Глава 3. Гость. (2/2)

— А — а — а — чёрт.

Она закончилась прямо на глазах у Евы, впечатлила её? Да! Она была в шоке от того, что молодая девушка, с такой внешностью и статусом, кончила перед ней от минуты мастурбации!

— Вот, что ты делаешь со мной, Ева.

Ева сжимает свои ноги, ощущая как всё пульсирует и просит того же, бельё давно пропитано соком, и разум в дымке способен на всё!

— Я не знала о такой силе желания.

— Ну, теперь знаешь. Если бы ты тронула меня, было бы ещё быстрее.

— Я не знаю, как это делать, я никогда не имела такого опыта, стыдно признаться, но я и с собой не особо играла. Знаю, ты будешь смеяться надо мной, но сейчас я чувствую себя фригидной.

— Это не так, Ева, и я не буду смеяться, у тебя просто не было подходящего партнёра и интереса к этому. И поверь, это несложно, когда хочешь человека душой. Не нужно повторять что-то из порно или вычитывать техники, делай и чувствуй.

Вилланель хотела застегнуть джинсы и оттолкнуться от лица Евы, но та накрыла её руки своими.

— Я могу потрогать?

— Получится как со спиной? Я что-то не так понимаю вновь и ты убежишь почти в слезах?

— Я хочу потрогать тебя между ног пальцами. Уточнение уместно?

— Я бы ещё подписала пару бумаг, но да, сойдёт. Эмм, потрогай.

— Только не смотри так эротично, и не смейся.

— Мне сделать серьёзное лицо? Любопытное?

— Ты можешь закрыть глаза?

— Я поняла, чего ты хочешь.

Вилланель прижалась щекой к плечу Евы, её губы были очень близки к шее, в этом их разница. Вилланель смотрела в глаза, получая удовольствие, Еве нужна скрытность. Её рука забирается в джинсы, возможно, случится ещё один оргазм, Вилланель напрягается, ощущая новые толчки влаги. Пальцы подцепили бельё, проскользнули под резинкой, Вилланель обхватила губами участок кожи, и слегка сжала зубами, когда пальцы достигли цели.

— Такая мягкая, скользкая, — тут Ева хихикнула от смущения, и продолжила изучение, — Ты явный противник интимных стрижек.

— Мне не нравится растительность там.

— Оу.

— А у тебя есть? — нескромность вопроса Вилланель прикрыла поцелуем в шею Евы.

— Не будет.

— Звучит как намёк на то, что нас что-то ждёт впереди.

— Моя рука в твоём бельё, и…

— И мне следует помолчать.

— Он такой упругий, твой клитор, прячется.

— Ева, я сейчас кончу.

— Ты же уже…

— У тебя что, такого не было? Я могу больше одного раза.

— Боже, что я делаю? Мой муж внизу, с друзьями, а я рукой в твоих трусах!

— Тебя возбуждает эта ситуация, это, действительно, горячо. Он ничего не подозревает и не знает, как тебе хорошо, как тебе приятно трогать другого человека, заставлять его изнывать, стонать и течь на твои пальцы.

— Я надавлю?

— Смелее, Ева.

Два пальца лишь до первой фаланги окунулись в плоть Вилланель, и это показалось слишком для Евы, она настолько тряслась и горела, что могла умереть от сердечного приступа! Потянув руку назад, она оказалась схвачена.

— Ты куда? — пальцы Вилланель сдавили тонкое запястье, и затащили руку обратно. Ей не требовалось много, прижав руку Евы к себе, она просто стала двигать бёдрами, тереться губками об неё, и хватило минуты, чтобы кончить.

— Спасибо, — благодарит Вилланель, нежно чмокнув в губы сбитую с толку Еву.

— Ты всегда так быстро кончаешь?

— Ты всегда оскорбляешь после секса?

— Извини я… Вопрос был неуместным.

— Я просто перегрелась с тобой за эти дни. Слишком долго терпела, при полноценном сексе я буду сдержанней. Это наш первый раз, как ты думала я буду реагировать?

— Я кончу так же быстро?

— Всё зависит от твоего желания и физиологии. Проверим?

— Нет, прости, нет.

— Это из-за того, что у тебя там растительность, чёрт я смутила тебя этим? Мне всё равно, это дурацкое предпочтение, я хочу тебя любой, Ева.

