Часть 61. Два человека получают ценный урок (1/2)

Гермиона старалась оставаться уверенной и спокойной, внешне она, возможно, и проявляла эти эмоции, но ее сердцебиение просто зашкаливало. Минерву что-то разозлило, и девушка не была уверена, был ли гнев направлен на нее. Семикурсница не могла быть причиной плохого настроения, не так ли? Она делала все, что делала Минерва, когда учила студентов. Значит, это должно быть что-то другое, но что? Что сделало профессора такой вспыльчивой? Размышляя об этом, Гермиона дошла до горгульи, которая защищала кабинет директора. Шагнув к статуе, девушка была уже готова произнести пароль, но горгулья начала двигаться сама по себе. Никто не спускался по лестнице, и сбитая с толку Грейнджер проделала короткий путь наверх и вошла в кабинет, разинув рот в полном шоке от произошедшей трансформации.

Удивление девушки не было приятным, сейчас кабинет выглядел удручающе пусто и более официально. Постоянный гул, который обычно присутствовал, исчез, как и все маленькие артефакты. Вычурную мебель заменил простой и удобный гарнитур. Теперь стало гораздо больше свободного места, и, с трепетом заметила семикурсница, место распределяющей шляпы тоже обновилось. Все портреты пустовали, очевидно, бывшие директора не хотели совать нос в дела Хогвартса или были напуганы тем, как Минерва вела себя на новой должности. Взгляд Гермионы переместился, а глаза потускнели, так как золотистый насест, на котором когда-то сидел Фоукс, тоже исчез. Куда подевался феникс? Нашли ли ему нового хозяина? Или он остался верен Альбусу Дамблдору?

— Книги! — выдохнула потрясенная Гермиона. Столько книг! Куда они делись? Многие из них выглядели очень старинными, а из-за того, что Дамблдор сидел в Азкабане, не было никакой необходимости уничтожать или выбрасывать ценные вещи — это богохульство.

— А что с ними, мисс Грейнджер? — спросила Минерва официальным тоном, спускаясь по винтовой лестнице, которая, по-видимому, вела в более личный кабинет или апартаменты. Семикурсница не знала, да и никто не знал. Гермиона никогда не видела, чтобы кто-то, кроме профессора Дамблдора, выходил оттуда. Теперь она могла добавить в список Минерву Макгонагалл.

— Вы уничтожили их? — в ужасе спросила она.

— Это не ваше дело, мисс. Но больше половины этих книг не принадлежала Альбусу Дамблдору, — холодно ответила Минерва, — а являлось имуществом других волшебников или школы.

— Что вы имеете в виду? — озадаченно спросила Гермиона.

— Он забрал более пятидесяти книг из библиотеки Хогвартса, считая их небезопасными для чтения. Он пытался подавить образовательную программу с тех пор, как впервые стал учителем трансфигурации, но безуспешно, пока не стал директором. Книги, которые вы считаете пропавшими, лишь были переданы законным владельцам, — спокойно сказала директриса, зная, что это наверняка рассердит девушку, которая любила и ценила книги превыше всего — даже дружбы и семьи.

— Он не стал бы! — в ужасе воскликнула Гермиона.

— Но он так и сделал, а теперь присаживайтесь, мисс Грейнджер, — еще более мрачно произнесла Макгонагалл, спускаясь по винтовой лестнице и усаживаясь в кресло, покрытое клетчатым пледом. Ничего экстравагантного, как у бывшего директора она не хотела. Дамблдор станет единственным директором, который не получит посмертного портрета в этих священных залах. Он был позором для всего хорошего и чистого в волшебном мире, и ведьма ненавидела тот день, когда последовала за Альбусом и позволила ему отправить беззащитного ребенка на порог презренных маглов.

— Не может быть, — сказала Гермиона, несмотря на все, что Дамблдор сделал, конечно, он никогда не препятствовал обучению студентов! Он был директором школы так долго и сделал много хорошего, помимо прочего.

— Я привела вас сюда не для того, чтобы вести праздные разговоры! — рявкнула Минерва, начиная терять терпение. Она всегда сомневалась в том, чтобы позволять школьникам состоять в Ордене, и таковы были последствия: подростки играли во взрослых, желая фаворитизма только потому, что старшие их терпели.

— Простите, профессор Макгонагалл, — сказала Гермиона, покраснев от смущения. Что-то разозлило Минерву, и семикурсница хотела бы знать, что гнев направлен не только на нее.

— Директор Макгонагалл, — сказала Минерва, делая еще один выговор бедной девушке.

Гермиона только прикусила губу и молчала, не в силах поверить, как эта встреча зашла так далеко — она снова почувствовала себя одиннадцатилеткой.

— А теперь к делу, как бы вы оценили свои успехи в обучении студентов? — спросила Минерва, желая услышать чужое мнение до того, как вынести окончательное решение. Может быть, студенты были злыми и непослушными? Но это вряд ли, ведьма уверена в Фиби Фэйрчайлд, девочка весьма тихая гриффиндорка и из-за новой обстановки еще не успела освоиться, так что маловероятно причинила бы какие-то неприятности.

— Как оценить? — осторожно спросила Гермиона, как будто маленькая ее часть чувствовала, что это ловушка, та часть, которую девушка изо всех сил старалась игнорировать, потому что это не вписывалось в ее идеальное видение.

— Студенты учились в классе? — спросила Минерва, наблюдая за Гермионой, как ястреб, она не сомневалась, что семикурсница поняла, что происходит. Грейнджер наверняка подозревает, что ничего хорошего из их разговора не выйдет.

