькая, размер ноги — Игорь прищурился, наложил жестом художника на ее ступню палец, примерился и кивнул довольно — по-дой-дет. Спасен.

— Суворов, может, хватит под юбки девушкам заглядывать? Это отвратительно! — над ним выросла незамеченная им Ирина Васильевна под прозвищем Василиск и красный, как рак, Игорь выполз под дружный хохот аудитории из-под стола.

— Я… это… ручка… Вот, — Игорь положил ручку на стол и пояснил робко: — Д-долго искал.

— Извращенец, — Ирина Васильевна фыркнула огнедышащим драконом, потревожив свои светлые, но густые усики, всколыхнула тяжелой грудью и приказала: — Повторите, что я только что сказала!

Игорь выполз из аудитории мокрым от унижения и печальным, побрел скорбно по коридору, повторяя тоскливо мантру:

— Какой хуевый, какой хуевый день, какой хуевый день… И пусть он прекратится.

— Слинять решил, Юрец? Я так и знал! — Матвей подтвердил хуевость дня крепким хлопком по плечу. — Колись уже, имя давай.

— Телефон на базу и скажу имя, — твердо процедил Игорь, вытягивая руку. — Иначе обвиню тебя в домо… вымогательстве и напишу жалобу декану, — хотелось, конечно, еще выпросить свой кед, но это было невозможно.

А вот кед было дико, ну просто дико жалко — лимитированная эдитка Марка Джейкобса, мужская эдитка!!! Сам бы Игорь никогда бы себе такие не купил, банально было не на что, стипендия и родительские «чаевые» не позволяли такой роскоши, подарила их старшая сестра, живущая в Америке и зарабатывающая нехило в рекламе. Так описывала эти кеды, гуру рекламы и маркетинга, что у Игоря заранее слюни текли, теперь придется облизывать взглядом тоскливо одинокий кед.

— Шантажист хренов, — нагло процедил Матвей, как раз начавший переговоры с шантажа. — На, подавись своим Самсунгом, сдался он мне, трешак корейский. Имя?

— Лена Попова, — со слегка встрепенувшейся совестью, задавленной тут же инстинктом самосохранения, ответил Игорь нехотя, забрал телефон вспотевшей рукой и вскинулся в запоздалом страхе: — А з-зачем она тебе?

— Ленкааа? — протянул недоверчиво и как-то без энтузиазма Матвей и нахмурился, — Странно, что я ее не узнал, ведь с ней крутил.

— Ты со многим крутил, — радостно хмыкнул Игорь, — Всех не запомнишь и в темноте все кошки серы.

— Откуда ты знаешь, что это было в темноте? — Матвей с подозрением сощурился, Игорь прикусил болтливый язык, отчаянно придумывая причину, и выпалил: