олени, есть олени (2/2)

— Хуже, она сказала, что я не нравлюсь ей, — Джеймсу стало ещё больнее после того, как он повторил ее слова.

— От ненависти до любви, — философски заключил Сириус, — выкладывай все по порядку.

Прекрасно зная характер Блэка, который не умел оставлять людей в покое и заодно считал себя экспертом по части прекрасного пола и отношений, Джеймс не без труда выложил все как на духу. В мельчайших подробностях рассказал про свое громкое фиаско.

— Не знаю, что на меня нашло. Я так злился, видя ее там! И ревновал, — признался Поттер, — она красивая, как лесная нимфа и невыносимая, как корнуэльская пикси.

Сириус во время рассказа не спешил вставлять комментарии, выкурив две сигареты.

— Ты влип конкретно. Девчонки больше всего не любят, когда им портят свидания, — подытожил Сириус, — Даже с придурками. Ну, и Эванс тоже перегнула палку. Вы с ней — олени.

Джеймс вздохнул, взяв сигарету из протянутой пачки и тоже закурил. Отвлечься не получалось. Перед глазами то и дело всплывало раскрасневшееся от злости лицо Лили, что готова была метнуть в него молниями. Но в то же время она была слишком красивой. Девчонка с характером. Как в такую можно не влюбиться? Пусть она и вела себя порою, как настоящая грозная львица, мечтавшая расправиться с ним.

— Для начала оставь ее в покое на пару дней, — задумчиво протянул Сириус, — Эванс — не стерва и не ледник, оттает. Потом сделай что-нибудь милое. Не меня тебя, Сохатый, учить. Только не ляпни какую-нибудь хрень! Она и без того считает тебя позером.

— Постараюсь, — кивнул Джеймс. Если бы Сириус только знал, как трудно Джеймсу будет все это время. Ведь пока они с Эванс снова не обмолвятся хотя бы парой-тройкой фраз, вряд ли он сможет думать о чем-то другом. — Спасибо.

— О чем разговор, брат, — Сириус усмехнулся, — Оленям надо помогать.

Джеймс пихнул его в бок, совсем не подозревая, что помощь Бродяги на этом не закончится. Сириус старался не вмешиваться в отношениях Мародеров с их вторыми половинками, но когда случай был крайне запущенным, он не смог пересилить себя. Все же было элементарно! Впрочем, Джеймс ему ещё повторно спасибо скажет. Через Марлин у него удалось выяснить, когда Эванс отправится на дежурство в Больничное Крыло, и он застал девушку именно там. Все складывалось удачно, ведь Лили была одна.

— Блэк? — скрестила руки на груди девушка. — У тебя что-то случилось? Заболел?

Удивление смешалось с волнением. Типичная Эванс, что не говори, а человеком она была и впрямь очень добрым, пусть и любила дурацкие правила, а амплуа пай-девочки плотно срослось с ней.

— Надо поговорить, Эванс, — Сириус плюхнулся на стул рядом с ней. — О Поттере.

Эванс не была бы Эванс, если не попыталась спровадить Сириуса, сославшись на занятость в Крыле. Блэк не собирался вставать, лишь усмехнулся.

— Эванс, ты же будущий целитель, — сказал Блэк, — неужели для тебя секрет то, что задушевная беседа исцеляет?

— Ладно, — недовольно буркнула Лили, — пока здесь нет того, кому правда нужна помощь, говори, что хотел.

Сириус не оправдывал поведение Джеймса, но и не разделял точку зрения Лили. Сейчас он чувствовал себя каким-то нудным профессором, который говорил с нашкодившими детьми.

— Эванс, просто признайся, что вбила себе в голову, что Джеймс — ужасный человек, — говорил Сириус, подняв руку в останавливающем жесте, когда Эванс открыла рот, чтобы, видимо, привести аргументы, подкрепленные уже услышанной им версией дневного инцидента, — Да, он ведёт себя иногда, как дурак. Я тоже веду себя как дурак, все ошибаются. Идеальных людей не существует, понимаешь? У тебя тоже есть недостатки, знаешь ли.

— Я не хочу с ним встречаться! — упрямо заявила Лили, — сколько бы ты не выступал в роли адвоката Поттера...

— Эванс, какая же ты... — Сириус перебил ее и устало вздохнул. — Я, что тебя замуж за него выдаю?! Услышь меня, наконец. Я просто хочу, чтобы ты попробовала хотя бы раз поставить себя на место Джеймса и понять его чувства. Потому что он всегда думает о тебе, даже когда несёт полную чушь и потом сожалеет вдвойне!

Лили замолчала и, казалось, покраснела от смущения. Она теребила край белого больничного халата, опустив глаза и рассматривая носы своих туфель. Словно ей было неловко. Сириус поднялся, картинно потянувшись.

— Все, хватит с меня нотаций и учения уму разуму, — Сириус даже почувствовал, что его начало клонить в сон, — В конце концов, я вам не профессор МакГонагалл. Я сказал все, что хотел, Лили, — напоследок сказал парень, — Подумай об этом как-нибудь.

Джеймс дал Лили остыть, в самом деле оставив ее в покое на несколько дней. За это время он и сам попытался осмыслить свое поведение, решив, что надо пересмотреть некоторые привычки. В частности попытаться более спокойно вести себя рядом с Лили. Вряд ли получится, но влезать в ее свидания, как бы не велика была ревность, не следовало. Разговор с Блэком не прошел бесследно. Лили тоже занималась самоанализом и немного посочувствовала Поттеру. Обида за его дурацкую выходку стихла, и она поняла, что ей не следует быть слишком грубой, от этого все равно никакого толку.

Спустя ещё несколько дней, под конец недели, Лили нашла на своей кровати букет из водяных линий, что произрастали на Черном Озере. К ним прилагалась записка без подписи, на которой было выведено лишь одно слово: «Мир?». Лили сразу догадалась, что Поттер постарался. Но не выкинула цветы, поставив их в вазу, а в последствии и вовсе засушила один из цветков. При встрече в коридоре они поздоровались друг с другом, и Джеймс почувствовал облегчение. Особенно, когда ему необходимо было уточнить корректировки в расписании зачётов, и Лили помогла ему без всяких раздумий и возмущений.

В их взаимоотношениях появлялась прочная константа: как бы они не ругались и не обижались друг на друга, что-то крепкое все равно притягивало их. И беседа с Сириусом почему-то способствовала осознанию этого факта у них обоих. Для Лили это было странно и... всё ещё верилось с трудом. Для Джеймса, наоборот, веяло надеждой. Сириус же, глядя на самую непредсказуемую недопарочку их курса, усмехался, про себя называя их оленями.