Часть 9 (2/2)

Дэмиан передернул плечами и, обреченно вздохнув, фыркнул:

— Естественно, я выберу тебя. — Скривил губы, словно вместо того, чтобы проглотить горькую пилюлю, разжевал ее. И внимательно посмотрел на Джона. — Мне жаль, Джонатан. Колин… — он помедлил, словно силясь подобрать слова и формулировки помягче, но видимо так и не смог, а потому признал, на мгновение стыдливо отведя взгляд. — Это он мой парень. Мы со школы вместе. А то, что было между нами — случайность, не более. В Метрополисе я изнывал от скуки. А тут подвернулся ты. С хорошим телом. Наивный, светлый, смотрящий мне в рот. Мне льстило. Ты показался мне неплохим вариантом. Да и в постели оказался хорош. Развлечься и забыть о тебе тут же, как вернусь в Готэм. Но потом все закрутилось слишком стремительно, и я не смог оставить тебя одного посреди мафиозных разборок. Но не более того.

Он говорил немного пристыженно, чуть раздраженно, словно действительно пойманный на измене, но не желающий признавать, что накосячил здесь только он, а не все вокруг, кого он подспудно обвинял. Даже Кон, точно понимающий, что происходит, на миг допустил страшную мысль, что все именно так и обстоит.

Какая мафия? Оскар, Золотой Глобус и Пальмовую Ветвь этим двоим! По ним должны плакать киноакадемики всего мира, а режиссеры драться за право с ними работать!

— Неправда! — выкрикнул Джон, едва сдерживая всхлипы. Кон сжал сзади его плечо, поддерживая и одновременно призывая быть выше этого, сохранив гордость. Однако тот скинул чужую ладонь. — Скажи, что это неправда. Ты не мог, так… если… — слезы все же прорвались в звенящий от негодования и обиды голос.

— Мне жаль, Джон, — повторил Дэмиан, переплетя пальцы с пальцами Колина. Устало вздохнул. — Ты, конечно, можешь остаться в особняке. Отец не прогонит. Но это ничего не изменит.

Толкнув Коннера плечом, Джон выскочил из спальни, точно ошпаренный, на ходу вытирая рукавом мокрые от слез глаза. Внутри все кипело, но остаться и высказать Уэйну все, что он о нем думает, значило упустить из вида брата. Кроме того, разве Дэмиану было легко сейчас?

Так что он кинулся следом за младшим братом. Но дверь в гостевую спальню, в которой тот, по факту, едва ли бывал за все это время, захлопнулась аккурат перед его носом. Щелкнул замок.

Черт!

— Джон! — Он требовательно постучал. — Джон, открой!

Какое там. Судя по звукам, брат отдался на волю истерики, рухнув на кровать. Из-за двери доносились лишь отчаянные рыдания и сдавленные всхлипы. Ни звона стекла, ни открытых окон. Пока. Но, у дворецкого же должны быть ключи от всех комнат! Кон ломанулся обратно по коридору, не рискнув даже заглянуть в спальню Дэмиана. Как бы там ни было, сегодня они уедут, и ему, например, не будет никакого дела до того, что происходит в Готэме и особняке. Кто и с кем спит…

На лестнице он столкнулся с Тимоти и Альфредом, что перебирал на связке ключи в поисках нужного.

— Боже, Тим… — выдохнул Коннер, хватая Дрейка за руку и, позволив дворецкому вырваться вперед, припер парня к стене, схватив за плечи. — Ты охренел?! Нельзя было решить этот вопрос иначе?!

Словно в ужасе оцепенев в первое мгновение, уже в следующее Тим не сильно, но чувствительно толкнул его в грудь, заставляя отступить на шаг, выстроив личные границы.

— А как бы ты это решил? — холодно поинтересовался Тим, раздраженно скинув капюшон, как делал всегда, когда злился или жаждал что-то доказать. Шипел, чтобы не было слышно никому кроме Кона: — Он никого не слушал. Не реагировал на другие попытки Дэмиана как-то его вразумить. Коннер, это не шутки! Его мало оттолкнуть, он слишком упрям. Все равно, что сражаться с ветряной мельницей. Нужно было сделать так, чтобы он не просто уехал, а чтобы у него не возникло ни малейшего желания возвращаться. Это единственный способ его спасти.

Кон сделал еще шаг назад и привалился к перилам, пытаясь примирить чувства с суровой реальностью. Вот только все сильнее хотелось зажмуриться, а потом проснуться. Бросил виноватый взгляд на Тимоти, понимая, что ночью может обнаружить на его теле синяки от собственных пальцев.

— Но он же теперь не поверит никому. Никогда… Эта боль останется в его душе навсегда, — сокрушенно покачал он головой.

— Никогда и навсегда слишком длинные промежутки времени, чтобы о них можно было говорить всерьез, — как можно мягче отозвался Тим, но шага навстречу не сделал, так и оставшись стоять у стены, скрестив руки на груди. — Джону всего восемнадцать. Жизнь на этом не закончится. Просто дай ему время.

— Я хочу в это верить, — вздохнул Коннер. Но пока не верилось. — Пойдем? А то он опять куда-нибудь сбежит, придется обыскивать особняк.

Он первым стал подниматься по лестнице, чтобы успеть к тому моменту, когда, повернув в замке ключ, Альфред открыл дверь.

Дворецкий послушно посторонился, позволяя Коннеру пройти. Но тот замер, едва переступив порог. Комната оказалась перевернута вверх дном, а сам Джон склубочился на сбитой постели едва слышно всхлипывая. Ну… выпустить пар никогда не помешает. Выплеснуть боль и обиду вовне, чтобы не разъедали душу. Извинившись за брата перед дворецким, Кон таки шагнул внутрь, чтобы осторожно приблизиться к Джону, точно загнанному в угол лесному зверьку. Маленький, напуганный, беззащитный… а тронь — мало не покажется.

— Джон, — позвал Коннер, присев на краешек постели. Коснулся вздрагивающего плеча. — Ну не убивайся так… Оно того не стоит, поверь мне. Дэмиан не стоит.

Младший Кент не ответил, судорожно всхлипнув. Осторожно присел, смотря куда-то в пустоту заплаканными глазами. Едва слышно просипел, медленно моргая:

— Когда мы уедем?

— Ближе к ночи. — Коннер осторожно обнял его, погладив по спине, успокаивая. Хотя истерика, похоже, окончательно выдохлась. Необходимое решение «самостоятельно» принято. Вот только на душе было муторно и гадко. — Есть время восполнить недостаток сна и отдохнуть. Хочешь, я посижу с тобой? Как в детстве.

Джон заторможено покачал головой:

— Не усну. Пойдем… поможем Тиму собраться? Может раньше уедем…

С этими словами первый и поднялся с кровати, чтобы направиться прочь, кажется, даже не заметив Тимоти, терпеливо ожидающего развязки в коридоре. Коннер набрался смелости и взял Дрейка за руку, потянув следом. Надеясь, что он поймет и простит вспышку эмоций и агрессию, направленную в его сторону. Не испугается, передумав относительно попытки наладить стабильные отношения. Джон впереди двигался точно зомби, даже не заметив, как рядом открылась дверь, и Колин покинул комнату друга, покачав Тимоти головой.

Да, натворили дел… А главное, винить в этом особо некого. Просто так сложилось. Потому что Дэмиан не отступит. Потому что этот мир, его мир, его не отпустит.

Кинул мимолетный взгляд на Солнце. А Тим? Его отпустит? Нет. Кон сделает все, чтобы Тимоти никогда, никогда не захотелось вернуться!

Нагнали Джона уже у спальни, в которой они с Тимом, чего уж отпираться, пережили массу приятных моментов. И не только в постели. Взять хотя бы последнюю совместную игру… Жаль Джон не сможет вспоминать ее в таком же позитивном ключе.

Последний за работой, казалось, немного отошел. Движения перестали быть такими заторможенными, просохли слезы, то и дело скатывающиеся по щекам, появился минимальный интерес к происходящему: диски с играми, навороченная техника, фото… Отступая спиной от снимка Дэмиана, точно тот мог его укусить, Джон толкнул спиной Кона, что снимал фотографии со стены — чем меньше тут останется того, что дорого Тимоти, тем меньше шансов, что… Одна из рамок выскользнула из рук и разбилась об пол. Тим обернулся столь стремительно, точно они разбили вазу династии Мин.

— Прости.

Коннер осторожно извлек фото из осколков стекла и дерева.

— Ничего… — как-то медленно отозвался Тим, не отводя взгляда от карточки в руках Кона. Сморгнув наваждение, качнул головой. — Не пораньтесь. Джон, сядь, пожалуйста, на кровать. Я сейчас веник принесу. Мало ли. — Махнул рукой. — Положи в ежедневник на столе, чтобы не потерялась.

