Часть 1 (1/2)

— Эй, ты собираешься что-нибудь с этим делать?

Минхо хмурится, вероятно из-за того, что совершенно не слушал друга и теперь понять, о чём идёт речь, немного сложно. Они говорили о… Об очередном парне, с которым не повезло Феликсу? Или что-то про работу? Нет, определенно что-то другое. Что-то, что беспокоит Феликса немного сильнее, чем собственная личная жизнь. Минхо поднимает голову и пожимает плечами, надеясь отделаться этим и просто сменить тему.

Как будто он не знает Феликса.

— Ты не можешь просто пожать плечами, когда я спрашиваю про твоего, чёрт возьми, ребёнка, Лино!

Ах да. Ребёнок. Точнее то, что от него есть на данном этапе. А может даже нет. Феликса этот вопрос явно волнует куда больше, чем самого Минхо. Это читается и по тону, и по выражению лица. По всему. Даже его нервное сжимание подушечек пальцев выдает его слишком уж сильную вовлечённость в личные дела Минхо.

И так каждый раз. А если точнее, всегда. Двадцать пять на восемь и все тринадцать месяцев в году.

А Минхо что? Ничего. Не в первый раз и не в последний. Почти привык уже за столько лет.

— Я принял экстренный контрацептив сразу после, я же говорил. Так что схожу к доктору через пару дней. Если оно не умерло — просто сделаю аборт.

Оу. А вот это он зря сказал.

Феликс, вообще, не противник абортов, понимает, что иногда они действительно необходимы, но в этой ситуации. Вообще нет. И стоит только сказать об этом вот так пренебрежительно, его лицо в тот же момент такие эмоции захватывают, что, кажется, это он тут возможно беременный, а не Минхо.

— Просто?! Типо… вот так просто?! Тебе надо завязывать с этим, Лино! Разве так сложно предохраняться? — Феликс даже не звучит разочарованно, потому что удивляться этому на самом деле уже поздно. Уже давно поздно. Как и спорить с ним. Но осуждения в голосе всё равно хватит на пять Минхо и ещё немного на пятилетнего Минхо останется.

Феликс отчитывает Минхо, как будто тому пятнадцать, серьёзно. Как будто это не он тут хён и всё из этого вытекающее. Возможно, всё из-за того, что он пользуется старшинством, только когда ему это надо. Вот как сейчас. Потому что да, ему уже давно не пятнадцать и даже не двадцать, вообще-то, так что он вполне оправдано закатывает глаза на слова друга. Потому что Феликсу как раз двадцать, и не ему учить его жизни.

— Слушай, Ликс. Я буду делать так, как захочу, и-

Ему уже даже не двадцать, но нормально предотвращать конфликты так и не научился. Только дров подкинул в и так полыхающий огонь.

— Ты и так делаешь, как захочешь. И что мы имеем? Ты практически планируешь третий аборт, Минхо. Третий! И это только за последний год! — Феликс даже со своего места соскакивает и начинает наворачивать круги по комнате, активно размахивая при этом руками. Насколько редко вообще он называет его Минхо? Прямое доказательство крайней степени разъярённости. — Даже твой доктор уже говорит, что это слишком!

Минхо немного жалеет, что они ходят к одному гинекологу. Но не настолько сильно, чтобы менять его, иначе бы давно это сделал.

— Успокойся и сядь. Ещё ничего не произошло.

Приходится схватить друга за руку и насильно утащить обратно на диван. Притянуть в цепкие, крепкие объятия сразу, чтобы точно не начал возмущаться. Сам такие нежности не сказать, что любит, но чтобы успокоить Феликса действеннее ещё ничего не придумали.

И Феликс правда не сопротивляется. Наоборот, сильнее жмётся к чужой груди (потому что такие нежности от Минхо редко можно получить, и он не собирается упускать шанс), устраиваясь поудобнее.

— Может просто выносишь и родишь уже ребёнка для меня? — Бубнит Феликс и тяжело вздыхает.

— Нет.

— Как будто ты мог согласиться.

— Ты мог не спрашивать.

Мог бы, но всё равно делает это при каждом удобном (и не очень) случае.

Они оба омеги, вообще. Феликсу совсем недавно исполнилось двадцать, а Минхо совсем скоро двадцать три. Один одержим тем, чтобы завести собственную семью — никто не знает, когда и почему это началось, но последний год он почти грезит этим, — а другой только и делает, что прожигает собственную жизнь, постоянно какие-то странные исследования проводя. Исключительно ради науки, конечно. По его словам.

По его, Минхо, словам, которым доверять вообще-то не стоило бы. Хотя бы потому, что сейчас он, например, проверяет социальную ответственность альф.

Только, почему-то, каким-то странным способом. Исключительно во вред себе получается. И цель этого странного эксперимента даже Феликс не знает. А ведь они лучшие друзья: вместе живут, обсуждают все самые стрёмные вещи, что случались с ними, да и вообще знают всё друг о друге. Они ходят к одному гинекологу, окей? Это требует какого-то огромного уровня доверия. И всё же странные наклонности Минхо продолжаются уже больше года, а Феликс всё ещё без понятия к чему всё это.

