Глава 5. Прошлое. (1/2)
Скорость, с которой самолёт разгоняется, а затем, когда эта махина отрывается от взлётно-посадочной полосы, всегда завораживала Вилланель. Время в полёте она обычно тратила на сон и хорошую книгу, изучала языки или смотрела фильм, в небе она была часто, это было свободное пространство для себя. Вспоминая вчерашний вечер, Вилланель улыбалась, рассасывая ментоловую конфету, чтобы не заложило уши, а затем включила Рататуй на планшете и привела спинку кресла в лежачее положение.
Ева проспала первую половину понедельника и была убита похмельем, собираясь на работу. За окном ярко светило солнце, что уже действовало на нервы и на мигрень, поэтому было решено надеть тёмные очки и заказать такси. Странно, но от Вилланель не было никаких новостей, могла бы ради приличия поинтересоваться состоянием, хотя, Ева была уверена, что та появится ближе к ужину и что-нибудь закажет. Мысли о том, что она сможет приготовить для неё, отвлекли от тошнотворного состояния.
Хелен высадила дочь у школы и смотрела ей вслед, любовь к ребёнку должна быть в матери по умолчанию, но сейчас она допустила мысль, что без девочки в её отношениях с Вилланель всё было бы иначе. Целый год брака, а они ещё ни разу не проводили время вместе, дома больше чем на сутки Вилланель не задерживалась. Теперь она вновь улетела, и что у них было в перерыве между работой? Секс, ужин и измена? Хелен удручённо вздыхает, в отличие от Вилланель, она не может спать с кем попало, и только врёт об этом, чтобы всё казалось честным, но это не так. Хелен смотрит недвижимость, тратит на это половину своего дня, находит подходящую квартиру недалеко от своего дома, и ей это кажется отличным шансом. Вилланель никогда не хотела чего-то постоянного для себя, а теперь она будет возвращаться в одно место, и там Хелен всегда сможет её ждать.
Самолёт приземлился в аэропорту «Пулково», Санкт-Петербург встретил моросящим дождём и свинцовым небом, это ничуть не расстроило Вилланель. Чтобы не задерживаться в аэропорту, Вилланель не сдавала багаж, это позволило взять ручную кладь, пройти таможню быстрее всех и, получив заветный штамп, выйти в город и сесть в первое попавшееся такси. Хелен сняла для неё лучший номер в отеле, но она в нём не задержалась, её волновало, что скоро закончатся лекции в институте. Переодевшись в более тëплые и менее броские вещи, Вилланель, точно зная путь, взяла напрокат машину и добралась до нужной улицы. На сайте института было расписание всех лекций, изучив его ещё в самолёте, Вилланель знала, когда свою работу заканчивает Анна. Что ей было нужно от неё? Узнать, насколько она до сих пор убита горем по своему Максу? Как она постарела? Сколько новых морщин на её лице, изменилась ли походка? Волосы по-прежнему всё так же спадают каскадом волн на плечи, или они потерпели изменения? Стоит ли Анне увидеть, как изменилась Вилланель? Понять, что демоны в ней процветают и возвышают, их тандем прекрасно работает, и есть те, кто восхищается ими. Никаких «но» и «если», конечно, она должна её увидеть, и Вилланель должна, чтобы избавиться, выкинуть из своей головы и сердца, место требуется освободить.
Вот Анна выбегает из здания, как девочка, цокая каблуками по асфальту, чёрные колготки, старомодное платье, бежевое пальто и цветастый зонт, дождь разошёлся, Вилланель надевает капюшон толстовки и выходит из машины. Момент, и они оказываются под одним зонтом. У женщины перехватывает дыхание, а затем поток рыданий вырывается из неё, и она крепко прижимает к себе девушку, сотрясаясь от слёз.
— Оксана, ты жива, боже, жива! Мне сказали… Сказали, что ты…
— Кто сказал?
— Мужчина, седой, он пришёл ко мне на порог и объявил это так, будто мою кошку задавили. Оксана…
— Не зови меня так. Садись в машину.
— Стой, что?
— Поговорить нужно, давай.
— Ты словно призрак, постой, дай посмотреть на тебя.
Вилланель некомфортно под этим тёплым взглядом, что наполнен слезами. Анна позволяет себе коснуться её, она помнит каждую родинку на этом лице, но даже они изменились, и шрам стал другим, менее заметным.
— Ты так повзрослела, стала такой красивой девушкой. Бог наградил тебя за все страдания.