И с этими словами вышел.

Кон только тихо вздохнул, мельком взглянув на карточку в своих руках. На оборотной стороне каллиграфическим почерком было выведено стихотворение. О Готэме и его крылатых рыцарях. О маленькой красной птичке в тени этого ужасного города, что отчаянно сдерживает поступь тьмы. Выписанное с таким трепетом, что внутренности свело.

И подпись:

«Навсегда моей малиновке. На память.

Дж. П. Т».

Коннеру не нужно было поворачивать карточку, чтобы понять, чья фотография полетела на пол. Но он перевернул в каком-то мазохистском желании убедиться.

На фото все так же ночной Готэм расстилался под ногами Джейсона.

И между ними действительно ничего не было? Или Бернард просто не обо всем был в курсе? Сердце заколотилось. Пальцы свело от желания смять фото или выкинуть в окно, но Коннер сдержался. Тим не простит ему. И будет прав. Кто он такой, чтобы поступать подобным образом? А может, он просто еще находился под впечатлением после представления, разыгранного Дэмианом и на самом деле в этом стихотворении нет ничего кроме братской любви?

Как бы там ни было… Кон перешагнул осколки стекла, открыл ежедневник, снова зависнув на миг, чтобы положить фото и накрыть его обложкой. Положил на нее ладонь, словно в надежде, что Тим никогда не откроет ежедневник, никогда не вспомнит об этом фото… И подпрыгнул, словно застуканный на месте преступления, когда в комнату шумной стайкой помимо Тима ввалились Стеф и Харпер. А еще эта молчаливая азиаточка. Кажется, ее звали Касс. Сердце словно бешеное болезненно колотилось о ребра. Чертов Бернард! Зароненное им зерно сомнений расцветало в груди Коннера буйным цветом.

— Что-то случилось? — спросил он, совладав с голосом.

Он никогда не ждал от этого места чего-то хорошего, только неприятностей, потерь и крушения надежд. И подобные явления невольно заставляли напрягаться.

— Нам сказали помочь вам со сборами, чтобы к ночи вас здесь не было, — хмыкнула Харпер, принимаясь убирать осколки, в то время как Касс забралась на кровать к Джону, притягивая его к себе, обнимая. И тот ответил взаимностью, прячась в ее объятиях.

Неожиданно. Хотя, за последние недели они с Джоном почти и не виделись, разве что в столовой, да иногда сталкивались в холле, точно Джон избегал общества брата. Что еще Кону следовало бы знать, но прошло мимо?..

— О, не переживайте, провести тут еще одну ночь, не входило в наши планы, — заверил Коннер, дежурно улыбнувшись.

Вымотался он за это время морально, и чем ближе подходило время отъезда, тем сильнее становилось волнение, нетерпение, граничащее с раздражением.

— Отлично! Тогда собираем вас в темпе вальса и кыш-кыш-кыш отсюда в нормальную жизнь, — фыркнула Стеф, чтобы тут же начать раздавать особо ценные указания.

Все, что представляет эмоциональную ценность — брать, все что можно купить на месте — купить на месте. Никто и не удивился, что первым делом Тим вцепился в фотографии и дипломы. И в игры, конечно! Коллекционки. Сейчас фиг достанешь.

— Почему ты перепоступил на юриста? — спросил все же Кон, снимая диплом со стены и послушно укладывая в коробку.

— Повторение пройденного еще никому не вредило, — хмыкнул Тим, без разбора вытряхивая прикроватную тумбочку в косметичку размером с чемодан. — От безделья я бы совсем сошел с ума. А брать новые вершины сил не было. Поэтому Брюс запихнул меня в университет Метрополиса. Легенда была под стать.

— Если бы это был любовный роман, а не криминальная драма, я бы сказал: это судьба, — усмехнулся Коннер. — Ведь, если бы ты поступил куда-то в другое место, мы могли бы вообще не встретиться…

Тимоти только усмехнулся в ответ, никак иначе не реагируя на подобное сравнение, открывая шкаф. Шкаф, где каждая вещь о чем-то напоминала, так как он на какое-то время зависал над каждой, прежде чем кинуть на кровать или убрать обратно.

Кону было доверено упаковывать шмотки в чемодан. И только когда была уложена последняя толстовка, он выпрямился, оглядываясь. Замечая, что сборы идут к завершению, а хозяин спальни отсутствует.

