Часть 3. Яд под названием "ревность" (1/2)

Ревность.</p>

Мне не нравится, когда говорят, что ревность — это признак недоверия или неуверенности в себе.</p>

Ревность — это другое.</p>

Это абсолютное нежелание делится своим любимым человеком абсолютно ни с кем.</p>

***</p>

Танджиро проснулся только в полночь из-за неясного сновидения. Кто-то о чём-то говорил, всё было размыто, а в глаза уже болели от слёз. <s>Но из-за чего он плакал? И был ли это вообще сам Камадо или видел всё со стороны?</s> Он резко сел на койке и тяжело дыша осмотрелся. Парнишку трясло, а дыхание, как назло, сбилось, что не осталось не замеченным молодым мечником, но восстанавливать его пришлось. Лёгкие нещадно жгло от любого вдоха, а горло драло на выдохе. И провозившись с восстановлением дыхания около 2-3 минут, Танджиро только понял, что его кто-то обнимал. А если быть точнее — приобнимал одной рукой за талию.

От чего Камадо-старший слегка покрылся румянцем, но тут же приходя в себя, шрамированный посмотрел на человека, что лежал рядом и уже видел десятый сон… Ну или же хорошо скрывающий, что уже не спит и вот уже хотел обратно в царство Морфея. И ничьё мнение не могло ему помешать это сделать, и вообще ему было тепло.

— Р-ренгоку-сан…? — ошеломлённо выдал Танджиро, смотря на спящего мужчину рядом, и от немного веяло алкоголем или спиртом. <s>Какого чёрта?</s> Но ответа так и не последовало, так что Камадо ничего не оставалось, кроме как переварить последние события, и сопоставить последние события.

—  «Так… Сначала я сидел на эндогаве, а после разговора с Ренгоку-саном… А что было после? Я чувствовал усталость, а в объятиях Хаширо было так тепло. Ох, неужели я уснул в объятиях Ренгоку-сана?! Как неловко. И, видимо, мы в его палате, раз я не вижу здесь ещё кого-то… И от него странно веет алкоголем. Может быть, Столп Звука зашёл? И вот почему мне так и кажется, что это и происходило? Но тогда почему же меня не разбудили или я сам не проснулся? Стыд-то какой!»  — Взволнованно думал «тануки», боязливо протянув руку к голове Ренгоку и медленно поглаживая растрёпанные волосы.

От всех этих мыслей юношу отвлекло тихое мычание сбоку. Видимо, Ренгоку разбудило прикосновение Танджиро. Камадо напрягся и посмотрел на Столпа Пламени. Тот еле разлепил веко, но как только он увидел, кто лежит с ним рядом, то его око мигом распахнулось. Он приподнялся на локтях и серьёзно посмотрел на соседа.

— Танджиро, мальчик мой, что ты тут делаешь? Что-то произошло? —немного проморгавшись и потерев переносицу, сказал Хашира, задевая повязку на соседнем глазу.

Камадо сначала растерялся, бегая глазами по палате, будто пытаясь найти ответ, но через несколько минут сказал:

— Нет, ничего серьёзного. Просто вчера вечером мы с Вами пообщались и я заснул. — растерянно прояснил Танджиро, ненадолго зависнув от хрипотцы в голосе старшего.

Ренгоку же задумался, его брови сдвинулись к переносице. Похоже, что он ничего не помнил. Вдруг его рука схватилась за лоб, а глаз зажмурился.

— Угх. Тогда почему у меня так голова болит? Ударился что ли… — голова Кёджуро немного трещала, видимо, перепил немного, а в ушах появился небольшой звон.

Танджиро посмотрел на него слегка усталым, но не менее озадаченным выражением лица. Камадо слез с кровати и подошёл к сёдзи, поворачиваясь к собеседнику.

— Думаю, Вы сами скоро сможете ответить на этот вопрос. А я пока могу сходить за таблеткой от головной боли к одной из лекаршей. Надеюсь, некоторые из лекарей не спят.

С этими словами Камадо улыбнулся и вышел из палаты, оставляя Столпа в смешанных чувствах. Он бы и не согласился и попросил его остаться, но мечник уже ушёл. Жаль. Ведь до Ренгоку уже дошли обрывки воспоминаний последнего вечера и его «нападения» на выпивку вместе с Тенгеном.

— Вот же угораздило согласиться на этот абсурд, а тем более с Узуем на пару… Ох несдобровать мне! — Тихо хохотнул опечаленный Кёджиро, смотря на свободное место рядом с собой.

***</p>

Рассвет. Птицы начали просыпаться, напевая свои чудесные песни. Солнце медленно выходило из горизонта, озаряя всё вокруг. Зеницу не давало поспать хождение и бубнёж соседа. Уже не выдержав, Агацума принял сидящие положение на своём футоне.

Кабан ходил взад-вперёд, наровясь что-нибудь сломать по пути.

— Да что ты с раннего утра ходишь?! Дай поспать! — ругался Зерницу, со злобой смотря на друга.