— Не нужно о Боге, Анна, его не было в моей жизни. Моя религия, истина, но мне не дают её познать те, кто таит в себе мои тайны и тащит назад.
— Я не понимаю тебя.
— Я и не просила, садись в машину.
В машине Вилланель включает климат контроль и пытается просохнуть, от самой Анны и от зонта пахнет ледяным дождём, чужой жизнью, чужой страной, так опротивевшей Вилланель.
— Отвезу тебя домой, адрес тот же?
— Что тогда случилось?
— Я приехала со своими вопросами к тебе и не собираюсь отвечать на твои.
— Почему ты такая? Какая-то анти?
— Меня не должно здесь быть. А тебя давно не должно быть в моей голове, но стоило этой стране появиться вновь в моей жизни… Я знала, что ты жива, что твоя жизнь продолжается.
— Я мешаю тебе своим существованием?
— Скорее да, чем нет.
— Ты убьёшь меня?
— Я подвезу тебя до дома.
***</p>
Хелен начинала волноваться, самолёт Вилланель давно приземлился, но от неё не было никакого сигнала, она ничего не написала и её телефон отключён. Так иногда бывает, она выйдет на связь только когда всё закончится, но в этот раз Хелен хотела бы знать о каждом шаге. Она чувствует, что та в порядке, они называют это «радарная любовь», связь через небо, прямо как в песне голландской рок-группы Golden Earring. И всё же, Хелен хочет слышать её обиженный и злой голос.
Ева решила позвонить Вилланель, наткнулась на обрывистый гудок и возможность оставить голосовое сообщение. Отключила телефон? Может, спит весь день и чувствует себя неважно? Билл работает сегодня по правую руку, подготавливая ингредиенты для шефа, он думал, с чего бы начать, и решил спросить прямо в лоб:
— Как поживает Нико? Он не против твоего увлечения?
— Моего увлечения?
— Да, Вилланель, русоволосый ангелок, пригревшийся к твоим рукам.
— Ты что несёшь?
— Я видел, как ты её поцеловала вчера, в баре.
— Я была пьяна.
— Ты дважды выходила с ней тут в коридор, и ваши взгляды. Слушай, мой гей радар работает исправно!
— От тебя ничего не скрыть! Да, только, тихо, не все так проницательны как ты, и я ещё могу держать это в секрете.
— Это роман? Увлечение? С каких пор Поластри по девочкам?
— Дня четыре от силы. Не знаю, она мне голову вскружила, я только и думаю, как о её шраме на губе, улыбке, хитрых глазах и дыхании, как она говорит и ест, и боже! Всё просто варится в моей голове как бульон!
— У вас что-то было?
— Нет. Я боюсь. Не боюсь секса. Боюсь её. Она, эмм, не как мы, понимаешь? В ней много всего странного, даже пугающего. На мой вкус она слишком молода и вызывающе красива! Странно иметь вкус в кухне, которую впервые в своей жизни пробую. Билл, меня никогда даже не тянуло к женщинам, что это?
— Может, она исключение? Та самая? Переломный момент в твоей жизни. Ты относишься к этому серьёзно?
— Мы только общаемся и целуемся.
— Это уже серьёзно, если было бы иначе, вы бы просто переспали в первый же день и разбежались.
Ева думала об этом весь оставшийся день и пыталась дозвониться до Вилланель, даже набралась смелости и поднялась в её номер, но её там не оказалось. Знакомая на ресепшене сказала, что та уехала в деловую поездку, оплатив номер на неделю вперёд.
***</p>
Вилланель задавала много вопросов о себе, будто Анна знала её лучше, чем она сама. Она хотела узнать свою силу и слабости, что привлекает и пугает в ней, чем она сможет пленить Еву. Вилланель пьянела от тьмы и прошлого, всё сгущалось в этой маленькой квартире пропитанной когда-то страстью. Иконы вызывали отвращение, что-то из предметов, что помнила Вилланель, вызывало недоумение, вот она – жизнь, когда ты протираешь одну и ту же полку. Если бы она приехала на десять, двадцать лет позже, всё было бы в точности так же. Ударив по столу, она заставила Анну замолчать, та действительно далеко зашла, со своим Богом и грехами.
— Хочу в постель. И не включай свет.