Серьёзно не взялся за расследование только потому, что у самого есть слишком навязчивый таракан. Ну, тот что только и делает, что постоянно шепчет семья, семья, семья. Но он хотя бы мирный, никому вреда пока не причинил. Просто застряла в голове идея, что ему нужен ребёнок и всё тут. И ни когда-то, а вот прямо сейчас. И не от абы кого, а чтобы и красивый, и умный, и здоровый, и… всё, вообще-то. Красивый, умный и здоровый, который желает сделать ему ребёнка. Во всяком случае именно к этим критериям на данный момент Феликс пришёл.

Самое главное и, в общем-то, самое проблемное, то, из-за чего это именно таракан и навязчивое тупое желание, а не что-то нормальное, что кроме как сперму ему ничего от гипотетического идеального альфы не надо. Собственно, сексом с ним заниматься он не собирается тоже. Возможно, это ещё одна причина, почему всё это так и застыло на уровне поиска подходящего альфы.

Они живут вместе уже больше четырёх лет. Как раз с того момента, как Феликс в колледж поступил. Минхо на тот момент уже первый курс университета закончил и снимал квартиру, так что просто не мог бросить друга, с которым познакомился где-то в интернете (на самом деле ему просто нужен был сосед, чтобы платить меньше за аренду, так что это просто удачно сложившиеся обстоятельства, а не из-за его доброты душевной).

Сейчас оба уже отучились и, каким-то чудесным образом, оба работают по специальности. Феликс, как и мечтал, пекарь-кондитер в одной популярной кондитерской, а Минхо — менеджер. Он не мечтал, но быть менеджером по рекламе не такая уж и плохая работа. Ну, пока нормально платят.

— Если ты притащишь домой ещё хотя бы одного кота — я этого не переживу, — бурчит Феликс, потираясь носом о шею Минхо.

Старший только хмыкает.

— Прошлых же пережил.

— Лино, — Феликс тыкает Минхо под ребро и бодается, но такие методы убеждения вообще не работают на нём, так что он просто слушает. Или делает вид, что слушает. — Я серьёзно. Хватит. Четыре — это уже очень много. Не только потому, что они нас выселяют.

— Успокойся уже.

— Вот когда ты скажешь, что точно не беременный, и начнёшь предохраняться, тогда успокоюсь.

Феликс, конечно, говорит это, но понимает, что в таком случае он будет спокоен примерно никогда.

У Минхо есть отвратительная привычка: после каждого аборта он тащит в дом кота. За эти четыре года их совместной жизни было как раз четверо. И лучше бы по одному на год, а не по два за последние два года. Даже меньше.

Первые два кота пропали в конце того же года, что Минхо их притащил (кажется, они просто убежали, пока окно было открыто нараспашку из-за невыносимой жары), ещё до того, как успел появиться третий. Как будто просто обнулили счёт.

И шутки шутками, но Феликс тогда ещё не знал, что даже после этого Минхо продолжит эту неприятную традицию.

А он продолжил. И ещё как. Год ещё не закончился, а у них по дому уже ходят два кота, и Минхо, видимо, планирует третьего. Что бы он там ни говорил про экстренный контрацептив и всё вот это. Феликс тоже омега, окей? И он многое чувствует. А Минхо, очевидно, идёт на какой-то свой личный рекорд.

Видит цель и не видит препятствий, да?

Феликс воет, когда вскоре после этого их разговора, Минхо и вправду приносит домой нового кота. Прямо на свой день рождения.

— О нет. Нет, не говори мне, что-

На секунду Феликс надеется, что это подарок Минхо самому себе на день рождения. Всего на секунду, потому что Минхо отвечает почти сразу.

— Да.

Тяжёлый вздох Феликса слышит весь их многоквартирный дом. Других пояснений и не надо. Они поняли друг друга.

Это, может, и подарок Минхо самому себе, но совершенно не такой, какой делают все нормальные люди. Он вообще выглядит каким-то грустным. То есть, это абсолютно обычное состояние для любого омеги после аборта, но совершенно не похоже на Минхо. Особенно на Минхо после аборта.

Младший не может этого не заметить, так что отрывается от украшения торта (да, он делает всё в последний момент, но Минхо сказал, что придёт поздно, так что у него должно было быть немного больше времени) и подходит к другу. Забывает вообще обо всех своих претензиях к образу жизни Минхо и просто обнимает его, после того, как тот ставит переноску с котом на пол.

Феликс может долго возмущаться, но в итоге всё равно поддерживает Минхо и все его странные решения. Наоборот это тоже всегда работает.

— Ты в порядке? Всё прошло хорошо?

— Насколько это возможно, — отвечает сухо, но уже по тому, что отвечает, Феликс оценивает состояние Минхо, как немного выше хренового. Как решаемое.

— Что сказал доктор Ким?