— А где Тим? — спросил он у Касс, что учила Джона какой-то нехитрой карточной игре.

Кассандра, по лицу которой обычно ничего нельзя было прочитать, — внебрачная дочь Уэйна что ли?.. — вдруг чуть замялась и отозвалась:

— Он не сказал, но, думаю, в спальне Джейсона. Прощается…

Ну конечно, а как же иначе? Ведь он, возможно, уходит навсегда, и почти все, что связано с его любимым братом, его кумиром, остается в прошлом, становится недосягаемым. И Коннер не собирался туда идти, не собирался мешать, уважая право Тимоти проститься, побыть наедине, с собой ли, с призраком Джейсона… Однако, когда ожидание затянулось забеспокоился:

— Пойду, проверю, как он.

Вдруг Солнце снова плачет или ему стало нехорошо… Миновав несколько запертых дверей, ведущих гостевые спальни, где сейчас остались выздоравливать тяжелые раненые, он замер у приоткрытой двери, услышав голоса. Тима и… нет, не Джейсона.

Брюс. Не уговаривал, конечно, возможно, считая себя выше этого, но…

— Ты правда уверен? Что хочешь оставить…

— А что меня держит? — тихо поинтересовался Тимоти в ответ. — Джейсон погиб. Без него мне здесь делать нечего.

— Мы без тебя не справляемся, — прозвучало как-то робко, неожиданно для Брюса Уэйна.

— Справляетесь. Уже год справляетесь, Брюс. Ты не нуждаешься во мне. Так что можешь перестать играть в заботливого отца. Я благодарен тебе. Но теперь это не моя история.

Тим появился в проеме двери, собирая на кровать какие-то книги, красные толстовки покойного, достал из ящика стола небольшую связку не то стихов, написанных от руки, не то писем. Боясь попасться ему на глаза, Кон тихо сделал шаг назад и прижался к стене слева от двери.

Все шло по плану, но отчего же так тошно-то?..

Хотел уйти, но, услышав, как Уэйн стремительно направляется к двери, развернулся, делая вид, что только еще идет к спальне.

Хозяин дома стремительно промчался мимо него. Коннер и рад был бы сказать, что, не удостоив взглядом. Но нет. Взглядом удостоил, да таким, что захотелось самостоятельно выйти в окно. Потому что взгляд этот обещал ему самые адские и изощренные пытки. Миллиардер не умел принимать отказы. Кент не был этим удивлен.

Наверное, стоило подумать об этом подробнее, но из спальни вышел Тим, и стало совершенно не до мафиози. Солнце прижимало к себе коробку, как будто она была наполнена величайшими сокровищами вселенной. Заметив Кона блекло улыбнулся, словно совсем остался без сил:

— Потеряли меня, да?

— Немного, — признался Кон, забирая коробку, которая вышла довольно увесистой. Если Тиму это надо, пусть хоть всю комнату вынесет. — Ты как себя чувствуешь, в порядке?

— Не свалюсь, думаю. В дорогу в любом случае приму лекарство. Доедем нормально. Не бойся, — отозвался Тимоти, передернув плечами. Чуть улыбнулся. — Что там девочки? Всю комнату упаковали и даже паркет отковыряли для надежности, чтоб уж точно не вернулся?

— Когда я уходил, был на месте, — засмеялся Кон, не выдавая себя.

Прошло не более часа, за который они уложили в машину вещи, попрощались со всеми, кто этого желал. Хозяин дома тоже был, смирив свою обиду, на прощание всучив Тимоти посох, чтобы не забывал о тренировках. Усадив брата на заднее сидение, куда тут же запрыгнул и Крипто, вылизывая лицо младшего хозяина,

Коннер оглянулся на особняк, пленником которого стал почти на месяц, и мог поклясться, что видел у окна спальни Дэмиана знакомую фигуру. До чего упрямый парень… Впрочем, сейчас это их спасло. О том, что, от части его упрямство и довело все до этой ситуации, Коннер старался не думать.

Кинул взгляд на Тима, обнимающегося с Диком. А после почувствовал, как челюсть его тянет вниз. Потому что из объятий Ричарда, Тима перехватил Брюс, крепко обняв.

— Чтобы ты не думал, ты — мой сын, Тим. Всегда был. И навсегда останешься.

Судорожно выдохнув, Тимоти зажмурился и крепко обнял его в ответ.