Иноске остановился и поставил руки на свои бёдра. В воздухе появилось напряжение, которое, казалось, не давало спокойно дышать. Только Генья, похоже, почувствовал это. Он лежал и смотрел в потолок, интересуясь, замолкнут ли эти олухи или ему самому придётся их «успокаивать». Опять. И как же сними справляется Танджиро?

— Чего разорался-то? Другие спят! А я жрать хочу, отвянь! — зло рявкнул кабан и плюхнулся на пол, садясь по-турецки.

Агацума лишь сильнее разозлился. Спросонья он мало чего понимал, поэтому было трудно сдерживать свои эмоции, но блондинчик старался вести себя спокойно — встал на ноги и уже тише сказал:

— Так сходил бы на кухню и посмотрел, что там есть, чем топтаться тут с самого утра! Ещё не хватало… — и опомнился, оглядывая быстро палату, — Танджиро до сих пор не вернулся? — Немного растерянно пробурчал плакса, приподнявшись на локтях, лёжа на больничной кровати.

— Мне-то откуда знать? Не видишь что ль, что его тут нет? Ослеп резко? — негодуя огрызался Хашибира, скривив лицо.

Зерницу нахмурился, замечая что, Младший-Шинадзугава не спит.

— А почему он не пришёл к нам? Может, с ним что-то случилось и он лежит в больничном крыле? Генья, а ты не видел Танджиро? Может, он ночью к нам заходил? — поинтересовался у соседа с боку Агацума.

Кабан на это зло вздохнул и отвёл взгляд.

Генья сел и, немного протерев глаза, вопросительно посмотрел за Зеницу.

— Ты думаешь, мне делать нечего? И вообще, я сплю ночью, а не слежу за вами, — нахмурился тот.

Агацума запаниковал, начиная чуть дрожать от собственного воображения.

— Тогда я пойду проверю медицинский пункт!

Иноске усмехнулся и посмотрел на друга, который вот-вот может расплакаться от волнения.

— Ну да, давай ходить по поместью, это же лучше, чем по палате… Ой, — он махнул рукой, — делай, чо хочешь, хавчика с кухни захвати. Будь хоть в чём-то мне полезен, Великому Царю Гор! — нагло усмехнулся Иноске.

Зеницу закипел, <s>хоть бы пар из ушей не пошёл, ей богу</s>, замахал руками, словно бабочка, и с топотом подошёл к Кабану.

— Как тебя вообще ещё земля держит, а?! Ты даже за Танджиро не переживаешь, зато о собственном набитом желудке — очень даже! Да кем ты себя возомнил, Кабан неотёсанный?! — зашипел блондин, сверкая медовыми глазами.

Иноске встал на ноги и запыхтел от негодования.

— Тебе же сказали, что Гонпанчиро спит в другом месте! Всё с ним нормально, олух озабоченный! — вспылил зеленоглазый парень, готовясь оставить пару тумаков плаксе.

Генья застонал от усталости, закрыв руками лицо. Эти двое — безнадёжны! За что ему такое мучение в лице двух чертей?

— Да заткнитесь же, вы, оба! Разорались с раннего утра! А ну прижмите свои пятые точки к кровати и дайте всем больным поспать, ради всего святого, что у вас осталось! — взвыл младший-Шинадзугава, стараясь сильно голоса не повышать. Всё-таки горло хрипело ещё.

Их разговор прервал шум открытия сёдзи. Трое обратили внимание на это недоразумение и приготовились извеняться за шум, но тут… В проёме стоял уставший Камадо. Агацума обрадовался и кинулся к Танджиро, что тем временем пытался зайти в палату, а в итоге был сбит другом.

— Танджиро! Где ты был? Ты в порядке? Не ранен? — оглядывая с ног до головы пропавшего друга, спрашивал Агацума.

Обладатель карточных серёг ничего не ответил и упал на блондинчика. Зеницу испугался и, приобняв Камадо, начал держать его.

— Танджиро! Что случилось?! Генья, что это с ним? — взволнованно спросил шокированный Зеницу.

Тот закатил глаза, смотря на этих двоих.

— Всё с ним нормально. Успокойся. Он просто очень сильно от чего-то устал. И ран на его теле нет! Не смотри так на него, будто он скоро умрёт! Пойдёмте лучше поищем поесть что-нибудь на кухне. Только положи его на кровать. Он, видимо, не спал полночи, что и сказалось из-за ежедневных тренировок с Кочо-сан.

Танджиро выглядел и вправду уставшим, да и ранений видимых нет. Значит, он в порядке. Только надо сил набраться и выспаться ему. И от осознания этого Агацума успокоился и вздохнул, но его взгляд остался печальным, относя друга и укладывая Камадо-старшего.

— Да… Да, наверное, ты прав. Но как только он проснётся, то мы его обязательно расспросим!

Иноске и Генью вытолкали из палаты Агацуму и закрыли сёдзи, направляясь прямиком в столовую.

***</p>

Компания сидела и ела свой рис с чаем, попутно что-то обсуждая и делая предположения. Сонные охотники постепенно ели, иногда переговариваясь и изредка удивляясь, как всё ещё не ходит ходуном, что обычно происходило из-за Иноске и Зеницу. А тем было не до того. Они были заняты размышлениями, что было с их другом.