Сколько лет прошло, сколько молитв было произнесено Анной, и всё же, она предана демонам Оксаны и следует за ними. За окном настукивает дождь, в комнате полумрак, в постели сухо и тепло. Анна любила когда-то это тело, и умело им пользовалась. Сложно поверить, но, повзрослев, Вилланель поняла, что это были за отношения. Анна была абьюзером, она владела разумом Оксаны, увлекала сексом, впихивая знания, держала под контролем озлобленность, вспышки агрессии, пользовалась ей, когда мужа не было дома, выставляла за дверь, как только тот возвращался. Желание отомстить за такое пользовательское отношение к себе, только озлобило Вилланель, а озлобленный человек сам является абьюзером. Вот они и встретились: ученик и учитель. Она всё так же отменно и жадно лижет, и Вилланель, думая о Еве, кончает. Они похожи, чем-то, в темноте. Просто, Вилланель очень хочется, чтобы Ева с ней это сделала. Вилланель не может уйти из этой квартиры в этот же день, она остаётся.
***</p>
Хелен начала новый день с предвкушения, никаких новостей от Вилланель не было, но на повестке дня была встреча с Евой. Её номер уже забит в контакты, короткий, любезный разговор, и встреча назначена в полдень, в прекрасном «Dark Sugars» на Брик-лейн — это рай для любителей шоколада, и Ева на него согласилась. Хелен сменила холодную сдержанность на лёгкий, нежно кремовый свитер и джинсы, и начала чувствовать себя так же, убрав из себя иглы, что впивались при каждой мысли о Вилланель.
Ева пришла первой, немного волновалась, играясь с салфеткой, до последнего она думала, что Вилланель тоже придёт на эту встречу, но в заведение зашла только Хелен и улыбнулась. Боже, этой женщине очень шла улыбка, а её хрипловатый смех, как узнала чуть позже Ева, и акцент были обворожительными. Ева была немного подготовлена, знала, что предложить клиенту, что любят гости на банкетах, её этому обучали, Хелен соглашалась чаще, чем следовало с каждой из позиций. Они отведали трюфелей и заказали горячий шоколад с соленой карамелью. Есть ли еда сексуальнее шоколада? Это добавило в их будущее меню изменения.
— Подожди, ты испачкалась, — вместо того, чтобы указать место, француженка сама наматывает на палец салфетку и помогает Еве.
— Спасибо, ты очень внимательна.
— Ценю это качество в людях. Может, поэтому я с Вилланель? Она всегда откроет дверь, закажет такси, примет душ перед сексом, привезёт подарок из поездки, внимание так дорого сейчас.
Ева думает о том, как Вилланель приняла душ после зала, она рассчитывала на секс? А Ева всё настаивала на возврате кошелька! Как глупо! Вилланель заказала ей такси позавчера, после гулянки в баре, и она действительно придерживает двери и подаёт руку. Но это какие-то базовые функции, что если, она хороша в этом, но совершенно не понимает, когда тебе плохо, когда нужно убавить свой напор, когда слова обижают? Когда пропадаешь и больше не звонишь!
— И всё же странно, что она не участвует в обсуждении меню.
— Разве она не сказала тебе, что уезжает на родину? Впрочем неудивительно, она недолюбливает Россию.
— Нет, Хелен, мы не общаемся, ничего такого.
— Брось, Ева, я знаю, что вы переспали.
Ева краснеет, и, потупив взгляд в чашку, нервничает так, что может расколоть её, всё так хорошо начиналось, и что теперь? Как ей быть? В её руках чужой брак, и она не знает, что должна делать, как насчёт правды?
— Мы не спали. Она предлагала, боже, мне так стыдно, но, да, твоя жена – нахальное создание, уж извини. Но я в браке, я не по девушкам, я была обескуражена таким предложением и отказала ей незамедлительно.
— А как же это?
Хелен показывает фото на смартфоне, постель Вилланель, обнажённая спина Евы, волосы разбросаны по подушке, сексуально-нежно, свет падал идеально. Ева могла бы сказать, что это не она, но правда могла бы быть спасением.
— Она сказала, что мои волосы её вдохновляют, что она фотограф и хочет их запечатлеть.
— Вилланель умеет соблазнять, трудно поверить, что вы не зашли дальше. Она не фотограф, ты наивна.
— Зачем она показала тебе это?
— Ты предмет спора, Ева. Безобидного.
— Мне пора. Я заплачу.
— Ева, постой, я угощаю, и не срывайся ты так, не злись, если вы не переспали, значит Вилланель не хотела играть. Не хотела играть с тобой.
— Не хочу даже вникать в это, вы обе играете! Этот банкет, он вообще реален?
— Да, почему ты сомневаешься?
