Часть 6 (2/2)

— Ну-у-у, — растерянно протянул Поттер и посмотрел на друга, ища поддержки, но тот лишь дёрнул плечом. — Если вы в курсе всего, то я даже не знаю, с чего начать…

— Начни с пророчества? — подсказал ему Блэк.

— Да. Наверное, так будет лучше. В общем так. Лет тринадцать назад появилось пророчество о том, что на исходе седьмого месяца у непорочной девы от семени, крови и магии одного из потомков крестника Вечной Леди, родится младенец, которого сама Магия признает своим Избранным. И только Дитя Магии сможет уничтожить того, кто несёт зло и смерть, и тот является его кровным родственником. — видя скептический взгляд хозяина дома, Джеймс стушевался. Но Певерелл молчал, внимательно со скепсисом вглядываясь в лицо молодого волшебника.

— А поподробнее можно? Кто и когда произнёс эти слова? И желательно чтобы дословно. Кто и когда их услышал? И кто же этот потомок крестника Вечной Леди?

— Дословно мы не знаем. Как не знаем и того, кто произнёс их. — скривился Блэк, — Я лично не очень поверил этому бреду, но… Нам об этом рассказал Дамблдор. А, как выяснилось, живыми на тот момент потомками являлись несколько человек. Это Гриндевальд, Том Реддл, Флимонт Поттер — отец Джеймса — ну и сам Джеймс. Гриндевальд, естественно, не подходил — какое уж там семя у столетнего немощного старика, — на что Певерелл насмешливо хмыкнул, вспоминая свою Ненси, которой было двадцать лет, но уже огонь девка, — Том Реддл, оказался тем самым Волан-де-Мортом, а Лорд Поттер, когда мы ему об этом рассказали, категорически отказался и запретил Джеймсу встревать в это безобразие. С угрозой отсечь от родовой магии и лишить наследства и наследия в пользу одного из сыновей своей сестры, которая была замужем за младшим сыном Лорда Макмиллана. Но спустя три месяца после того разговора дядя Флимонт и тётушка Юфимия были убиты в своём поместье приспешниками Волан-де-Морта. Дамблдор был уверен, что Волан-де-Морт знает об этом пророчестве и убирает тех, кто может стать потециальным родителем этого ребёнка. Джеймс спрятал свою жену и сына, отправив их на континент, а сам решил, что сделает то, о чём говорится в пророчестве. Я, как и дядя Флимонт был против… Но Джеймс упрям как олень… Дамблдор убедил его, что другого способа уничтожить этого монстра просто нет. Мы тогда здорово повздорили и я, махнув рукой, уехал в Южную Америку. Я как-то там вообще обо всём забыл и жил всё это время на нашей фазенде. Занимался разводом пегасов. Джеймс нашёл меня лишь пару лет назад.

— Где вы нашли эту девушку? — спросил Джеймса Певерелл.

— Не знаю. Её привел Дамблдор. Сказал, что она из родовитого чистокровного, но обедневшего рода и нуждается в деньгах. Мы провели ритуал зачатия. Я полностью содержал её всё время, пока она вынашивала моего сына — малыш родился за одну минуту до полуночи тридцать первого июля, как и говорилось в пророчестве — а после родов и выкармливания малыша до года, заплатил ей сто тысяч галеонов. Дамблдор посоветовал мне не привязываться сильно к ребёнку, так как он всё равно должен будет умереть и убить его должен сам Волан-де-Морт, только таким способом мы сможем избавиться от него. Но я назвал малыша Гарри. Как можно растить ребёнка и не называть его по имени? В середине октября девушка куда-то исчезла, мальчик остался со мной. Сейчас же я не могу вспомнить ни как она выглядит, ни её имени. — виновато понурив голову, ответил Джеймс.

— Ладно. Что было дальше.

