Сохраняя мир (2/2)
Не успев даже среагировать на происходящее от неожиданности, я тут же встречаюсь с миниатюрной девушкой-блондинкой, выскакивающей из-за кулис.— Мари! Прости...те. Простите! — прерывисто и практически крича произносит блондинка, виновато глядя на меня. — Вы не Мари.— Верно подмечено, — я всё ещё ошарашено смотрю на то, что чуть не оказалось секунду назад на мне. Или под чем чуть не оказалась я. — Саймону нужно было послушаться и освободить больше места.— Если бы на Вашем месте сейчас был он, тогда это бы точно его убедило.
— О, не сомневаюсь.
Девушка, до этого виновато сверлящая во мне дыру размером с Марианскую впадину, прыснула. Её бледные от испуга щёки покрылись пунцовым румянцем, а в глазах появился задорный блеск. Она выглядела не намного младше меня, но в движениях и голосе чувствовалось что-то ребяческое, слегка наивное, но при этом энергичное.— Вы новая актриса? Простите, я не представилась. Холли, художник по костюмам и временами гримёр, — она протянула ладонь, другой рукой потирая затылок, всё ещё чувствуя смущение.— Даниэль, — неловко протянула я свою в ответ, касаясь её тёплых рук. — Я... подруга Эндрю, художник, иногда бываю здесь в гостях.
— Даниэль! Я про Вас слышала, очень рада познакомиться, — девушка буквально готова была накинуться на меня с объятиями, и я не смогла сдержать улыбку, чувствуя, как её энергичность передаётся и мне. Дышать стало намного легче, и мысли о Джастине уже не так тяготили меня.За несколько минут разговора с новой знакомой я узнала, что Холли - племянница Саймона, учится в университете и раньше практиковалась здесь с Мари, местным и супер-опытным художником по костюмам. В этот раз ей поручили не просто практиковаться, но и отвечать за некоторые костюмы в новой постановке. За сценой она как раз пыталась организовать своё рабочее пространство.
Немного обсудив обстановку и попытавшись избавиться от улик, в виде куска дерева, который распластался по сцене, мы заключили договор о неразглашении тайны и, дружелюбно попрощавшись, разошлись по своим делам.Мысли наполняли голову стремительно, пока я направлялась к гримерной. Новое знакомство временно выдернуло меня из пелены мыслей, в которых мне грозило затеряться этим вечером, и я благодарила судьбу за эту внезапную, но такую приятную встречу.
Но интересно, где же Эндрю и почему он до сих пор мне не звонит?Сегодня же ещё и встреча с Бенедиктом. Регби. Может быть, планы уже изменились... В это время подойдя к гримерке, я замедляю шаг, как только до слуха доносятся знакомые голоса. Затихаю и прислушиваюсь, стараясь игнорировать беспокойный стук собственного сердца.—... Ты невероятно наивен. Из тебя уже начинают вить верёвки, — смех заставляет меня нервно сглотнуть. — Просто послушай меня, я ведь не желаю тебе ничего плохого. Но она погубит твою карьеру, будь уверен. Она уже это делает, ты читал новую статью?— Камилла, — холодный голос, такой знакомый и в то же время далёкий. Обжигающий своим морозом. Таким я его слышала очень редко. Он злится, и сейчас ему тяжело скрывать свои чувства. Я ощущаю это здесь, за дверью, в которую, кажется, мне не хватит смелости даже постучать. — Мне кажется, мы уже всё решили.
— Она пользуется тобой.Сразу же после этих слов открывается дверь, и знакомая мне брюнетка появляется в коридоре, тут же упираясь в меня глазами. Держусь, но чувствую, как что-то внутри протестует и хочет вырваться на свободу. Руки сковывает и сводит от того, как сильно мне хотелось вцепиться ей в волосы. А лучше в глаза. А лучше во всё сразу.
— О, поглядите-ка, кто здесь... — надменность и неприязнь так и веяли от её взора. Поравнявшись со мной, девушка вдруг резко остановилась напротив, сокращая расстояния между нашими лицами. — Я добьюсь своего, — одними губами, чтобы слышала только я одна, проговорила девушка и удалилась из поля моего зрения.Это и к лучшему.***Игра была отменена из-за погоды. Бенедикт предложил встретиться на днях и подумать, куда нам можно было бы сходить вместе. Но не это сейчас занимало все мысли.
Между нами была такая же непривычная тишина, какая была сегодня в театре. Эта тишина словно преследовала меня. Звуки города на таком фоне казались в несколько тысяч ват громче обычного. Это давило изнутри и казалось невыносимым.
Каждому было что сказать, но вместе с этим слова становились просто неспособными выразить всё, что приходило в голову. Одна мысль перебивала другую, и каждая так и норовила слететь с языка.Никто из нас не позволял себе начать первым. Мы шли пешком по той самой улице, по которой шли в театр впервые, когда солнце заливало Лондон. Эндрю, Лу и я. Шумная, гудящая, кажется ни на миг не перестававшая жить улица теперь непременно ассоциировалась у меня именно с этим днём. И снова этот аромат кофе из маленькой кофейни с вывеской из красного дерева, смешанный с пряным шлейфом и сыростью асфальта, оказавшегося вновь под дождём.— Зайдём? — произносит Эндрю, вдруг неожиданно остановившись у кофейни и наконец-то заглянувший в мои глаза. Я ловлю этот взгляд. Жадно, как глоток свежего воздуха, как спасительный круг, который выдергивает меня из пучины волн, под которым я почти успела себя похоронить.
— Да! — неожиданно даже для себя практически выкрикиваю я, прислоняясь лбом к плечу мужчины и не выпуская из рук его локоть. Прижимаюсь, впитывая его запах. Слышу тихий смешок, и пальцы проскальзывают по моему запястью и опускаются к ладони, сцепляя наши руки вместе. Тепло его тела заставляет меня ожить. Теперь я могу вдохнуть полной грудью.— Даниэль... Эта пресса, эти сплетни, — он вдруг горячо обхватил моё лицо руками и приподнял так, что я смотрела на него снизу вверх, — ничего не значат. Слышишь? И с Саймоном мы не ругались, Камилла всё преувеличивает, ты же её знаешь. Она всегда слишком беспокоится за нашу репутацию, что доводит до паранойи любые слова, сказанные в адрес любого из нас. Слышишь меня?На этих словах Скотт слегка потряс меня, и я осознала, что готова была вот-вот заплакать. Нервно сглотнув, я почувствовала боль в горле.
— Господи, ну какая же ты... — Эндрю притянул меня к себе, сжимая в тесных объятиях. От него невозможно ничего скрыть.
— Тряпка?— Дурочка, — уже более веселым, смеющимся тоном произносит мужчина, и я готова остаться здесь и больше никуда идти. Так хорошо и приятно. Какое-то домашнее, родное тепло разливается по всем клеточкам тела. — Я вообще не хотел тебе об этом рассказывать. Ты слишком впечатлительна.
— Камилла сделала бы это за тебя, — пробубнила я в грудь Скотта, всё ещё не отрываясь от него. — Мне кажется, что она не совсем равнодушна к Вам, мистер...Я подняла взгляд, смотря прямо в глаза этому кареглазому брюнету напротив. Эндрю шутливо нахмурил брови, всем видом показывая, как он относится к её симпатиям, и я не смогла проигнорировать столь трогательное зрелище, расплываясь в улыбке.Не понимаю до сих пор, как ему удавалось к любой ситуации сделать так, чтобы я не думала ни о чем, что могло бы испортить моё настроение. Все проблемы казались такими незначительными, такими ничтожными.
Новость о том, что мы снова появились на обложке какого-то весьма известного журнала, причем довольно скандального, не могла меня не расстроить. Ведь ещё тогда, когда мы впервые встретились — дождь, пончики, мои странные выходки — я ощутила, как ворвалась со всеми своими проблемами, комплексами и страхами в очень светлый, чуткий мир. Мир, в котором мне бы не хотелось оставлять следов.Но это происходило, потому что со мной не бывало иначе. Просто не могло быть...А Эндрю из раза в раз убеждал меня в обратном. Каким-то магическим образом, тайными знаками, горячими прикосновениями. Заставлял почувствовать себя выше всего того, перед чем нас ставила жизнь, с её болью, обидами, злобой... Или статьями, говорящими о том, что "Эндрю Скотт променял театр на общество новой подруги, которая решила выйти в свет, назло своему бывшему партнеру, за счет известного актёра" и что "Эта новость уже настораживает критиков, ожидающих премьеры спектакля, над которым они работают".Негодование и обида прожигала грудь насквозь, и даже тишина со стороны Эндрю буквально пять минут назад казалась мне острой, словно лезвие бритвенного ножа, приставленное к моей шее. Я ожидала чего угодно и даже умоляла про себя, чтобы он сорвался и высказал мне всё, отправил домой, да что угодно...
"Дурочка". Вот, что сказал мне Эндрю.И тепло пальцев на запястье, нахмуренные брови, поцелуй в лоб и мягкий, уютный уголок в кофейне с вывеской из красного дерева.
***Дверь тихонько скрипит и податливо открывается. Знакомый запах яблок и какой-то свежести встречает нас, замерзших и громко смеющихся. Так громко, что приходится поспешно закрывать лицо руками вместе с входной дверью, чтобы не разбудить весь этаж.Эндрю включает свет, пропуская меня чуть вперёд. Я потираю немного продрогшие руки, быстро стягивая с себя пальто и принимаясь за платок.— Несмотря на то, что я выпила весь мокко, который только был в том милом заведении, я бы сейчас с удовольствием выпила огромную кружку чая, — с чувством предвкушения произношу это и принимаюсь за сапоги. Пальцы онемели и потеряли проворность, постепенно привыкая к новой температуре.
— Ты знаешь, что невероятно красива?Услышав притягательные низкие нотки голоса, я замираю и ловлю легкое головокружение. Платок выскальзывает из рук, и я спешу поднять его, чувствуя внимательный взгляд в спину.— Думал об этом весь вечер, просто боялся, если скажу это вслух в людном месте — не смогу сдержаться.— Твои прямолинейные комплименты сбивают с мыслей, — осторожно развернувшись к мужчине, я ищу его глаза, теряясь в эмоциях. Улыбаюсь, даже делаю попытку смеяться, но губы сводит мелкая дрожь, уже охватывающая всё тело, меня целиком. А эти глаза напротив смотрят открыто. Слишком. Главное не смотреть на губы. На эти напряженные, полуоткрытые губы и слегка влажные губы... Даниэль!Эндрю отходит от двери, оказываясь в полуметре от меня, и его рука касается талии. Я лишь слежу за ним взглядом, пытаясь заглушить пульсацию в висках.
Тёплые пальцы сжимают ткань платья, проскальзывая по лопаткам, и я ощущаю холод. Сокращаю расстояние между нами до нескольких сантиметров, прерывисто выдыхая воздух, которому становится так тесно в стенках моей грудкой клетки.Молча тянусь к Эндрю и кладу руку на строчку пальто, где ровной линией выстроились матовые пуговицы.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — практически шёпотом проговаривает брюнет, и я заливаюсь краской, но не останавливаюсь.
— Это не то, о чем вы подумали, мистер Скотт, — поддеваю я, дойдя до последней нижней пуговицы и раскинув свои руки в стороны в знак невиновности. - Но ход мыслей мне тоже симпатичен.Игриво обходя брюнета на 180 градусов и стягивая с него пальто, я грациозно направляюсь к вешалке и цепляю указательным пальцем плечики, распрямляя заломы на ткани ладонями. Чувствую, как пальто настойчиво тянет вниз и, запуская руку в глубокий карман, выуживаю телефон, протягивая его мужчине.Эндрю хотел было что-то сказать, но вдруг переменился в лице, запуская руку в волосы и очаровательно-мило жмуря глаза.— То-очно! Я же не перезвонил Лу, — воскликнул он, — Она там переживает касательно всей это ситуации со статьей. Наверняка Криста ещё наговорила чего-нибудь и ей.
— Поняла-поняла. Передавай от меня привет. А я пока...— Поставишь чайник? — мягкие губы касаются лба, одаривая меня поцелуем, а я киваю головой в знак согласия и кротко улыбаюсь.Пока Эндрю направляется в сторону собственной комнаты, я смотрю в зеркало, поправляя растрепавшиеся от ветра волосы и потирая замерзший, розовый нос.— И не вздумай грустить! — прозвучало грозное эхо из коридора, после которого меня настигла волна легкого смеха, какой-то радости и умиротворения. Буквально вприпрыжку я проделала свой путь до кухни, зажигая свет люстры, что запомнилась мне ещё с первого дня моего появления здесь. Незаметно как, я уже напевала какую-то въедливую мелодию, которую по всей видимости подхватила где-то в кофейне, и водружала чайник на плиту.