— Ваш брак… Тут нечего отмечать, вы обе понятия не имеете, в чём состоите!
Ева была зла, покинув заведение, она быстро настучала пальцем сообщение для Вилланель:
Когда ты вернёшься, не вздумай приближаться ко мне! Спор проигран!</p>
***</p>
Раннее утро, кофе из турки, слабое отопление, аж знобит. Вилланель стала похожа на мрачное небо, из неё будто высосали все соки, радио раздражает. Она находит пистолет в гостиной, всегда знала, что он лежит там, из спальни выплывает Анна, запахивая халат, под ним ничего, и это напоминает о паре ночей, что они уже вместе.
— Ты делаешь меня несчастной, Анна. Затягиваешь во всё это и душишь. Я хочу покончить с тобой раз и навсегда.
Пистолет увесистый, желание велико, Вилланель пора жить, зарабатывать деньги, любить жену, любить Еву!
— Ты всё делаешь неправильно, если есть такое желание, нужно стрелять в затылок, — голос Анны звучит испуганно, но она знала, что всё так закончится.
— Ты не имеешь право учить меня ещё и этому.
— Хорошо. Ты действительно знаешь, как это делать.
— Не помолишься?
— Бог всё видит и знает.
— Он был для тебя важнее меня. Макс, Бог, работа, что скажут люди, — шрам на губе пульсирует и мускул дёргается от отвращения.
— Я бы всё равно убила себя после твоего отъезда. Я устала так жить.
— Я устала жить зная, что ты так живёшь, — заключила Вилланель и выпустила решающую пулю.
Вилланель вышла свободной из этого дома, подготовилась к заданию в отеле, план был прост до безобразия. Она отслеживала цель, плохо питалась в машине, бесконечно мёрзла, часы тянулись. Так хотелось включить телефон, услышать Хелен или Еву, они остались отрезанными, из другой жизни, этого Вилланель и хотела. Здесь, в этой стране, она другой человек. Она та, что притворившись девушкой из эскорта, попадает в «Мытнинские бани», знает про люкс на шесть персон и располагает всей информацией вплоть до того, что температура камней в печи более 400 С, знает влажность и расценки. Было бы здорово засунуть цель в печь и смотреть, как он горит. Ковш для бани из меди увесисто ощущается в руке Вилланель. Первые секунды никто не понимает, что происходит, пока она не наносит первый удар, тогда девушки оглушительно визжат вокруг, а Вилланель ударяет ещё раз.
— Рваная рана на голове, ушиб плеча, — констатирует она, — Сотрясение, — дополняет, после серии ударов, кто-то уже убежал, кто-то здесь, но Вилланель не чувствует угрозу, она почти завершила задание, последний удар, — Серьёзная травма черепа. Смерть.
Склоняясь, чтобы проверить пульс мужчины, она получает удар по плечу, такой резкий, неожиданный, дикая боль, это был раскалённый до красна предмет! Вилланель поворачивается и видит испуганную девчонку, что нанесла этот удар. Кого она пыталась защитить? Зачем это сделала?
— Лучше беги, сука, — впервые по-русски произнесла Вилланель и осталась наедине с бездыханным телом.
Самолёт тяжело поднялся в воздух, будто земля его притягивала, а небо давило сверху. Вилланель не могла заснуть вторую ночь подряд, не могла сесть ровно из-за ожога на плече, у неё поднялась температура и подташнивало от набора высоты, она выбирала руки, которым ей следует довериться по прилёту, ей давно не было так хреново.
Аэропорт Лондона Хитроу, пугающе одинаковая погода, будто перемещения не случилось. Вилланель решила, что все проблемы позади, включила смартфон, слушала голосовые сообщения в такси до отеля. Хелен волновалась и ждала, Ева недоумевала и ждала. Оба варианта устраивали Вилланель пока она не увидела сообщение от Евы:
Когда ты вернёшься, не вздумай приближаться ко мне! Спор проигран!</p>
Ева была погружена в работу сегодня, как никогда, желая забыть всё, что случилось за последние дни. Смартфон напомнил о себе жужжанием в фартуке, Ева посмотрела на вызов и сбросила. Звонок повторился, но Ева ещё раз нажала на отмену. Тогда пришло сообщение:
Сбрасываешь, а если я умираю?
Мне об этом знать необязательно, раз ты позволяешь себе исчезать.</p>
Ева, я обожглась.
Ты хотела написать — облажалась?</p>
Нет, у меня ожог, зверски больно. Я в номере, ты на работе?