— Я не уверена, что смогу жить дальше, если ты это сделаешь, мне ещё идти вниз и притворяться женой.

— Тебя никто не заставляет. Хочешь, я увезу тебя?

— Куда?

— Моя машина у твоего дома, поехали, покатаемся. И это не приглашение на секс, я хочу дать тебе перезагрузиться. Поехали, они всё равно будут смотреть игру. Не могу представить, как им будет весело, а ты будешь мыть посуду в этом потрясающем платье.

Ева хорошо подумала над этим предложением, если бы она отказалась, никогда бы себя не простила, к тому же увидеть радость от своего согласия на её юном лице было так приятно.

— Нужно придумать, что сказать Нико, и туфли, мне нужны туфли.

Ева начала снимать со шкафа коробки, но не дотягивалась, тогда Вилланель пришла ей на помощь.

— Эти? Держи.

— Оу, спасибо, ты и правда выше меня.

— И руки длиннее. Пользуйся.

— Непременно. Но сейчас мы немного исправим эту несправедливость, — заключила Ева, и достала туфли на высоком каблуке.

— Я даже не заметила, что ты ходила босиком, очень мило.

— Кто-то вообще меня не заметил, и совесть его не мучает.

— Тогда, он не заслуживает даже лжи, скажи, что идешь гулять и всё. В браке я заметила, что конкретика или много лжи всё только путает, меньше информации, это работает.

Влияние Вилланель стоило бы фильтровать, но Ева так и поступила, сказав мужу, что уходит гулять, десерт в холодильнике. Не сказать, чтобы кто-то разочарованно вздохнул или поблагодарил за ужин, это было так плохо, что Ева злая вышла из дома, накинув на плечи парку. Вилланель сняла машину с сигнализации, открыв перед Евой дверь, очень галантно, Ева не помнит такого отношения к себе.

— Я знаю, куда мы поедем.

— Стоп- стоп! Ты же пила! В нас на двоих бутылка вина!

— Чувствую себя отменно, я не подвергну нас опасности, поверь, я в состоянии вести машину.

— Что ты придумала?

— Эта парка отвратительна, извини, но полиция моды не одобряет, я везу тебя на шоппинг.

— Никаких подарков!

— За этот ужин. За всё, что ты делаешь со мной.

— Что я с тобой делаю?

— Мне хочется жить каждую минуту на этой земле, — так серьёзно сказала Вилланель, что Еве захотелось в это поверить, — Так, нам нужна крыша, не хочу, чтобы тебя продуло. Расскажешь потом мужу, как это работает.

Ева не знала, насколько долгой будет эта поездка и наслаждалась каждой минутой, скоростью, рёвом мотора на стартах со светофоров, и, конечно же, спутницей. Вилланель держала руль одной рукой, на запястье которой была вся годовая зарплата Евы? Эти часы выглядели дорого, и Вилланель явно из тех, кто не потерпит подделок, интересно было разобраться, сама она оригинал? Или это всё маска, сладкая сказка для реализации одной лишь цели – переспать с замужней. В любом случае Ева не хотела это прекращать, это будет больно, если окажется неправдой, ведь ей нечего надеть, никакой маски, она такая, как есть перед Вилланель.

— Почему ты так смотришь? — интересуется девушка, наклоняясь, чтобы достать что-то из бардачка, при этом, погладив колено Евы, — Будешь жвачку?

— Нет, спасибо. Как я ещё могу смотреть на тебя? Ты перевернула мой мир, я впервые дотронулась до девушки.

— Впечатлило? Знаешь, сколько всего ещё можно сделать? От секса ты будешь отходить какое-то время.

— Можно, честно?

— Слушаю, — в салоне запахло сладкой жвачкой, Ева ещё смущалась, но отвлеклась на джинсы, трогая нежные, открытые участки кожи.

— Я боюсь. Ты такая уверенная, опытная, для тебя явно не составит труда быть со мной в таком плане, но я… Мой традиционный брак исключил такие эксперименты. Я никогда не испытывала тягу к женскому телу.

— Ты даже сейчас трогаешь меня.

— Я нервничаю.

— И не перестанешь, нужно решительно шагнуть вперёд и сделать это.

— Перечеркнуть все годы брака одним желанием?

— Я не прошу тебя уходить от него, живи с ним, люби, не знаю, что у вас там. Я же не оставлю Хелен.

— Так, всё это несерьёзно?

— Мы едва знакомы, Ева, я хочу тебя, ты меня, но это не означает, что мы должны перевернуть всё, что создавали с другими людьми. Как тебе, достаточно взрослые мысли?

— Понятно, это после вчерашнего.

— Да, ты выставила меня глупой. Это не так, Ева.

— Скажи не то, что я хочу слышать, а то, как ты действительно думаешь.

— И напугать тебя?

— Скажи, выложи всё, как есть!

— Я затащу тебя в постель, потом сделаю всё, чтобы разрушить твой брак, отниму тебя у него, вскружу тебе голову подарками, буду ухаживать за тобой, если ты будешь против, я не отстану, я всегда буду поблизости, будет много слёз, если ты будешь противиться. Я уйду от Хелен, у меня будут проблемы с работой, но мне наплевать, такая я: если любовь, то одержимость.

— Скажи, что есть ещё третий вариант, что ты шутишь.

— Нет. Слышала определение бомбардировка любовью? Это попытка повлиять на человека щедрой демонстрацией внимания и ласки. Ты цель, Ева, не трать время, чтобы разобраться, я всё тебе сейчас объяснила.

— Даже не дашь нам время узнать друг друга? Может, я настолько ужасна в сексе, что ты сбежишь!

— Безнадёжных не бывает. К тому же, я проверила, ты не фригидна. И ты уже сделала мне приятно. Я не буду требовать от тебя много первое время, чувствуй себя комфортно, вникай постепенно.

— Ты диктуешь действия.

— Не любишь подчиняться?

— Не приходилось.

— Мне следует сказать, что дело не только в сексе? Поверишь?

— Скажешь, что тебе нравится моя еда?

— Чёрт, да! Но даже не это самое важное. Мне нравишься ты.

Из этой поездки Вилланель поняла, что может быть собой гораздо чаще, ведь Ева не убежала, не напугалась, она терпелива и готова к сложностям. Ева поняла, что попала, что общается с крайне импульсивным и самовлюблённым человеком, который добивается, чего хочет, не желая жертвовать чем-то своим. Не бросит Хелен? Эти слова гарантия того, что Ева будет только любовницей, второй, той на кого уходят остатки свободного времени. Но ведь и она не бросит Нико. Ева задумалась над тем, как Вилланель готова вцепиться в идею романа, стать любовниками, и она добьётся этого, уже добилась, ведь она подаёт ей руку на подземной парковке, и Ева её принимает, резко погружаясь в мир Вилланель. Здесь она правит, все эти бутики, общение с консультантами. Вилланель впервые понимает, что ей нравится одевать не только себя, но и пассию. Хелен никогда не ходила с ней, предпочитая портного или одежду из свежих каталогов моды. И тут, Вилланель получает такое наслаждение, сидя в кресле с бокалом шампанского, когда Ева стыдливо демонстрирует ей варианты на себе. И дело зашло куда дальше, чем пальто на холодную осень Лондона. Может ли быть такое, что с каждым новым образом Евы, Вилланель влюблялась всё сильнее? В какой-то момент она хотела затащить ту в раздевалку и обладать ей, она может сделать это с каждой вещью здесь, но с Евой… Она ещё держится, терпит, борется с собой, но Вилланель не сомневается в том, что пробьёт эту стену. В основном Ева смотрит на ценники и думает, что может себе это позволить в качестве огромного подарка, но Вилланель просит не беспокоиться, забирая инициативу подарка на себя. Они впервые спорят, и чтобы каждая победила, покупки получается две. Вилланель хотела бы затащить Еву в бутик духов, белья и, может, подобрать наряд на предстоящий банкет, но чувствует, как та устала, и ведёт её к фонтану в ТЦ. Ближе к закрытию здесь уже нет детей и шума, они долго выбирают мороженое в креманках и занимают место прямо у воды.

— Хочешь поехать ко мне в отель?

— Что я скажу мужу?

— Тебя волнует это сильнее, чем то, что я буду с тобой делать?

— Это был бы мой второй вопрос, — смеётся Ева, слизывая лакомство с ложки, выбрать мятное с шоколадной крошкой, как и Вилланель, это милая деталь схожих вкусов, обеих удивила.