— Конечно, — сказала Гермиона очень оскорбленным тоном. — Мне очень понравилось учить их, и я хотела бы когда-нибудь получить должность преподавателя здесь… Может быть, даже сейчас я смогу заменить вас, а когда наступит лето, я получу мастерство и стану действительно квалифицированной.

Минерва с трудом сдержалась, чтобы не задохнуться от изумления: судя по тому, что она слышала, Гермиона Грейнджер не была подходящей учительницей. Северус, конечно, тоже не был, но он признавал данный факт, да и ведьма заметила, что со старшими курсами зельевар становился мягче, особенно если студенты были хороши в зельях. У мужчины не было терпения учить детей, но как только те могли безукоризненно выполнять инструкции, он становился более терпимым. Но была одна вещь: Северус заботился о каждом студенте, несмотря на то, что внешне все выглядело наоборот.

— И студенты согласятся с этим утверждением? — спросила Минерва, сумев преодолеть свое недоверие, которое не отразилось на ее бесстрастном лице.

Гермиона нахмурилась.

— Нет, не все, но сколько из учеников любят своих учителей?

— Мисс Грейнджер, вы заставили первокурсницу заплакать и убежать из класса, создав у нее впечатление, что ей не разрешат вернуться на урок снова, используя мое имя, — прошипела ведьма, производя впечатление разозленного Северуса Снейпа. Ну, если вы находились рядом с кем-то достаточно долго, вы подхватывали чужие манеры.

— Я не использовала ваше имя, — сказала Гермиона, застигнутая врасплох обвинением.

— Разве не вы сказали, что я запрещу первокурсникам посещать трансфигурацию? — резко спросила Минерва, которая узнала всю историю еще от нескольких студентов сразу после ужина.

— Вы говорили это нам на первом курсе, профессор, — тихо произнесла Гермиона с искренним выражением лица.

Минерва была потрясена ее словами; девушка искренне верила, что была права. Хотя частично это правда, Макгонагалл говорила своим ученикам, что если они не будут учиться, то она не потерпит, чтобы они дурачились в ее классе.

— Да, но я профессор, а вы, мисс Грейнджер, просто были там в трудное время, чтобы поддержать учителей в нашем стремлении обеспечить студентам полноценное образование в условиях войны. Я попросила именно вас, полагая, что вы будете лучшим кандидатом для этого, но я боюсь, что это одно из тех решений, о которых я глубоко сожалею.

— Сожалеете? — спросила Гермиона с широко раскрытыми глазами, съежившись от того, что потерпела неудачу, когда чуть раньше в этот же день была полна решимости попросить назначить ее учителем трансфигурации и, может быть, даже деканом Гриффиндора.

— К сожалению, это не ваша вина, — спокойно заявила Минерва, глядя на ученицу с глубоким разочарованием. Девушка неуверенно нахмурилась, и только тогда Минерва продолжила свою фразу. — Это моя вина, что я возложила на вас эту задачу, у вас нет социальных навыков и терпения, чтобы учить.

— Но! — воскликнула Гермиона. — Пожалуйста, я докажу, что справлюсь, я просто пыталась делать то, что, как мне казалось, делали бы вы.

— Нет, мисс Грейнджер, вы не можете терпеливо относиться к людям, которые не способны сделать что-то сразу. И все же, позвольте напомнить, что даже вам не удалось полностью превратить спичку в иголку во время первого урока, — огрызнулась Минерва.

— А как же Малфой? — быстро спросила Гермиона, ведь он тоже не будет преподавать, верно?

— Ах, мистер Малфой. Мне не стыдно признаться, что я ошибалась в нем. Студенты наслаждаются зельями, у него есть терпение, которого тебе не хватает, — сказала Минерва, немного опечаленная. Разница, которую ведьма увидела между Грейнджер и Драко, была поразительной; Макгонагалл не знала, что такого произошло, чтобы вызвать эти перемены. Мальчик работал прилежно, помогал младшим, не злоупотреблял своим положением. Как бы ей ни было неприятно это признавать, Драко мог бы стать хорошим учителем. Но, увы, в день, когда Малфой станет учителем, небо сменит цвет на зеленый. Этот род предпочитает политику.

— Неужели у меня нет второго шанса? Пожалуйста! — взмолилась она, не в силах поверить, что Драко Малфой одержал над ней верх. Все пошло не так, как она себе представляла, это было несправедливо.

— Боюсь, что нет, — спокойно ответила Минерва. — Я беру уроки на себя, пока не найдется подходящей кандидатуры. Не спорьте, мисс Грейнджер, я не в настроении.

— Да, мэм, — пробормотала Гермиона, и ее глаза наполнились слезами, которые она не хотела показывать.

— Пожалуйста, передайте мне значок старосты; вас немедленно переведут обратно в общежитие Гриффиндора. Домашние эльфы уже перенесли ваши вещи. Сто баллов будут сняты с Гриффиндора, и завтра за завтраком вы принесете извинения первокурсникам. Я не допущу, чтобы мои ученики отказывались приходить на трансфигурацию из страха быть осмеянными, — сказала Минерва. За все время преподавания в Хогвартсе она никогда еще не испытывала такого разочарования в учениках. Она высказала эти мысли Гермионе, которая дрожащей рукой протянула значок и выбежала из комнаты, ничего не видя из-за слез, совершенно опустошенная и неспособная справиться с негативной обличительной речью, слетевшей с губ профессора Макгонагалл.

Тихо вздохнув, директриса подняла колокольчик и позвала одного из домашних эльфов, чувствуя себя старой и усталой. Альбус оставил ее с таким беспорядком, а количество предметов, которые он отменил, откровенно удивило и взбесило ее. Десять дисциплин, десять! На протяжении всей своей карьеры в качестве директора старик пробовал избавиться и от других, но, к счастью, потерпел неудачу.