Часть 4 (1/2)
Утром снова всё пошло наперекосяк. У Ван Ибо был экзамен по китайскому классическому танцу, но кто-то порвал его костюм, который он купил по дешёвке у старшекурсника и хранил в университетском шкафчике. Ибо открыл дверцу, а оттуда вывалился комок разноцветных лент, в которые превратилось ханьфу.
— Да, ёб твою, что за урод это сделал? — он со всей силы вмазал кулаком по дверце, и та отвалилась. — Мразь, найду, убью!
Экзамен Ван Ибо всё-таки сдал, но быллы за отсутствие костюма были сняты.
***</p>
После объявления результатов Ибо выбежал на улицу и спрятался за кустом стефанандры на любимой лавочке. Эмоции скакали от: «я их сделал!» до «я никчемное дерьмо, для чего всё это?».
Чо Сынён даже не сомневался, где искать Ван Ибо, поэтому прямиком пошёл по знакомому маршруту. Он подошёл и сел рядом, приобняв друга за плечи:
— Ну вот опять ты начинаешь, да хрен с ним. Ты без костюма огонь был, никто не сравнится. Если только Ся Чжигуан, но он тебе не конкурент, он балетник.
Ван Ибо не отвечал, только гымкнул и продолжал сидеть, облокотившись локтями на колени широко расставленных ног. Друг попытался отвлечь его от дурных мыслей и соврал во благо:
— Есть пойдёшь? Я карточки взял в деканате на три бесплатных обеда, мне полагается, как сдавшему на отлично сессию. Угощаю.
На самом деле никаких карточек не было, Чо Сынён просто знал, что Ибо никогда не согласится есть за чужой счёт, а даже если согласится, это будет ложка риса и максимум сладкая сосиска — еда для ребёнка двух лет, но не для парня, который только что выложился по полной на сцене, причём Сынён был уверен, что на голодный желудок. Соврав про карточки для бесплатной еды, он предоставил другу возможность налопаться от души.
— Пойдём, это ты хорошо придумал, мне надо, — Ибо вскочил и помчал вперёд Сынёна.
— Что с тобой происходит? — Сынён бежал следом за быстро шагавшим Ибо и не мог понять расстроен тот или наоборот. У Ван Ибо на лице играла загадочная улыбка, как будто он вспомнил что-то очень приятное или мечтал о ком-то. — Эй, друг! — Чо Сынён забежал вперёд и перегородил дорогу. Ибо очнулся и удивлённо посмотрел на товарища. — Не влюбился ли ты часом? — хитро прищурился Сынён.
— Совсем с ума сошёл? Не выдумывай, пошли хавать, — Ибо изменился в лице и больше не показывал довольной улыбки.
Опустив уголки губ, он сделал каменное, непроницаемое лицо, так и вошёл в столовую. Там, как всегда, было многолюдно, студенты сновали с подносами туда сюда, монотонный шум голосов напоминал потревоженный улей.
— Давай, ты место пойдёшь занимать, а я пока жрачки побольше наложу и принесу. Окей? — Сынён не хотел, чтобы Ибо увидел, что он будет расплачиваться деньгами и решил отправить его подальше в зал.
— Хорошо, — послушно ответил Ибо, — Только курицы побольше возьми, мне надо.
Ибо шел, погрузившись в свои мысли и очнулся в тот момент, когда его грубо толкнули в плечо.
— Глаза разуй, не один тут! — прилетело ему в спину.
— Что сказал? — раздражение, уже начинавшее затихать вспыхнуло с новой силой. Ибо развернулся и увидел грубияна, это был Хэ Пэн из параллельного потока, папенькин сынок. Из тех, кому всё можно, даже если нельзя. Его отец владелец какой-то крупной корпорации, Ибо это мало интересовало, поэтому он не знал названия, но то, что Хэ Пэн задирал Ван Ибо не первый раз, знали все. Папенькин сынок хотел танцевать, и его отправили в лучшее учебное заведение Китая, хотя у Хэ Пэна полностью отсутствовала предрасположенность к танцам. Ему в детстве не просто медведь на ухо наступил, медведь основательно потоптался по всему телу Хэ Пэна, и тот был деревянным по пояс, а может и ниже. Ибо как-то не хотелось такие вещи знать, тем более проверять. Зато он не безосновательно предполагал, что утренний инцидент с костюмом подстроил именно Хэ Пэн и ещё тогда хотел с ним поговорить «по душам». А тут такой случай, Хэ Пэн сам приплыл к нему в руки. Ибо схватил его за грудки и встряхнул: — А ну, повтори! Задница крысиная, что ты там вякнул?
Деревянность Хэ Пэна в танцах никак не отражалась на его драчливости, что греха таить, папенькина сынка боялись все и обходили стороной, считая, лучше не связываться. Проблем мог доставить как сам Хэ Пэн, потому что был сильным, как бык, так и его влиятельный папаша, который не жалел денег на своего отпрыска. Ибо не боялся, терять ему особо было нечего, да и что было — великой ценности не представляло. Противник отпихнул Ибо и замахнулся, целясь ему в лицо. Но Ван Ибо не растерялся, ловко увернулся и сам ударил нападавшего в живот. Хэ Пэна скрутило, он согнулся, а Ибо контрольным добил его по хребту. Когда Хэ Пэн падал, он ухватил Ибо за ногу и повалил на пол. Они набросились друг на друга, сцепившись не на жизнь, а на смерть, катались по полу столовой, мутузя друг друга кулаками, под улюлюканье окруживших их студентов. В крови Ибо кипела ярость, и он практически не чувствовал боли, зато чувствовал, как кулаки бьют по телу противника. Ибо оседлал Хэ Пэна, замахнувшись очередной раз и целясь прямо в нос, чтобы сломать наверняка, но, сквозь марево гнева, услышал окрик:
— Ван Ибо! — кто-то с волнением позвал, срывающимся голосом. Но он не обратил внимание, отмахнувшись от резкого звука, как от назойливой мухи. Не прошло и пары секунд, как его кулак, заведенный для удара, перехватила сильная, твёрдая рука. — Остановись! Не делай этого, — Ибо зыркнул на несчастного, который посмел прервать процесс возмездия. И челюсть просто отвалилась, над ним возвышался ботаник в очках с решительным взглядом и торчащими кроличьими зубами. Его захват был таким сильным, что Ибо засомневался сможет ли вырвать свою руку.
— Отвали, убожество! — Ибо дёрнулся, но очкастый спокойно поднял его за шкирку, отрывая от драки с Хэ Пэном, и поволок к выходу. — Да ты охренел? Отцепись! — Ибо пытался вывернуться, пока бежал, как собачонка за непреклонным ботаником. — Я тебя убью! Блядь, только опусти, ты труп! — он не мог смириться, что побеждён на глазах десятков студентов так просто, смешно выведен за шиворот каким-то недоделанным, жующим овощные супы.
— Ибо, прошу, успокойся! Ты сделаешь только хуже себе. Хэ Пэн это дело просто так не оставит, а ты талантище, пустишь всю жизнь под откос, — Сяо Чжань, теперь Ван Ибо вспомнил, как зовут очкастого, держал крепко его руки в своих и спокойно пытался объяснить суть. — Понимаешь? Ты слышишь меня? — безумные глаза Ибо заставляли сомневаться в его адекватности в данный момент.