Глава 48. День благодарения или семейство Хеммиков (2/2)

– В этом нет необходимости, я бы не хотел ввязываться в конфликт.

— Да ты что! — усмехнулся Эндрю. — Ты ведь у нас всегда такой категоричный.

— Не понимаю, каким образом мой вопрос может вызвать конфликт, — сказал Лютер Нилу.

– Мистер Хеммик, я родился не в простой семье. И если говорить на вашем языке, то мы все были грешниками, а я худшим из них.

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Лютер. Нил улыбнулся и зыркнул на Эндрю.

– Я говорю, что вера понятие обтекаемое. Люди верят в бога, потому что им нужно во чтото верить. И я предпочту верить в себя, чем в старикан на небесах, который и пальцев не водит.

Лютер хотел ответить, но его перебили.

— Пап, ты вправду хочешь начать именно с этого? — вмешался Ники. — Может, спросишь, как у нас дела, как успехи в учебе или как продвигается сезон? Вчера у нас была выездная игра во Флориде. Кстати, мы победили.

— Поздравляю, — механически проговорил Лютер.

— Ага, от всего сердца, — заметил Ники скорее с грустью, чем с обидой.

Повисла неловкая тишина. Ники прервал ее, вяло поинтересовавшись:

— Когда перекрасили кухню?

— Два года назад, — ответила Мария. — Человек, который делал ремонт, — прихожанин нашей церкви. Симпатично получилось, да? — Когда Ники одобрительно кивнул, она перевела взгляд на мужа, ища в нем поддержки, потом сказала: — Так какая у тебя специализация, Николас?

Где-то в глубине души Нил считал, что Ники преувеличивает, рассказывая об отчуждении между ним и родителями, однако вот, пожалуйста: он уже на втором курсе, а отец с матерью до сих пор не знают, какое направление он выбрал. Непонятно, задала ли Мария свой вопрос, потому что действительно хотела получше узнать сына, или просто поддерживала беседу. Нил надеялся на первый вариант; второй выходил каким-то уж совсем тоскливым. Пускай у его собственной матери был жесткий характер и тяжелая рука, но она любила Нила, яростно и преданно. Они были двумя половинками несчастного целого, неразлучными сообщниками.

— Маркетинг, — сказал Ники. — Двоюродная сестра Эрика работает в PR-компании в Штутгарте. Она сказала, что устроит меня в свою фирму, если я окончу универ с хорошими баллами.

— Ты собираешься вернуться в Германию? — Мария бросила на мужа встревоженный взгляд.

Подбородок Ники окаменел, и все-таки, глядя в глаза матери, он сказал:

— Да. Там у Эрика карьера. Я не вправе просить его все бросить ради меня, да и сам бы этого не хотел. Мне нравится жить в Германии, это потрясающая страна. Вам стоит как-нибудь навестить нас.

— Нас, — эхом отозвалась Мария. — Значит, вы все еще… — Она растерянно умолкла.

— Да, мы все еще вместе, — закончил за нее Ники. — Я вернулся, чтобы присмотреть за Эндрю и Аароном, а не потому, что расстался с Эриком. Я его люблю. Всегда любил и буду любить. Когда вы уже это поймете?

— Когда уже ты поймешь, что это дурно? — подал голос Лютер. — Гомосексуализм — это…

— Лютер, — вмешался Эндрю. Он больше ничего не сказал, но Лютер покосился на него с опаской.

— Я его люблю, — решительно повторил Ники. — Неужели для вас это ничего не значит? Почему вы не можете порадоваться за нас? Почему не даете ему ни единого шанса?

– Мистер Хеммик, – раздался голос Нила и все внимание переключили на него. – Разве этот вечер не для применения. Неужто будете толкать речь о правильности.

— Мы не можем потворствовать греху, — сказала Мария.

— Вы не обязаны любить грех, но вам ведь полагается прощать и любить грешников. Разве не в этом суть веры?

— Суть веры в том, чтобы следовать заповедям божьим, — отрезал Лютер.