Минхо только усмехается. Ну да, что он вообще мог ему сказать. Это тайна, покрытая мраком, как эти двое всё ещё друг друга терпят. Задавать такие вопросы крайне глупо, потому что у доктора Ким Сынмина на визиты Минхо всегда одна реакция: «О господи, опять ты». И то, что они ещё помимо всего прочего как-то остаются друзьями при том, что Сынмин не упускает возможность рассказать всё про здоровье Минхо (исключительно ради него же) Феликсу, тоже какая-то страшная загадка.

— А вот и… я. — Хёнджин заходит в квартиру, с двумя пакетами в руках, не встречая никаких препятствий (Минхо забыл закрыть дверь), да так и останавливается при входе, замерев.

Омеги в объятиях друг друга — редкое зрелище, но его взгляд приковывает не это. Кошачья переноска. Он смотрит на неё, потом на своих друзей, которые так и стоят в обнимку в прихожей, потом снова на переноску.

Он достаточно с ними знаком, чтобы всё понять.

Но всё равно прислушивается к собственным инстинктам, чтобы убедиться. Можно многое понять по феромонам, если знать, что искать. Двое друзей омег это вообще довольно сложно — всегда нужно быть особенно внимательным. Но он уже привык. И то, что он ощущает сейчас, ни с чем другим не перепутаешь.

— Оу.

Вечер проходит совсем не так, как планировалось изначально. Нет того шумного праздника со странными настольными играми, караоке, алкоголем и кучей еды. Остаётся только еда, а всё остальное заменяет выбор имени для их нового кота (исключительно потому, что Феликсу и Хёнджину не без труда удаётся убедить Минхо, что алкоголь ему сейчас нельзя).

Это первый раз, когда Минхо действительно чувствует себя плохо, после того, что он сделал. Сынмин говорил, что однажды гормоны должны были сделать это с ним. Должны были напомнить, что аборт — это не просто таблеточку от головной боли выпить. Это куда сложнее и физически, и психологически.

Но Минхо никогда не волновало, не трогало. К психологу, к которому неизменно отправляли, если хочешь сделать аборт, он уже выбивая дверь ногой заходил. Для него это всё часть его игры. Или он хорошо делал вид, что это так.

А сейчас вот накрыло.

Да так, что Феликсу всё же пришлось с этим что-то делать. Потому что терпеть грустного Минхо он не готов. Как и все в этом мире.

— Думаешь, мне стоит попытать удачу на сайте знакомств? — Феликс увлечённо смотрит в экран ноутбука, безостановочно переключаясь с одной страницы на другую.

А вот Минхо приходится оторваться от тщательного наблюдения за тем, как Хёнджин собирает новый комплекс для их котов.

— Зачем? Обычно там сидят всякие извращенцы и мудаки.

Минхо очень категоричен в своих убеждениях (основываясь исключительно на личном опыте), а вот Хёнджин едва не давится от его слов.

— Эй! Я сижу на сайтах знакомств!

— Я так и сказал. — Минхо пожимает плечами. — Мудаки и извращенцы. В твоём случае и то и другое.

— Минхо — ты гений! — привлекает к себе внимание Феликс ещё до того, как этот странный диалог успевает превратиться в масштабный обмен любезностями.

Больше всего в недоумении оказывается именно Хёнджин. Потому что, чёрт, его тут опустили и теперь, выходит, того, кто это сделал, хвалят за это?

— С чего бы-

Он не успевает даже возразить. Феликс оказывается рядом на какой-то сверхзвуковой скорости, и Хёнджин не успевает уловить этот момент. Хватает ещё за обе руки и прямо в глаза смотрит. Вот прямо не открываясь, словно дыру проделывая своими чуть ли не мерцающими от энтузиазма глазами.

— Подаришь мне ребёнка? — выдаёт Феликс, счастливо улыбаясь и веснушки на его лице будто тоже светиться начинают. Он вообще весь светиться, считая, видимо, эту идею восхитительной. А вот Хёнджин едва не давится воздухом.

— Ты шутишь? — тихо говорит альфа.

Минхо, стоящему рядом с развернувшейся драмой, разве что попкорна не хватает. Он даже не присвистывает, хотя ему хочется. Слишком уж увлекательно получилось, хотя он не понимает при чём тут он, вообще. Просто Феликс переложил часть ответственности за свою дурацкую мысль на Минхо.

— Нет же! Посмотри на себя! У тебя такие хорошие гены! Типо… ты вообще видел своё лицо? А тело? Это же прямо то, что надо! — Феликс едва под футболку Хёнджину не лезет, пока тот пытается понять настолько друг серьёзен.

То есть сомнений в том, что он это всё серьёзно — нет. Его волнует только степень серьёзности. Ну, точнее, степень опасности.

— Блин, но ты же больной такой, жесть. Тупо дэд какой-то. То колени, то одно, то другое.

О боже, нет. Он и вправду очень серьёзен.

А Минхо уже даже не сдерживает смех, потому что испуганное лицо Хёнджина в этот момент рядом с таким серьёзным и сосредоточенным Феликсом — уморительное зрелище.

— Ты серьёзно сейчас предлагаешь Хёнджина на роль физиологического отца своего гипотетического ребёнка? — Минхо отвратительно плохо поддерживает, говоря сквозь смех.