— Мы всё это, конечно же, скрывали. О проведение ритуала знали лишь я, Дамблдор, Сириус и ещё один наш друг… Бывший друг, Питер Петтигрю. Он присутствовал во время ритуала в качестве свидетеля и был Хранителем этой тайны. Мы не знали, что он давно, ещё в школе принял чёрную метку служит Волан-де-Морту. Питер рассказал своему хозяину и господину о том, что Избранный уже родился и самолично привёл его в наш дом. Кто же думал, что такой поборник магических традиций, как тот представлял себя, решит совершить убийство младенца в первую ночь Самайна. Ведь в эти дни даже маглы прекращали войны. Я дома был один с малышом… Меня сразу, как только я открыл дверь Питеру, оглушили и парализовали. Что происходило дальше, я не знаю, не помню. Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что нахожусь в магловской психиатрической больнице. Я помнил только последний момент, как мне в спину ударило чьё-то заклинание, но это был не Питер и не Волан-де-Морт… И был сильно удивлён, когда прочитал в лежащей на прикроватной тумбочки газете дату. С того времени прошло уже восемь лет. Как мне объяснили лекари, нашли меня магловские Авроры, полицейские. Я лежал в городском парке без сознания с разбитой головой. При мне не было никаких документов. Почти месяц я находился в коме, а когда очнулся, то ничего о себе не помнил. Ни как меня зовут, ни где я живу и вообще, кто я такой. Меня записали как Джон Смит. И все эти восемь лет я вёл нормальный образ жизни, ну насколько нормальным можно считать жизнь в психушке, — горько усмехнулся Джеймс. — Меня ужасно напугало, что моя магия не отзывается. Каждый день я уходил далеко в парк и пытался колдовать. Без волшебной палочки это было сложно. Прошёл месяц, я был упорен и настойчив в желание покинуть это место и выяснить, что произошло. Почему я в магловской психиатрической больнице и что с моим сыном? В конце концов мне удалось разбудить магическое ядро. На свой страх и риск я безпалочково аппаррировал в Годриковую Впадину к своему дому. Дом, на удивление, был целым, только

снаружи заросший до самой крыши диким виноградом и шиповником. В доме тоже было всё на своих местах. На втором этаже в детской комнате выбита дверь и всё. Я, ни на что особо не надеясь, кликнул Калли, это мой домовой эльф, он приглядывал за маленьким Гарри. Не сразу, но Калли откликнулся. Он то и рассказал мне, что произошло в детской. Он видел, как в комнате сначала появился темный волшебник, он сразу же навёл палочку на ребенка, которого прикрывал собой эльф, но тощее тельце не могло полноценно закрыть малыша, а потом появилась очень красивая женщина одетая в белые одежды, она взмахом руки уничтожила злого волшебника, от того остался лишь пепел и черный дым. Потом забрала малыша и исчезла вместе с ним. Через несколько минут появился Дамблдор, он искал мальчика по всему дому и очень злился, что не может его найти. Калли же прятался от него. Старик спустился на первый этаж, я в это время, как говорил эльф, уже скинул заклятие и сидел на полу. Дамблдор спросил, где ребёнок, я ответил, что не знаю. Тогда старый волшебник ударил мне в спину проклятием обездвиживания и забвения, трансфигурировал моё тело в табакерку и, положив её в карман, аппаррировал. Калли не мог выйти из дома без разрешения хозяина, но он был уверен, что и я, и малыш Гарри живы и поэтому поддерживал порядок в доме, ожидая хозяев. У меня в сейфе в кабинете лежали деньги, я велел Калли закупиться продуктами и достать газеты, как свежие, так и за восемьдесят первый год. Из этих газет я и узнал, что победителем Волан-де-Морта считается сын Алисы и Френка Лонгоботтом. Френк погиб сражаясь с Волан-де-Мортом, а его жена потеряла разум от многочисленных пыточных проклятий и находится в клинике Святого Мунго. Про меня и Гарри вообще ничего не было. Как будто нас и не существовало вовсе никогда. Но мне это было на руку. Кроме Дамблдора, мне опасаться некого. Я решил разыскать Бродягу и отправился в Гринготтс. Через поверенного связался с леди Блэк, матерью Сириуса, она без разговоров передала мне семейный порт-ключ для трансгрессии в Америку. Ну, а дальше… мы сперва подрались, а потом стали думать, как искать моего сына. Вот и вся история.

— Роули, — позвал Певерелл магибионика, внимательно выслушав своего потомка, — приготовь две ванны для наших гостей и помоги им привести себя в порядок. И проводи их в гостевые покои. Утром поговорим. Мне подумать надо.

— Спасибо, сэр. А ещё можно вопрос? Гарри… мальчик он жив?

— Мальчик жив. Но он больше не Гарри. Да и не известно, был ли он вообще когда-нибудь им.