Глава 2 (1/1)

— Слушай, Малфой, а давай мы с тобой придумаем какую-нибудь сладкую месть, или нет, — Пэнси сказала это практически мурлыкая, она щурила свои глаза и даже причмокнула. — Пусть эта месть будет долгой и мучительной, напоминающий о том, что не нужно лезть туда, куда тебя не просят.

Пэнси плюхнулась на зелёное, бархатное кресло, и закинув ногу на ногу, откинула голову.

— Малфой, всё-таки, ты скучный тип. Понимаешь, все они радуются, мельтешат, празднуют, продолжают жить дальше и думают, что добро — эта самая главная цель. А самая главная цель — это удовлетворение. Всего, чего хочешь. А я буду удовлетворена только в том случае, если такие, как Грейнджер, перестанут улыбаться. И с её наглой физиономии сотрётся эта самодовольная улыбка, навсегда.

— Я устал, Паркинсон. Устал от всего этого, в этом нет никакого смысла. Чистокровные, магглорождённые, полукровки — какая разница, если все мы волшебники? Знаешь, чего я хочу? Просто жить, спокойно, мирно и тихо.

— Ты сошёл с ума! Ты Малфой, сын Люциуса Малфоя. Посмотри, где ты живёшь? Ты не должен так говорить!

— Что ты хочешь от меня, Паркинсон? Я никому не собираюсь мстить. И это не обсуждаются, — Малфой повысил голос. — Ты что, сюда пришла? А ты не видишь, что я итак наказан за то, чего не делал? Всё, что я делал — ради своей семьи. И я хотел жить, хотел, чтобы мои родители тоже жили. Последний год перед войной мне было плевать на все эти ценности, чистокровные устои, все эти бредни про кровь. Да, мне было плевать! Слышишь? Важно было только то, чтобы моя мать и мой отец жили, а я струсил, и поэтому оставался там, где был. Струсил за себя и за своих родителей. О какой мести ты говоришь? Кому мстить?

Пэнси резко выпрямилась, царапнула свои колени ногтями и плотно сжала губы.

— Шла бы ты, Паркинсон, туда, откуда пришла. Ты не арестована, на тебе не наложено никаких обязательств, ты свободна и можешь жить прямо сейчас. Передвигаться, куда тебе хочется, заниматься чем хочется, и даже твои родители на свободе, всего лишь три года без общественной деятельности, даже их палочки не конфискованы. Иди, Паркинсон, и цени то, что у тебя есть.

— Как я могла заблуждаться на твой счёт! И когда-то ты мне нравился, к счастью, я вовремя опомнилась. Всё-таки твой отец был привлекательным и более сговорчивым, — она приторно улыбнулась, встала, и пошла к выходу, не оглядываясь.

— Мама, это всё, что тогда сказала мне Паркинсон, ничего конкретного. И всё, что ты сейчас подумала и сказала — это твои домыслы. Грейнджер действительно могла исчезнуть из виду по собственному желанию. Причём тут Блейз, я не знаю. Его я не видел после войны. А месть, про которую она говорила, думаю, это пустые слова глупой девчонки. Что ей сделала Грейнджер? Создала закон о том, что чистокровным волшебником положен только один эльф?

— Такие, как Паркинсон, не могут говорить просто так. Она не пришла бы к тебе Драко, если бы ей ничего не нужно было. Я знаю точно, что она зачем-то приходила, то, чего у неё нет, может быть есть у тебя, — Нарцисса выглядела серьёзно, а в глазах Драко увидел волнение.

— Мама, что я могу, прошло уже чуть больше двух лет, и я по-прежнему могу выходить только в наш сад. Я больше ничего не могу, да и мог ли когда-то. Ведь моё детство закончилось, а юность была бесповоротно испорчена. Разве у меня есть будущее? Поэтому и настоящее моё — этот дом, сад и ты, — Малфой встал и улыбнулся.

— Не говори так, — Нарцисса встала и, подойдя ближе к сыну, положила свою ладонь на его плечо, заглянув в глаза.

— А давай мы с тобой сами выясним, что случилось с Гермионой Грейнджер? А если она сбежала с Блейзом Забини, то мы оставим всё как есть. Но я не доверяю Паркинсон.

— Я тоже ей не доверяю. Слишком это было подозрительно, то, что она пришла ко мне, но что мы можем? А самое главное, зачем нам это?

— Потому что Гермиона, как и Поттер, и многие другие, остановили этот ад, в котором ты стал бы убийцей и отравителем душ. Я бы не пережила это, а ты? — Драко молчал, потому что его мама и так знала ответ.

— Что я должен сделать?