Аказа (1/2)

Звёздное небо похоже на продырявленную иглами, тёмную ширму, через которую смотрят на солнце. Свет на этой веранде давно погас, и лишь лунные лучи отражаются от снежного покрывала. Юная девушка выдыхает облачко пара на ладони — пальцы уже совсем замёрзли, но уходить в дом не хочется. Она уврена, что дождётся его, не уходя спать и встретит у порога. Но вдруг слышит за спиной такой знакомый голос:

— Твой дом промёрз.

Пришёл… Девушка знала, что так и будет, но сквозь самые кости прошла приятная истома. В голове пусто, как и в сердце. Демон проходит ближе, садясь возле неё на веранду и поднимая голову к небу:

— Если не разведешь огонь, то через несколько часов умрёшь от холода.

— Однако, ты ещё помнишь, какого быть человеком, — вытаскивает из широкого рукава синего кимоно продолговатую косточку журавля — Но одинокой ведьме никто в деревне не хочет помочь наколоть дров…

Она манипулирует им, и он отлично это знает. Поднявшись и дойдя до кипы брёвен, демон в несколько движений разламывает их на тонкие дровишки, а затем минует её заледеневшее тело и бросает их в ирори, в центре комнаты. Девушка прячет в рукав косточку, потом берёт огниво и лист бумаги с небольшого столика. Бросает зажженый кулёк в ирори и наблюдает, как быстро горит эта белая материя. Такая же белая, как кожа Аказы, и была исписана синими чернилами, словно его татуировки. Но она знает, что ему не суждено погибнуть от огня, как этому неотправленному письму. Он сам выберет себе достойную смерть, она видела во сне.

Сейчас он напоминал бы ей обычного человека, если бы не причудливые, розовые волосы, ресницы и синие склеры с черными прожилками — как потрескавшееся стекло. Она закрывает сёдзи на веранду, чтобы хоть немного прогреть помещение, и без страха садится рядом с демоном:

— Я и так знаю, зачем ты тут, но хочу услышать от тебя.

— А мы похожи, — он усмехнулся — У нас обоих есть большая сила, и люди нас боятся.

— Но не путай наши силы, — ведьма снимает с плеч чёрную шаль, оставшись в темно-синих одеждах — Ты сильный, но ты всё ещё слаб. Поймёшь однажды.

— И ты прямо видишь все наперёд? — он недоверчиво вскидывает бровь — Раз даже не боишься меня?

— Меня ты не тронешь, и, скажу больше — отдал бы всё, чтобы знать меня двести лет назад, чтобы я предотвратила твой кошмар.

— Если бы ты жила тогда…

— А я жила. Просто не в этом теле, — загадочно стучит журавлиной косточкой по паркету — Причешешь меня?

Она садится к нему спиной, ведь знает, как слаб он к женским волосам — не раз плёл косы своей невесте. Сильные пальцы выдернули шпильку из черных прядей, и они ворохом рассыпались по изящной спине. Ещё холодная, женская ладонь протягивает ему маленький гребень, и демон начинает причёсывать ведьму. Он думает совсем не о ней, хотя какая разница? Но остаткам души бывает больно.

— Аказа, я видела во сне твою смерть, — она улыбается, чувствуя его промедление — Знаю, ты всё ещё любишь её. Но твоя плоть все равно хочет тепла, сам понимаешь.

Ведьма откидывает голову немного назад, уперевшись затылком в тёплую грудь. Всё слишком предсказуемо. Он размеренно наклоняется к её уху, прошептав:

— Ведь ты и держишь меня тут?

— Ну что ты? — ей приятно чувствовать, как он развязывает оби на её талии — Если я что-то знаю, то это не означает, что стану вмешиваться.

Девушка чуть отклоняет голову в сторону, и Аказа проводит носом по нежной шее, опаляя фарфоровую кожу дыханием, а затем оставляет мокрый поцелуй на сонной артерии. Прикусывая губу, она медленно раскрывает свою одежду. В доме ещё холодно, но это не важно — она уже знает, чего хочет. Каждый раз они приходили к этому, когда демон садился её причёсывать. Его рука накрывает женский живот, пока ещё укрытый белой тканью нижней рубахи, а ведьма заливисто смеётся и слегка стягивает с плеч тяжелое кимоно. С десяток тонких косточек рассыпаются по полу, но мужчина привык к этому. Ведьма уже знает, что Аказа давно хотел об этом спросить:

— Заблудший журавль переломал свои крылья и умер на моих руках, — мужские пальцы поднимаются от живота и скользят выше, собственнически сжимая упругую грудь — Ммм… Аказа, я бы похоронила тебя, если бы от демонов оставались кости…

— Сколько мне ещё страдать тут?

Она встаёт с пола, улыбается и отбрасывает в сторону кимоно. Ей нравится показываться ему в одном нагадзюбане и с распущенными волосами, точно она — дорогая ойран. Но она всего лишь деревенская ведьма, которую он не убил год назад. В его глазах нет любви, но есть восхищение и желание — этого девушка и добивалась, а потому деловито усаживается на футон у стены, развязывая пояс нижней рубахи: