Часть 68. Бред (1/1)

Флэшбэк. Гарри

Гарри ахнул, когда огонь охватил его; в ушах сильно звенело, белый шум на заднем плане раздражающе гудел, когда он пытался подняться на ноги. Подросток чувствовал себя так, словно только что пережил взрыв бомбы, в каком-то смысле так оно и было. Дамблдор буквально срезал ошейник с его шеи, неаккуратно повредив и кожу. Ответная реакция подавленной магии была, мягко говоря, взрывной.

Слезы навернулись на глаза, когда агония стала невыносимой, юноша никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Он не мог пошевелить левой рукой, она казалась сломанной, но пока нельзя сказать наверняка. Гарри начал процесс освобождения от упавшего на него мусора. Черепица, большое квадратное бревно, которое, очевидно, было балкой на крыше, а сейчас зацепило его ногу, вдавливая в тело осколки стекла и щепки обгоревшего дерева. Издав долгий сдавленный стон, парень пошатываясь использовал все, что находилось под рукой, чтобы подняться на ноги, пытаясь полностью игнорировать охватившую его боль. Его рот открылся в безмолвном крике боли, Гарри почувствовал пустоту, внутреннюю пустоту, и с ее осознанием слезы горечи и утраты потекли по его лицу.

Гарри краем глаза заметил движение и оглянулся; безвкусная отвратительная мантия выдала владельца: Дамблдор! Только эта единственная мысль заставила жгучую ярость закипеть внутри юноши, но на этот раз без отклика магии. Используя здоровую руку, подросток нащупал за спиной кинжал, который, к счастью, не вонзился в него при ударе, хотя и ощутимо впечатался в поясницу. Одним движением Гарри метнул кинжал через всю комнату прямо в грудь Альбуса. Старый дурак тут же с криком упал, но эта победа вовсе не принесла подростку никакого удовлетворения.

Гарри подполз к Северусу; все тело юноши покрылось грязью, даже на лицо налипла сажа, что делало более очевидными следы слез. Парень не обращал внимания на то, что в его ноге застрял большой осколок стекла, потому что просто вид того, как мужчина неподвижно лежит среди разрушений, заставлял его сердце сжиматься в муках. Гарри должен был понять, что что-то подобное произойдет. Всякий раз, когда он был хоть немного счастлив, что-то непременно случалось, и он страдал. Его родители, даже если он не испытывал к ним никакой любви, Джек, который влез в гущу кровавой драки, а теперь Северус. Подросток дрожащими руками искал пульс, молясь, чтобы почувствовать хоть что-то… ничего, абсолютно ничего… прерывистое рыдание вырвалось из горла Гарри, он сжал руки в кулаки, положив их и голову на холодное тело в отчаянной попытке услышать звук родного сердца.

— Мне жаль, мне жаль, мне так жаль, — безостановочно бормотал Гарри, его голос охрип, разум в смятении, а сердце разбито. Он не мог больше оставаться здесь, он должен уйти, теперь юноша не мог допустить, чтобы волшебный мир снова нашел его. Он больше не хотел иметь с магами ничего общего, а еще жалел, что рефлекторно отреагировал на Дома в тот день. Если бы Северус ненавидел его, было бы гораздо лучше, тогда он не подверг бы свою жизнь опасности. Гарри клялся свергнуть Волдеморта… Но какой в этом теперь смысл? У него не было ничего, за что стоило бы бороться… Никто не мог ему помочь, а подросток не мог сделать все сам.

Гарри никогда больше не хотел чувствовать себя так. Отношения того не стоили, пытался он убедить себя, и слеза упала ему на руку, прежде чем из его горла вырвался душераздирающий крик. Прошептав еще несколько извинений, парень ухватился за то, что выглядело остатками двери, и приподнялся. Он постарался эмоционально отгородиться, заставляя себя думать только о выживании — мысли о Северусе убивали. Он заставлял себя идти, несмотря на покалеченную ногу и боль во всем теле. Гарри нужно убираться отсюда… Кто знает, что бы он с собой сделал, если бы остался с трупом зельевара чуть дольше. По пути он прихватил какую-то простыню, чтобы позже позаботиться о ранах.

Гарри дико огляделся, он понятия не имел, где находится. Его ошейник, как он вспомнил, все еще лежал среди завалов и, оглянувшись назад, юноша мучительно вздохнул, но не собирался возвращаться.

Кроме шагов Гарри, все, что было слышно в течение следующих шести часов, — это его хрипы. В конце концов он упал на колени, чувствуя головокружение и опасно покачиваясь. Парень посмотрел на свое бедро и поморщился, нужно будет это исправить, прежде чем он подхватит инфекцию и не сможет продолжать идти. Засунув простыню в рот, подросток ухватился за осколок. Громко дыша через нос, напрягшись, он вдохнул, прежде чем выдернуть стекло как можно быстрее, ткань успешно заглушила крик. Кровь с новой силой засочилась из открытой раны, и тогда Гарри попытался разорвать простыню, потерпев неудачу. Сердито выругавшись себе под нос, он подложил ткань под колено, а затем дернул здоровой рукой.

— Спасибо, блядь, — пробормотал Гарри, у него уже двоилось в глазах, и неудержимо подкатывала тошнота. Как только приступ прошел, он дважды обернул ткань вокруг своей ноги, скрутил материал и завязал узел, что, кстати, было почти невозможно только одной рукой и мучительно больно. Его Дом уже давно справился бы с этим… нет, юноша не мог думать о Северусе, он должен продолжать двигаться. Его магия исчерпана, его Дом был мертв и ему, вероятно, лучше не задерживаться на одном месте.

Гарри не мог идти дальше, а потому, оглядевшись, приметил дерево, на которое, вероятно, смог бы взобраться. Вопрос только в том, сможет ли он подняться со своей проклятой больной ногой. Ладно, подумал Гарри, поехали. Его первая попытка закончилась полным провалом, но, к счастью, приземление прошло удачно. Сознательно думая о Дамблдоре, парень разжег свой гнев, который позволил адреналину в крови помочь обрести физические силы. Легче сказать, чем сделать, а если учесть, что подросток в последнее время сильно прибавил в весе… Дрожа от душевной и физической боли, Гарри старался карабкаться с помощью только верхней части тела. Он так сильно хотел вновь положиться на своего Дома. Подавляя рыдания, юноша наконец оказался в нише, где мог отдохнуть, не опасаясь, что упадет. Укрывшись простыней, которая никак не убережет его от холода, Гарри встретил ночь, а вместе с ней и ветер. Откинувшись спиной на толстые ветки, он уставился на звезды, и слезы снова свободно текли по его лицу.

— Северус, — прошептал мальчик с разбитым сердцем.

Он моргнул в шоке, потом снова, какого черта… Сквозь простыню просачивалась кровь. Отодвинув ткань в сторону, парень увидел еще больше крови, пропитавшей брюки. Это оказалась не та нога, в которую вонзился осколок, что несколько сбивало с толку. Закатав штанину, Гарри злобно закашлялся, это не просто порез, кожа оказалась обожжена и ободрана. Парень был не в силах смотреть на рану, она выглядела хуже, чем любое повреждение, которое он когда-либо получал, и, учитывая, что он жил на улицах, это о чем-то говорило. Засунув простыню под мышку и подтянув пояс, Гарри оторвал еще одну большую полоску. Неловко сложив ткань, пока не добился нужной толщины, он прижал ее к ране, яростно ругаясь так, что его Дом определенно сделал бы замечание. Нет, не сделал бы… Перевязав ногу, юноша с большим трудом закрепил узел зубами и здоровой рукой.

Если бы они были в Лондоне, ничего бы этого не случилось, резко подумал Гарри. Не стоило зацикливаться на вещах, которые он не мог изменить, он знал это, но… происходящая сейчас ситуация — наихудший момент в его жизни. Подросток не мог с этим справиться, ему хотелось бушевать и кричать в ярости — так он обычно справлялся с болью. Однако сейчас Гарри не имел возможности этого сделать, и ему только оставалось чувствовать, что его сердце вот-вот остановится, а сам он задохнется от чувств, пронизывающих его. Его тело покалечено и покрыто кровью; скоро парню стало трудно оставаться в сознании.

-0-0-

Гарри резко проснулся; все его тело сотрясал озноб, несмотря на то, что кожа казалась аномально горячей. Его остекленевшие зеленые глаза открылись, не видя ничего, кроме звезд. Резко дернувшись, парень попытался подавить желчь, поднимающуюся из желудка и обжигающую горло. Гарри пришлось неаккуратно спуститься, и у подножия дерева его вырвало, слезы застилали взор. Если это было то, о чем юноша думал, он скоро присоединится к Северусу.

Закрыв глаза, Гарри мысленно прокручивал хорошие воспоминания снова и снова, горько-сладкая улыбка играла на его лице. Его жизнь по большей части была несправедливой или несчастной, но он не возражал умереть молодым, во всяком случае, сейчас. У него была любовь… У него появился шанс на нормальную жизнь, дружбу… У близнецов хоть и очень своеобразное чувство юмора, они защищали тех, о ком заботились, они верны, поэтому подросток до некоторой степени доверял им. Он будет скучать по Фреду и Джорджу, но в их дружбе не было тех чувств, которые он испытывал к Северусу. Глаза сами собой закрылись, даже когда зубы начали застучали от холода, сотрясающего израненное тело.

Даже во сне Гарри продолжал звать возлюбленного в бреду, который с течением ночи становился все хуже и хуже.