Часть 46. Взгляд в прошлое (1/2)

— Иди приготовь нам ванну, — сказал Северус, как только они вернулись в покои. Мужчине просто хотелось понежиться и расслабиться. Хоть он и не показал этого, но был зол на орденцев за то, что те осудили его. Больше всего его взбесила Грейнджер, как же хотелось свернуть чертовой всезнайке шею. Она заплатит на следующем уроке зельеварения.

— Да, сэр, — ответил Гарри, проходя в ванную, открывая краны и наливая в воду любимую ароматизированную пену Северуса — водяную мяту и морские минералы. Парень приготовил несколько предметов из шкафа, положив те на выступ, прежде чем взять полотенца и одежду. Саб понемногу успокаивался, чувствуя себя лучше, просто выполняя инструкции и вдыхая запах, пропитывающий комнату. Они оба любили очень горячую ванну, поэтому Гарри не стал разбавлять воду. Юноша чувствовал, как напряжен его Дом, и надеялся, что сможет помочь тому расслабиться.

Удовлетворенный юноша прошел в спальню, снял одежду и сложил на стуле в углу комнаты. Стирать вещи сейчас не имело смысла, они не были грязными. Его маггловская одежда теперь покоилась на нижней полке, и Гарри вздохнул, скучая по простоте жизни в нормальном мире. Но вот по чему он точно не тосковал, так это по внутреннему давлению ограниченной магии и холоду. Может быть, это Рождество будет хорошим: теплая страна, нормальный мир и только они вдвоем. Пока у юноши был Северус, он знал, что не сломается, несмотря на то, что окружающие постоянно осуждали его, требовали чего-то и ожидали, что он примет их обычаи. Как когда Грейнджер сказала, что Гарри будет в Гриффиндоре. Ожидания, ожидания, это никогда не закончится…

Стряхнув с себя эти мысли, парень вернулся в ванную; Северус уже лежал в теплой воде.

— Ты в порядке? — спросил мужчина, нежно обхватив ладонями лицо Саба.

— Просто немного разозлился, — признался Гарри, слегка улыбаясь.

— Я могу это понять, — сказал Северус, опуская руки обратно в ванну.

Парень вылил на ладони гель для душа с минералами Мертвого моря и тоже залез в воду, начиная массировать плечи зельевара, прорабатывая изгибы. Гарри всегда делал ему массаж, когда мужчина возвращался домой после целого года работы. Северус всегда был таким напряженным, но сейчас все было хуже, чем обычно, а они были здесь всего несколько недель. Юноша умело разминал напряженные мышцы, и судя по звукам, которые издавал мужчина, тому все нравилось. Закончив с массажем, Гарри принялся намыливать чужое тело мочалкой, тщательно обмывая.

— Иди сюда, — позвал Северус, слегка отодвигаясь, чтобы парень мог обогнуть его и лечь спереди. Дом просунул одно колено между ног юноши, заключая того в объятия. Гарри лежал на мужчине, закрыв глаза и наслаждаясь близостью.

— Ты очень хорошо справился сегодня, я горжусь тобой, — сказал зельевар. Конечно, у Гарри было несколько промахов, когда он разозлился, но Северус не мог корить парня за это. Не тогда, когда сам был близок к тому, чтобы потерять самообладание.

— Я знаю, ты предупреждал меня, но не ожидал, что все будет так плохо, — тихо сказал юноша, все еще не открывая глаз.

— Боюсь, дальше будет только хуже, — сказал Северус, смиренно вздыхая, потому-то он и задумал устроить отпуск, чтобы ненадолго сбежать ото всех. По крайней мере, в маггловском мире на Гарри не пялились, а такими темпами, зельевар не был уверен, что его Покорный сможет справиться со стрессом от постоянного пребывания среди волшебников. Парень не будет подчиняться ничьим желаниям, что, несомненно, приведет к постоянным насмешкам и осуждению.