— Я говорю Хелен, что мне нужно пространство, хочу быть одна. Ты не представляешь, как положительно на брак влияет дистанция. Ты всегда предвкушаешь встречу, ты всегда ждёшь секса, и ты не думаешь что-то типо: опять я вижу твоё лицо изо дня в день… Не пойми меня неправильно, я хочу видеть её лицо, но не хочу, чтобы мне приелось. На расстоянии мы придумываем, чем займёмся вместе, за год она так и не затащила меня в семью, я свободна. Мне не нужно присутствовать на праздниках её родных, думать о том, как ребёнок, что из еды дома.

— Ребёнок?

— Да, у Хелен дочь от первого брака.

— Интересно, как ты к ней относишься?

— Никак, стараюсь не контактировать, мне не нужна привязанность ребёнка ко мне.

— Ты сама ребёнок.

— Ауч! Ева! Не обижай меня.

— У вас очень странные отношения. Брак, в котором вы каждая по себе, ребёнок тебе не важен, как и дом. Если вам хорошо вместе в постели, к чему кольца?

— Симпатичное, нет? К тому же она очень богата. У меня, конечно, есть свои, но с её я более эмм, могущественней себя чувствую, понимаешь?

— Это так меркантильно. В моём браке деньги никогда не были важны, мы работаем и нам хватает, есть дом, еда, мы одеты.

— Ужасно одеты. Рубашка твоего мужа приснится мне в кошмаре. Какой-нибудь зомби будет в ней.

— Ты неправильно расставляешь акценты, важно ведь, какой человек в этой одежде, а не тряпки.

— Не беспокойся, я и человека разглядела. Он тебя не ценит, но рад тобой обладать и хвастаться. Перестал тебя замечать, когда? Страсти между вами нет. Этот брак окончен уже давно, вы вместе по привычке.

— Меня задевает такое.

— Заставляет задуматься и что-то изменить в жизни пока не поздно, разве на это можно обижаться?

— Ты недовольна моим браком, а я не понимаю твой.

— На этой ноте мы закроем тему о браке и не будем к ней возвращаться. Ты можешь сказать ему, что останешься у подруги.

— Думаю, я не готова к этому.

— Я не буду к тебе приставать. Мне хочется заснуть с тобой и проснуться. Будет потрясающий завтрак в постель.

— Мне хочется домой, — заключила Ева, доскребая мороженое в креманке, Вилланель опустила голову, закрывшись в обиде, которая со стороны выглядела как детская.

Ева рассмотрела её густые ресницы и надутые губы, милые родинки у виска, ей хотелось близости, но теперь, после того, как они немного узнали друг друга, она решила с этим не торопиться. Обратный путь до дома они говорили на отвлечённые темы, и это было увлекательно, Вилланель не помнит, чтобы кто-то хотел с ней говорить обо всём, Ева не помнит, чтобы её слушали.

— Приятно, что ты не отпускаешь меня без поцелуя в щёку, — сказала Ева, установив границы заранее.

— Только в щеку? Хорошо, а за подарок в губы?

— Мы возле моего дома.

— Нас не видно. Пожалуйста, я ночью спать не буду, думая о том, почему не заслужила в губы.

Ева колеблется, это всё ещё выше её понимания, касаться губами губ другой женщины. Но это волнительно, остро, если бы это было блюдом, то точно высшей кухни, выполненное именитым поваром. Губы Вилланель нежные и хитрые, они увлекают в поцелуй, не думают останавливаться. Ева нравится жар её рта, скользкий язык, его настойчивость, в белье который раз за вечер стало влажно.

— Ну, всё, — неловко улыбаясь, Ева отстраняется, их губы немного припухли от поцелуев, горят.

— Напишу тебе завтра?

— Напиши. Не провожай.

— Багажник открыт, забери подарок, — Ева обдумывает, что скажет мужу, эта явная пауза вызывает у Вилланель улыбку с ехидством, её Ева тоже сохранит в памяти, — Ева, быстрее, или я запихну тебя в багажник, и это будет похищением. Я способна, я хочу этого.

— Доброй ночи, Вилланель.

— Сладких снов, Ева.

Если Ева могла подумать, что Вилланель поедет в отель и проведёт ночь одна, наедине с мыслями о ней, то Вилланель злилась, что Ева уходит в семейное ложе, к этому усатому.