Вызови врача. Пусть тебе поможет Хелен.</p>
Мне нужна ты.
Хелен переломила карандаш от новостей, что долетели до неё с отчётом из России. Константин неохотно выложил информацию, он всегда был на стороне Вилланель и недолюбливал её союз с Хелен, считая это баловством. Он рассказал о том, что Вилланель провела две ночи в квартире Леоновой, а затем убила её, Константину пришлось прибраться и успокоить соседей хлопком электрики. Затем неидеальная работа в бане, забить ковшом цель на глазах у свидетелей? Девушки наперебой рассказывали ему о сумасшедшей, что по их мнению, убила за измену. Одна девушка хотела это остановить и ударила Вилланель.
— Где она сейчас?
— Как ты и просила, она не знала, что я за ней приглядывал. Я вылетел позже, она точно уже здесь, телефон в сети.
— И ранена?
— Да.
— Понятно, как всегда, прячется, когда больно. Ты отлично поработал, знаю, вы чаще вместе на такого рода заданиях, но при тебе она бы не направилась к Анне. Мне нужно свидетельство о смерти и место захоронения.
Ева отпросилась и захватила аптечку, на кухне часто кто-то получает ожог, Ева сама ни раз обжигалась об раскалённую посуду или кипящее масло. Поднимаясь в номер она чётко понимала, что всё это выглядит плохо. Её поманили, и она бежит, но обиду она отпускать не собирается. Так просто исчезнуть, не отвечать на звонки! А что касается спора, это гнусно! Ещё и наврала, что фотограф! Номер открыт, но Ева постучала, прежде чем войти. Вилланель сидела на полу, с бутылкой воды, будто специально выглядела хуже, чем чувствовала себя, вызывая жалость. На её лбу была испарина, щёки горели, волосы небрежно заделаны назад, выбившиеся пряди уже мешали. Ева прошла в номер и села на колени перед девушкой. Поднимая её голову за подбородок, она заглянула в глаза, и заставила посмотреть в свои.
— Что происходит, Вилланель?
— Не хочу, чтобы ты меня видела такой, но мне нужна помощь.
— Напомню, я повар, с медициной не дружу, но показывай, что у тебя.
Вилланель не двинулась с места, и Ева положила ладонь на её колено, слегка погладив.
— Ты зла на меня, что я не отвечала на звонки?
— Да, — утвердительно, кивнула Ева, сжав колено.
— Я работала, а когда работаю – недоступна. Мне следовало предупредить тебя о своём отъезде.
— Именно.
— Прости, не привыкла перед кем-то отчитываться и ставить в известность, где я и как. Больше такого не повторится.
— Больше такой ситуации и не возникнет. Я здесь, чтобы помочь и попрощаться.
— Попрощаться? Как наивно, я же тебе говорила, что не отступлю.
— Получу судебный запрет на приближение.
— Ева, ты серьёзно? У меня жар, ты говоришь бред.
— Тебе действительно плохо, сейчас найду аспирин.
Ева начала перебирать содержимое аптечки, а Вилланель снимать с себя рубашку, это случилось не быстро, но Ева не успела отвести внезапно брошенный взгляд на обнажённую грудь.
— Мне лучше лечь.
Ева впервые видела обнажённую грудь так близко, она запомнила расположение родинок и отметила нежно розовые соски, изумительная форма, всё это заставляет Еву густо покраснеть и подняться с колен. Вилланель чувствует себя комфортно раздетой, запивает таблетку и, повернувшись спиной к Еве, планирует лечь на кровать.
— Боже, это выглядит ужасно! Что случилось? Кто это сделал?
— Давай без подобных вопросов.
Над лопаткой был не только продолговатый ожог, от которого припухла кожа вокруг, но и тёмная гематома, Ева не разбиралась в этом, но, похоже, будто Вилланель ударили чем-то тяжёлым и раскалённым.
— Может, в больницу? Я поеду и побуду с тобой.
— Нет, это ерунда, что-то есть от ожога?
— Эмм, да, пенка. Ерунда? Тебе же больно. В больнице дадут обезболивающее и наложат правильную повязку.
— Ева… Я не хочу.
— Будет немного прохладно, это нормально, потерпи.
Ева нажала на баллончик, пенка покрыла рану, а Вилланель покрылась мурашками. Ева дотронулась до гладкой кожи спины и начала медленно поглаживать.
— Побудешь со мной?
— Расскажи мне о споре.
