Часть 1 (1/2)
Мало кто вообще задумывается, что душу можно и нужно исцелять. Нематериальная основа жизни. Чтобы увидеть душу и ее состояние нужно касание. Обязательно к телу. К любой его части. Не скрытой под одеждой. Для исцеления тела тоже достаточно прикосновения. Для души касание должно быть двойным. Руки. И губы. Замыкая и создавая определенный резонанс. Так я получаю доступ к душе.
Я смертна и бессмертна одновременно. Как? Просто.
Мое первое пробуждение было в храме. Заброшенный, пустой. Холодный каменный алтарь. Без одежды, без мыслей, без памяти. Резонанс тела и души. Спонтанное человеческое движение запустило процесс работы с душой. Провалилась в омут собственных нитей. Неглубоко, это спасло от вторичного разрушения. Ключевой риск корректора. Если не распутываешь, а подключаешься. И проживаешь воспоминание снова. Целиком. Нить с конечной смертью тела. Вынырнула на последнем издыхании. Бррр.
На кисти руки символ-подсказка. Чтобы не повторить ошибку. Я смертна, могу умереть как любой другой человек. От болезни, падения, ножа, яда. Я бессмертна, так как однозначно возрождаюсь. В заброшенном храме. Без одежды и памяти. Спасибо себе за подсказку. Однако глубоко даже в свою душу я не полезу. Боюсь. В символе на руке ясно зашифровано предостережение - не глубже третьего витка. Не поверила в первый раз. В результате снова в храме, голая, с ещё клокочущим хрипом в горле и единственной мыслью: «ну и на фиг?» Поэтому до сих пор не ответила на вопрос, что тут делаю и зачем. Да, я не отсюда. Для мира я чужеродное создание. Может быть это одна из причин почему мне периодически прилетает? Я - опухоль, которую мир пытается выдавить. А может я накручиваю себя. Или льщу. Приятно же думать о себе как о сокровище.
Здесь красиво и малолюдно. Я провела в храме несколько дней, но в окрестностях не встретила ни одного живого. Разве что странные существа, похожие на ожившие булочки изредка прыгали из засады. От некоторых веяло холодом, некоторые прицельно плевались, но в целом довольно безобидные. Один повадился приходить и подъедать остатки ужина.
В окрестностях росли деревья с плодами рыжего цвета. Плотная сахаристая текстура, смахивающая на сырую картошку. Запечённые на костре напоминали вкус батата. Не бог весь что, но сытно. А этот странный пельмень считал что и вкусно. Не знаю чем он ел, но очистками хрустел так смачно, словно внутри тела работала дробилка. Чаще всего он появлялся поздно ночью и устраивался в кострище, как в гнездышке. Удивительное создание.
Умирать больно. А вокруг много опасностей. И как ни мучительно, мне придётся защищать свою жизнь, здесь же в развалинах нашла нечто напоминающее оружие. Меч, кинжал, стилет. Не знаю. Тонкое полупрозрачное лезвие, простая гарда. Привычное как продолжение руки. Память тела цепкая. Хорошо что она есть.
Потому что однажды меня нашли. Или я их нашла. Не люди, что-что среднее между карликами, собаками и медведями. Они пахли потом и гнилью. А ещё страхом и гневом. Темные как чернила каракатицы. Они напали сразу, едва случайно треснул сучок под ногой. Я ж не шпион, чтобы двигаться бесшумно.
Меня тошнило от запаха крови и смерти. Или умру я. Или не я.
Первый виток души. Память смертей. Память убийств. Убийство? Или освобождение? Их тела рассыпались пеплом, словно уже давно прекратили своё существование. Оставляя лишь огоньки. Маленькие пушистые солнышки. Свободные. Без витков и нитей. Готовые к иной дороге.
Карлики-медведи-собаки. Мыслящие. Живые, но мертвые. Я могла бы узнать больше если бы прикоснулась. Увы. Для них я страх и враг. Почему? Не знаю. Первый виток памяти души. Они всегда нападают. Рычат и используют короткие ворчащие звуки. У них свой язык, но увы мне он не знаком.
Храм неплохо сохранился, хотя судя по памяти камней его не посещали уже сотни лет. Окна затянуло цветущими лианами, лестницы на верхние этажи обрушились, остались лишь торчащие вверх балки. Летать я не умею. Хотя почему-то кажется, что умела? Возможно память об этом хранится на нижних витках. Вернусь к этому позже. Сейчас хватит того, что свободно хожу, бегаю, прыгаю. Лианы крепкие и гибкие, да?
На верхних этажах сохранились остатки комнат. Каменные скамьи, ложа, тяжелый, расколотый по диагонали шкаф из которого высыпался ворох тряпья. А хорошую ткань тут делали. Не гниет ни тлеет. Выкопала подходящее и не дырявое. Даже нечто похожее на обувь было. Великовато, но все лучше чем кутаться в обрывки тряпок с нижних этажей. Когда пришла в себя здесь, из одежды был лишь цветок в волосах и сережка. Одна. Простой шарик и два перышка. Лучше бы шуба, холодильник и путеводитель. Тепло только днём, ночью приходит прохлада и сырость.
У меня хорошая регенерация и целительские способности. Вырастить конечность, затянуть рану, зашептать ссадину. Всего лишь прикоснувшись. Удобно. Только все равно больно.