8.1 (1/2)

Работы снова было немного — в послепраздничный день даже эмигранты предпочитали заняться более весёлыми делами, чем оформление документов. Это освобождало время для размышлений, и Елена старалась разложить в голове по порядку всё, что знала об Итачи, чтобы Никите было проще ориентироваться в информации. Решив на время оставить теорию о родстве Итачи с Майклом — Никите, как родственнице, лучше знать, и, раз она отрицает эту возможность, значит, никаких связей здесь нет — Елена попыталась вспомнить всё, что успела выяснить об отце. Информации оказалось немного, однако неожиданно вспомнился кратковременный визит его брата, о котором Елена и думать забыла: дядю она не помнила совершенно, и до его появления вообще не интересовалась, какие там у неё ещё имеются родственники со стороны отца. Стефан Вачек, убедившись, что внезапно найденная племянница ни в чём не нуждается, исчез так же, как и появился, больше не давая о себе знать. Сама Елена тоже не пыталась поддерживать с ним отношения: тогда её больше занимали исчезновение Кортеса и неожиданный переезд в Марсель, а затем она просто решила считать, что её семья теперь это сын, и только он, больше не пытаясь связаться ни с какими родственниками. К тому же, идея разыскать её отца изначально принадлежала Майклу, очень долго убеждавшего жену, что пора оставить в прошлом детские обиды, и дать Адаму возможность познакомиться с дедушкой. При этом — от неожиданно пришедшей в голову мысли Елена замерла на месте с очередной папкой в руках, удивляясь, как не заметила столь очевидную вещь раньше — Майкл вовсе не стремился знакомить сына со своими родственниками. А если бы Никита тогда не разыскала его адрес — узнала бы Елена вообще о её существовании?

От самой Никиты известий не было, Елена даже не знала, прослушала ли она то сообщение. В больницу женщина тоже пока не звонила, решив отложить всё до вечера — либо они с Никитой поедут туда вместе, либо Елена ограничится звонком…

— О чём задумалась? — вывел её из размышлений голос незаметно подошедшей Хотоми.

— О вчерашнем пожаре в больнице. Странно всё это… Врач по телефону сообщила, что были какие-то взрывы, и как раз в палате Итачи…

— Твоего загадочного спасителя? — лукаво улыбнулась Хотоми и тут же посерьёзнела. — Я вот чего понять не могу: почему в полиции так уверены, что вы как-то связаны? Может быть, он тебя и знать не знает. Просто шёл мимо, увидел, как на тебя машина несётся, и вытолкнул из-под колёс. Поступок героический, конечно, однако необязательно ведь быть родственником того, кого бросился спасать.

В словах Хотоми есть доля правды — Елена даже уверена, что такой вариант более вероятен, чем их с Итачи гипотетическое родство. По-прежнему не объясняет, кто он и как оказался в жуткую погоду на их улице практически раздетым, но выяснить это как раз и является работой полиции.

— Они просто отрабатывают все версии. И заодно пытаются облегчить себе жизнь: если он окажется моим родственником, полиция с чистой совестью оставит меня разбираться с восстановлением его документов и прочими насущными проблемами…

— Но, если ты уверена, что он не имеет к тебе отношения… В общем, — замялась девушка, — я хочу сказать, что ты и так много для него сделала, оплатила больницу, обследования… Ты не обязана брать на себя ещё больше. Да, он тебя спас, но ведь это не значит, что ты теперь должна в благодарность помогать ему до конца жизни!

— И не собиралась, — заверила Елена. — Просто… стоило нам с Адамом навестить его, причём даже пообщаться толком не получилось, как в его палате что-то взорвалось и начался пожар. Я действительно не знаю его, а родственница мужа утверждает, что он не имеет никакого отношения к их семье, но… как будто это действительно связано со мной. Вот только как?

— А того водителя нашли? — перевела Хотоми тему, не отвечая на явно не ей адресованный вопрос.

— Нет, — покачала головой Елена. За прошедшие дни полиция несколько раз расспрашивала её об Итачи, а вот о поисках того водителя — ни слова. Хотя она и сама не спрашивала. К тому же, она тогда не запомнила ни цвет, ни марку автомобиля, так что, по сути, полиция искала непонятно кого — неудивительно, что результатов нет.

Хотоми уходит, обсудив какие-то пустяковые рабочие моменты, Елена продолжает думать над ситуацией. Пожар вечером того же дня, как они с Адамом посетили больницу — может ли это действительно быть совпадением? Если Итачи связан с её семьёй, могли на него покушаться из-за политической работы её отца и дяди? Елена ничего об этом не знает — она не интересовалась политическими делами на родине отца, а после его смерти и подавно старательно избегала всего, что напоминало о том кошмаре. Но зачем кому-то было ждать, когда она посетит Итачи? До её визита к нему было полно времени, когда с никому не нужным парнем в бессознательном состоянии могли сделать всё, что угодно. А дожидаться их встречи… Не означает ли это, что за ней самой и сыном какие-то неизвестные установили слежку — и вряд ли с добрыми намерениями? Додумавшись до этой мысли, Елена решительно тряхнула головой:

— Вот так и начинается паранойя, — и заставила себя перестать думать об этой ситуации. Никита уже пообещала ей помочь. Осталось только её дождаться.

…Никита приехала вечером — прямо к ней домой, через пару часов после того, как Елена вернулась с работы — обрадовав своим появлением Адама и немало удивив саму Елену.

— Не помню, чтобы сообщала тебе адрес.

— Я ведь сказала, что работаю в детективном агентстве. Нужно же было продемонстрировать тебе наши возможности, — Никита, кажется, действительно рада встрече. Что-то в ней изменилось с того времени, как они виделись последний раз, и дело не в новой стрижке. Она выглядит… жёстче.

— Отдохнёшь с дороги? Комнату я приготовила, — гостевая комната в их с Адамом новом доме пустовала с момента переезда. — И ужин готов.

— Нет, спасибо, — Никита оглядывает гостиную, задерживает взгляд на фотографиях Майкла на каминной полке: — Лучше сразу поехать в больницу.