— Я не знала тебя, начиная спор, а узнав, передумала участвовать. Я должна была переспать с тобой в течении трёх дней, но просто скинула Хелен фото с псевдо доказательствами, что всё случилось, чтобы закрыть спор.
— Но ты действительно хотела переспать со мной в эти три дня.
— Не ради спора.
— Мне неприятно, это мерзко.
— Так обычно и бывает, во мне можно быстро разочароваться. Я не идеальна.
— Хелен сказала, что ты была в России, я даже не знала, что это твоя родина, у тебя совсем нет акцента.
— Я избавилась от него.
— Когда это случилось с тобой, я про ожог.
— Вчера вечером. Я давно терплю.
— Нужно было сразу же обратиться за помощью.
— Всё, о чем я думала, это добраться как можно скорее до отеля и тебя.
— Я так злилась, а теперь… Что мне делать теперь, Вилл?
— Пожалеть меня? У меня выдались тяжёлые дни. Если ты захочешь позже наказать меня за спор и за то, что я так кинула…
— Я не понимаю таких вещей, как можно причинять боль, когда и так больно? Не проси у меня никаких наказаний, ты должна понимать, какие поступки совершаешь и нести за них ответственность.
Ева готова была рассказать всё об ответственности, но Вилланель закрыла глаза. Это был не сон, что-то поверхностное, где она чувствовала покалывание от ожога, головную боль, жар во всём теле и руку Евы. Она нежно поглаживала спину, отвлекая от боли, и каждый раз когда рука доходила до поясницы, внутри Вилланель всё поджималось. Было так спокойно, обида была отложена на потом, голод подступал, можно было услышать как урчит живот.
— Ты покормишь меня?
— Я рассчитывала, что ты заснёшь, я мешаю?
— Нет, Ева, ты убаюкиваешь мою боль. Я скучала. Я думала о тебе каждую минуту.
Открыв глаза, Вилланель посмотрела на Еву, что склонилась к её лицу и оставила мелкие поцелуи на виске и горячем лбу. Казалось, ничто не могло помешать медленным шагам к прощению.
Дверь в номер открылась, напугав их, Хелен ничуть не удивилась присутствию Евы. Брючный костюм цвета капучино идеально сидел на её фигуре, белая рубашка была застёгнута под самое горло, аромат духов шлейфом вился за ней, такой нежный, заманчивый, хотелось вдохнуть как можно больше.
— Здравствуй, Ева, можешь быть свободна, я о ней позабочусь.
— При всём уважении, ты не можешь меня прогнать.
— Моя жена ранена и обнажена, здесь явно не нужны посторонние.
— Ева не посторонняя, — встала на защиту Вилланель.
— Милая, мне наплевать. Я хочу остаться с тобой наедине.
Хелен постаралась заменить руку Евы своей, но Вилланель уже не было так приятно и спокойно от такого движения, и она сбросила с себя руку.
— Уйдите обе, я хочу заснуть. Ну же! Проваливайте!
Ева вышла из номера первой, и ещё слышала крик Вилланель, в итоге они обе оказались в коридоре.
— Она позвонила тебе? Попросила об этом?
— Я работаю на кухне, у нас есть средство от ожогов, она это знала.
— Так ты здесь по стечению обстоятельств?
— Кто это сделал с ней, Хелен? Почему она не хочет в больницу?
— С ней всё будет в порядке, и не задавай подобных вопросов, это плохо для тебя закончится. Я подожду, когда она заснёт и вернусь в номер, а ты можешь быть свободна. Тебе нужны деньги за медикаменты?
— Мне ничего не нужно.
Хелен не стала ждать за дверью, вернулась в номер как только Ева ушла.
— Я же попросила, — простонала Вилланель в подушку.
— Ты была с Анной? А я подумала, с чего ты вдруг согласилась! Хорошо развлеклась? Зачем убила?
— Как это тебя касается, Хел?
— Я твоя жена! Я должна знать, что у тебя на уме! Всё, что ты натворила в России – это безответственно! За тобой пришлось убирать!
— Не кричи, у меня болит голова. Константин ведь справился, верно? Я знаю, что ты его подослала ко мне.
— Ты всегда работаешь чисто, что пошло не так?
— Эта страна меняет меня, я не хотела ехать, я просила тебя.
— Ты убила её, потому что она была в твоей голове?
— Не пытайся меня понять.
— Не отталкивай меня.
— Я хочу спать.
— Я останусь. Я буду рядом.