Хелен прождала Вилланель в номере весь вечер, она не писала и не звонила, ей интересно было узнать, когда та о ней вспомнит, но этого не случилось. Вилланель открыла ключ-картой номер, и даже не изобразила удивление, увидев Хелен в кресле за книгой под тусклым светом.

— Привет, давно ты здесь?

— Больше половины глав этой книги, — продемонстрировав её, она дала понять, что давно, книга выглядела увесистой.

Хелен хотела устроить скандал, представляла, как выговорит всё, что думает, но заметив за спиной Вилланель равнодушие, что вошло вместе с ней в номер, придержала свои порывы при себе. Можно было бы ожидать каких-то оправдательных слов со стороны Вилланель, но их не будет, та молча наливает воду из графина. Ей так идёт молодёжный стиль, эти рваные джинсы и свободная рубашка, для кого она была сегодня такой простой? Хелен встаёт, номер кажется маленьким, когда несколько шагов тут же сближают их, не было возможности даже подумать. Хелен за спиной Вилланель и сжимает её плечи, уткнувшись в светлую голову носом, вдыхая аромат её волос. Вилланель допивает воду и снимает часы, отгибает воротник рубашки, чтобы забраться руками и расстегнуть кулон, но Хелен с этим помогает, и целует в последний позвонок, чтобы увидеть любимые мурашки на затылке Вилланель. Дальше всё резко и страстно, Хелен не расстегнув джинсы на Вилланель, стягивает их с её бёдер, целуя под рубашкой поясницу. Вилланель находит руками опору перед собой, она никогда не останавливает порывы Хелен, но в этот раз будто готова. Руки сжимают ягодицы, грубо, как собственность, губы повсюду, но цель ясна, это волнует. У Вилланель перехватывает дыхание и темнеет в глазах, она шепчет ругательства, потому что это очень круто. Хелен на коленях и вылизывает её сзади, Вилланель отталкивает бёдра назад, чтобы той было удобно. Она готова кончить от острого языка в своей заднице, и с радостью понимает, что не думает о новом увлечении, она всеми мыслями со своей женой, с её силой желания, похотью, привычной пошлостью, эротизмом, она дома. Опускаясь животом на комод, Вилланель расставляет ноги, насколько позволяют джинсы вокруг лодыжек. Хелен становится ещё жаднее, теперь её язык скользит снизу вверх, всё так влажно, всё со стонами, кулаки сжимаются вместе с веками и пальцами на ногах.

— Да ты, мать твою, хочешь, чтобы у меня ноги отнялись? Хелен! Чёрт!

Эти ноги затряслись, легкий оргазм сотряс тело, потому что Хелен не позволила ему разрастись. Поднявшись с колен, она свезла рубашку к лопаткам, прошлась ладонями по спине, разминая и придавливая к комоду, одна рука осталась между лопатками, другой она явно расстегнула брюки.

— Ты что-то прятала от меня? — заинтересовалась Вилланель, пытаясь подняться, но рука придавила её обратно.

— Лежи и молчи, маленькая шлюха. Гуляешь как кошка, а я должна ждать тебя?

— О, так ты зла?

— Тебя слишком мало. Но ничего, этой ночью ты моя.

— Люблю, когда ты жадная.

— Так же как и получать страпон в свою задницу?

— Ну, заслуженно, так ведь?

— Тебе лучше расслабиться.

— Смазка возле кровати.

— У меня своя. Обе руки за спину.

Вилланель понимала, что лучше слушаться в такой момент, руки были за спиной и прижаты к пояснице, Хелен проникала скользкими пальцами в тесное пространство, а после начала насаживать на страпон, это было немного больно вначале, но какой же кайф накрыл после. Вилланель принадлежала ей, вновь и вновь. Хелен нравилось наблюдать за процессом и участвовать в нём. Для неё нет ничего горячее, чем её жена в поту, со сбитым дыханием, эти стоны – её допинг. Растянуть её было отличным наказанием, заткнуть пробкой после и, поставив на колени, дать себя вылезать, кульминацией. Вилланель попросила прощение таким способом, обе были удовлетворены, обе добрались до постели измождёнными. В эту ночь хотела Вилланель или нет, спала в объятиях своей жены, та даже не позволила убрать посторонний предмет и утром всё продолжилось.