— Но человек не бывает однозначно плохим или хорошим, — жалобно проговорил Ники. — Я тоже не такой и таким не буду. Зачем вы нас позвали, если опять заводите старую песню?

Глубокая печаль в голосе Ники нисколько не тронула Лютера.

– Неужто в твоём доме нет алкоголя? – спросил все такой же весёлый Эндрю.

– Я знал что ты спросишь. Я приберег для тебя бутылку и не более. Я принесу. – Лютер встал с места и направился в дом.

– Я проверю духовку. – Сказала Мария, вставая вслед за мужем.

Ники поник и Нил понимал его. Родители не хотели наладить отношения. Они считали сына грешником и понять не стремились. Тогда напрашивается вопрос: зачем их пригласили?

–Аарон, – позвал Эндрю и скользнул со стула, тоже самое сделал и близнец. В одно мгновение они поменялись местами.

Когда Лютер вернулся и поставил бутылку на стол, Ники спросил ещё раз.

– Зачем вы нас позвали?

— Недавно выяснились кое-какие обстоятельства, которые заставили нас пересмотреть ситуацию, — сухо произнес он. — Мы решили восстановить добрые отношения между всеми членами нашей семьи. — Он посмотрел на Марию, та радостно закивала. — Хотя и понимаем, что этот путь будет долгим и тяжелым. И сегодня мы пригласили вас сюда, чтобы вместе обсудить первые шаги.

— Просвети-ка нас. – Сказал Аарон в обычной манере брата. Мысленно Нил дал ему Оскар.

— Если первый шаг не в том, чтобы проявить терпимость, то каким же его видит парочка ханжей? – сказал Нил и получил неодобрительный взгляд Дэя.

– Что ты творишь? – спросил Кевин на французском.

– А ты ещё не понял, в этом суть вечера. – на том же языке заявлял Нил.

– Молодые люди, неприлично говорить на другом языке в такой ситуации. – Лютер спокойно выдержал пристальный взгляд Нила. — Первый шаг — исправление ошибок прошлого. Именно поэтому вы здесь.

– Мы здесь лишь потому что Нил уговорил. – Заявлял Эндрю, который Аарон, глядя на Лютера.

Лютер нахмурился. Мария на другом конце стола примирительно подняла руки и сказала:

— Давайте поедим. На пустой желудок такие разговоры идут тяжело. Пообедаем и тогда поговорим. А потом всем в награду десерт. Пирог почти готов. Яблочный, Николас, твой любимый.

Женатая пара снова встала и направилась в дом, а близнецы в свою очередь снова поменялись местами. Вернувшись обратно Лютер потёр виски и переводил взгляд с одного на другого.

За столом какое-то время царила тишина, которую в конце концов нарушил Аарон. Он принялся расспрашивать родственников о неизвестных Нилу местах и людях — очевидно, тех, с кем познакомился восемь лет назад, когда Тильда перевезла его в Колумбию. Тема была нейтральная, поэтому Лютер и Мария с легкостью ее поддержали, а у Ники появилось время успокоиться.

Ближе к концу обеда Эндрю встал и ушел в дом. Лютер отодвинул стул и последовал за ним, чтобы поговорить наедине. Нил слышал их голоса через сетчатую ширму, но слов разобрать не мог. Он напряженно прислушивался, опасаясь стычки, и порывался даже пойти к ним, но понимал, что его появление положит конец разговору. Лютер сказал, что хочет исправить ошибки прошлого, и если он намеревался принести извинения, то Эндрю следовало их выслушать, желал он того или нет.

Видимо, все-таки не желал, догадался Нил, потому что Эндрю постепенно повышал голос. До Нила долетали обрывки слов, однако Мария тоже начала говорить громче, чтобы заглушить их ссору. Нил едва не шикнул на нее, но в этот момент сообразил, что она интересуется у Ники, как проходит игровой сезон. Как бы ни стремился он узнать, о чем говорит Эндрю, еще сильнее ему хотелось, чтобы Ники помирился с матерью, поэтому он не вмешивался и молча сверлил глазами заднюю дверь. Если Лютер закричит от боли, они в любом случае услышат.