Глава 4 (1/2)

Малфой не мог найти себе место. Его движения были хаотичны, он постоянно передвигался по комнате, а как только останавливался, ему хотелось выть.

Безысходность его изматывала. Он переживал, что его мать находится где-то там, пытается разузнать что-то про Грейнджер, остановить Паркинсон.

Драко понимал, что Паркинсон уступает в магической практике его матери, но что было в голове у этой девицы — никому известно не было. И это его беспокоило больше всего.

Нарциссы уже не было больше пяти часов, а небо становилось темнее, и Драко не успел заметить, как оно стало иссиня-чëрное.

Сад, который всегда навеивал на него спокойствие, умиротворённость и детские воспоминания, сейчас был давящим, а деревья были раздражающими, пугающими и вызывающими дурные фантазии.

Он ненавидел себя за беспомощность, за то, что он не мог ничего сделать, не мог выбраться из этого чёртова сада, он был скован заклинанием и знал, если его нарушит — окажется в Азкабане.

Резкий звук аппарации. Обернувшись, он увидел растрёпанную, сгорбленную Нарциссу, держащую бездыханное тело Грейнджер.

Кожа девушки была бледной, а её лицо измученным, веки показались тяжёлыми и плотно закрытыми. В какой-то момент Драко показалось, что она не дышит.

— Помоги мне, Драко! Помоги, — обессиленным голосом сказала Нарцисса.

— Что произошло? — в движении спросил Драко и подхватил Грейнджер, придерживая её голову.

Вместе они разместили тело девушки на траве, и Нарцисса, сев на колени, дотронулась до лба Гермиона.

— Она жива, её сердце бьётся, но признаки жизни будто бы угасают, и я не знаю, что с ней.

— Где Паркинсон?

Нарцисса повернулась и посмотрела на сына, а в её глазах сверкнули искорки ярости, которые погасли в тот же миг, и эти ясные глаза стали снова прекрасными.

— Она осталась там, я обезвредила её. Ей необходима помощь, чтобы она жила. Нам нужно что-то со всем этим делать, — тихо сказала она.

Драко не успел ничего ответить, как услышал знакомые хлопки, треск и тяжёлое дыхание. Уже через секунду были слышны голоса, которые нарастали, хлопков становилось больше и, оглянувшись, они поняли — их окружали.

— Ты вызвала Авроров?

— А нас не нужно вызывать, мы приходим сами, — Малфой обернулся на этот голос и непременно узнал его.

— Поттер, — сквозь зубы проговорил он.

— Положите Гермиону Грейнджер на землю и сделайте три шага назад. Вы окружены, Малфой, и я не советую играть с нами, немедленно опустите палочки.

— Я не отойду, — громко сказала Нарцисса. — С Грейнджер что-то не в порядке! Её жизненные показатели поддерживаю я, и если отойду — связь прервётся.

— Что? — Малфой сделал шаг к матери, но почувствовал резкую боль в ногах, он упал на колени и закричал:

— Поттер, не будь идиотом. Мы не причиняли ей вреда. Моя мать наоборот спасла её.

— Гарри Поттер, вы можете делать с нами что хотите: брать наши воспоминания, проводить ряд заклинаний, вы можете убедиться в том, что мы не нарушили закон. Мой сын, Драко Малфой, находился всё время в поместье, а это я аппарировала вместе с Гермионой Грейнджер, я не могла её оставить. Пэнси Паркинсон причинила ей вред, и я не знаю, что именно она с ней сделала! Силы Грейнджер поддерживаются благодаря моему кулону и связи со мной. Как только я её отпущу, то кулон потеряет связь, и ей станет хуже. Пэнси Паркинсон так же нужна помощь, я применила ряд заклинаний, спасая жизнь Гермионе Грейнджер и свою собственную.

Какое-то время никто не смел прервать молчание, словно каждый проникся словами Нарциссы и понял их смысл.

Больше к Малфоям не обращались. Нарцисса и Драко стояли неподвижно, не сдвинувшись ни на один шаг. Нарцисса по-прежнему держала Гермиону, не отходя от неё. А Драко не отрывал взгляда от своей матери и Грейнджер, и он первый заметил, что свет лица у Гермионы становится ближе к естественному, словно кровь начала циркулировать по её венам, а Нарциссе становилось хуже. Его мать была белее снега, а глаза становились темнее.

— Поттер, Поттер, — не своим голосом закричал Малфой, — Сделай что-нибудь, ей плохо.

Поттер убрал свою палочку и опустился на колени перед Нарциссой и Гермионой, он посмотрел на Малфоя, ничего не сказав.

Целители не заставили себя ждать, и вскоре Малфой остался там, где он был всё это время, совершенно один, в своём собственном саду, рядом со своим поместьем. Ему не дал никто никаких объяснений, ситуация оставалась непонятной, а в сердце поселилась тревога за Нарциссу, и почему-то в его голове появился образ Гермионы Грейнджер. Девочки из прошлого, с непослушными волосами, вздёрнутом кверху носу и весёлым взглядом. Девочки, которою он, казалось, никогда не замечал, не мог замечать.

***</p>

Прошло пять мучительных дней для младшего Малфоя. Его сон был коротким, еда скудной, а мысли сводили с ума.

Он отправил около двадцати писем Поттеру, но ни на одно не получил ответа.

Его мать по-прежнему была в Мунго, про Грейнджер ничего слышно не было. Газеты предательски молчали, а тревога, которая росла с каждым днём, переросла в паническую атаку.

Приступы причиняли боль, дыхание не могло выровняться в течение часа.

Стойкость Драко падала с каждым часом, ему показалось, что его руки стали дрожать, а у голоса появились странные нотки.

Единственный, с кем он поддерживал все эти дни хоть какой-то диалог, был старый домовой эльф, который, как оказалось, был интересным собеседником.

«Ну зачем мы ввязались с мамой в эту передрягу? Какое нам дело было до этой Грейнджер…»

Его мысли прервал Поттер, который появился также неожиданно, как и в прошлый раз, только на этот раз он пришёл через камин. Как же Малфой мог забыть, что камин всё это время был для Министерских работников и авроров открыт, по-прежнему открыт. Ведь он всё ещё был под арестом.

Драко резко развернулся и посмотрел на Поттера в упор, первым он не хотел ни о чём спрашивать, он сам должен ответить на его вопросы. И Поттер заговорил первым:

— Сядь, Драко, — тихо сказал Поттер.