— Я так и думал, — сказал Гарри. Сев, он отодвинулся в сторону, достав пену для бритья, распылил ту на ладонь и начал покрывать грудь Северуса. Окунув руки в воду, он смыл остатки пены, прежде чем взять бритву, и осторожно начал удалять ненужную растительность.

Соскользнув вниз, он также намылил ноги мужчины, слегка массируя, и взялся за бритву. Даже в семнадцать лет у юноши никогда не было волос на теле. Сейчас Гарри был в своем истинном виде, ну, кроме длины волос. Не то чтобы он жаловался, просто ему было любопытно.

— А что за шумиха вокруг темной магии? — с любопытством спросил Гарри, которому весь день до смерти хотелось задать этот вопрос.

— Темные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Пытаться запретить или искоренить — все равно что сражаться с чудовищем, у которого каждый раз, когда ему отрубают голову, вырастает новая, еще более свирепая и умная, чем прежде. Они пытаются бороться с тем, что непостоянно и неразрушимо, — страстно сказал Северус. — К сожалению, министерство объявило почти каждую форму магии «темной», не понимая, что дело не в магии, а в ее применении.

— Например? — поинтересовался Гарри, берясь за вторую ногу своего Дома, в то время как уже гладкая потянулась и открыла кран с горячей водой, чтобы поддержать температуру.

— Например, Авада Кедавра — убивающее проклятие, оно может быть использовано, чтобы облегчить муки и невыносимую боль страдающего от неснимаемого проклятья. Дать волшебникам и ведьмам, попавшим в ловушку собственного разума, освобождение от их бесполезных изломанных тел. Но использование этого заклинания гарантирует пожизненный срок в Азкабане, желаешь ты «убитым» зла или нет, — ответил Северус. — Можно, конечно, использовать Аваду, как средство самозащиты от темных магов, которые плевать хотели на министерские запреты.

— Ты сказал, что магия не делится на светлую и темную, как это? — спросил Гарри, пытаясь понять.

— Темная магия прагматична по своей природе, каждый раз, когда ее ответвление подавляют, она возвращается, эволюционируя. Поэтому необходимо, чтобы защита была столь же универсальной, — ответил Северус. — Считают, что для применения темной магии нужен негативный посыл. Например, Альбус Дамблдор, как и многие другие, думает, что использование темной магии развращает душу, фактически разрывает ее на части.

Гарри не понимал и половины того, что говорил Северус. К счастью, все еще улавливал суть.

— Как развращает? — спросил парень, выключая кран.

— Темные искусства очень затягивают, магия якобы становится «темной», и, как следствие, темные заклинания даются… скажем так, легче, чем светлые. Иногда использование запрещенной магии накладывает отпечаток и на внешность, то есть люди увидят тебя таким же отталкивающим, как твоя «черная» душа. Есть еще заблуждение, что невозможно выполнить самую сильную светлую магию, такую как Патронус, если «развратить душу». Есть только одна вещь, которая может спасти тебя от полного погружения.

— Какая? — спросил юноша, кладя вещи обратно на край ванны и погружаясь в воду глубже, наслаждаясь теплом и близостью своего Дома.

— Угрызения совести, сожаления или что-то, что можно любить больше, чем темные искусства, — сказал Северус с отсутствующим взглядом.

— То, что я понял, наводит на мысль, что есть различия между темной и светлой магией… но ты же сказал, что нет никакой разницы? — уточнил Гарри, он лучше понял темное искусство, но еще больше запутался в сути. Окунувшись в воду, он намочил волосы, прежде чем взять шампунь и намылить голову, внимательно слушая мужчину.

— Ее нет, но споры до сих пор есть, — сказал Северус. — Заклинание, которое изучают на первом курсе, левитирует перья и тому подобное, но так же может быть использовано, чтобы отправить кого-то вниз по лестнице или поднять человека достаточно высоко в воздух, чтобы при падении была гарантирована смерть. Или режущее заклятие, примененное кому-то на шею может привести к потере крови и убить. Даже щекочущее заклинание можно использовать до тех пор, пока человек не задохнется или не получит шок от сенсорной перегрузки. Все это считается легкими заклинаниями, утвержденными министерством.

— Как люди могут спорить с такой логикой? — криво усмехнулся Гарри, ныряя, чтобы смыть шампунь.

— Потому что для них непостижимо, что они используют «темную» магию, большинство волшебников и ведьм считают ее злой, — основной аргумент в том, что у «светлых» заклинаний есть противодействующие, отменяющие чары, но большинство темных неснимаемы.

— Мне кажется, что именно намерение, стоящее за магией, делает ее такой, какая она есть, — сказал парень. Лично Гарри не понимал, из-за чего вся суета, магия есть магия. Живя на улице, юноша не приобрел представления о том, что правильно, а что нет. Для Грейнджер воровство было шоком и ужасом, для Гарри — необходимостью и неотъемлемой частью жизни. Он дрался и иногда убивал людей с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы дать отпор.

Лицо Северуса озарила гордая улыбка.

— Совершенно верно, — ответил он. Намочив волосы, он тоже принялся мыть голову. Вода снова становилась холодной, они провели в ванной достаточно много времени. Его мысли невольно вернулись к тому моменту, когда они с Гарри впервые воспользовались ванной в его лондонской квартире. В этом приливе воспоминаний была вина юноши, все началось с упоминания последним их первой встречи.

-0-0-

Ремус настороженно наблюдал за Сириусом, который не произнес ни слова с тех пор, как Гарри и Северус покинули кабинет Минервы. Несколько секунд после этого мужчина что-то бессвязно бормотал, а потом полностью затих. Это было необычно для всегда громкого и яркого Сири, поэтому Люпин забеспокоился. Но до тех пор, пока его любовник не попытается напасть на зельевара, оборотень полагал, что ситуация не критическая. Он не знал, есть ли у них шанс подружиться с Гарри, но вероятность будет намного выше, если Блэк не нападет на возлюбленного своего крестника.

— Кофе? — спросил Ремус, продолжая наблюдать за Сириусом, тяжело опустившимся на стул.

— Кофе? Это облегчит твое предательство? — спросил аврор, и его голубые глаза сверкнули в сторону волка.

— Предательство? Ты хочешь поговорить о предательстве? — спросил Люпин, с грохотом ставя чашку и заставляя Сириуса, пораженного внезапным гневом Рема, вздрогнуть.

— Что? — пискнул анимаг; возможно, предательство было не совсем тем словом. — Нет.

— Нет? Почему же? Я думал, ты хочешь обсудить это! — рявкнул оборотень, его руки сжались в кулаки и опустились на стол. Ремус опасался, что не сдержится и ударит собеседника. — Как насчет того, чтобы поговорить о том, что мой парень должен был доверять мне больше всех остальных, а не подозревать, что я шпион. Мало того, что это привело тебя к двенадцати годам в Азкабане! Так ты еще и вычеркнул меня из своей жизни, и я одним махом потерял всех близких мне людей, — прошипел совершенно разъяренный мужчина.

Сириус съежился; они снова были вместе, но ни разу не говорили о той ночи. Они оба негласно решили, что лучше не ворошить. Поэтому сейчас анимаг сожалел, что использовал именно то слово.

— Ты не можешь продолжать использовать это против меня, Ремус, это нечестно, — слабо сказал Блэк.

— Не могу и дальше использовать против тебя? Когда это я такое делал?! — выплюнул Ремус, и его янтарные глаза вспыхнули гневом.

— Ладно, извини! Сколько раз ты хочешь, чтобы я это повторил? — вскрикнул Сириус, вскакивая.

— Это у тебя в первый раз, — сейчас сложно было представить, что Люпин являлся волком, потому что шипел на любовника не хуже кошки или змеи.