Часть 3 (1/2)

– Презерватив! Ты нарушил контракт! Гондон!

Рязанцев откинулся на спину, всё ещё содрогаясь и выстанывая:

– Сучка! Капризная, тугая, сладкая…

Глаза у него были с поволокой и, кажется, соображал он не очень, потому что выглядел как пьяный.

Псих! Я аккуратно перевернулся на четвереньки, сжал ягодицы и встал. Но по бёдрам всё равно потекло. Да и похрен. Не мой ковёр! Я был зол, взбудоражен, в амбивалентных чувствах: с одной стороны я пережил самый лучший оргазм в своей жизни, с другой – от секса с мужиком в пассивной позиции! Фак! Фак-фак-фак!

В душе я, уже не раздумывая, свернул лейку со шланга и аккуратно заправил в припухший анус и промылся, вымылся до скрипа, оделся и, припадая на одну ногу, пошёл домой. Рязанцев так и лежал на ковре и смотрел в потолок бессмысленно. Рубашку и брюки он снял, одежда мятым комом валялась рядом. Хоть бы протёрся, весь в смазке и сперме впереди заляпанный.

– Поехали поедим? – хрипло предложил он. Я замер. Звук его голоса, несмотря на разрядку волновал и это меня бесило. Коньячный, осенний голос. Низкий, тёплый, с хрипотцой, и оттого интимный какой-то.

– Мы не встречаемся, а я «оказываю тебе услуги не входящие в мои прямые обязанности».

– Даже во внеурочное время, – напомнил Рязанцев. – Поехали, Саш.

– Хуяш! – разозлился я и проковыляв мимо начальника, хлопнул дверью.

По дороге домой зашёл в аптеку за две остановки до дома, где никогда не был и попросил свечи при воспалении ануса.

– Геморроидальное или от последствий проникновения?

– От последствий, – буркнул я, а девушка вдруг облизала губы. Это чего такое было? Её заводят трахающиеся в жопу мужики? Мир сошёл с ума!

Свечи оказались противовоспалительные и с обезболивающим эффектом. Так что я запихнул в себя одну сразу в коридоре. Теперь я отлично знал, зачем мужики ложатся под других мужиков. Но и знал, чем они за это платят.

То ли свечи оказались волшебными, то ли задница моя предназначена была для пассивной роли, то ли грёбаный Рязанцев был действительно осторожен, но я утром смог нормально сходить в туалет, испытывая лишь небольшой дискомфорт. Коробка со свечами, лежащая на столе, напомнила мне о полученном «ранении» . «Ветеран анального фронта», хмыкнул я, ловко ввинчивая свечу. Пока пил кофе и жевал свой утренний сонный некрасивый бутерброд, свечка там усвоилась, я вытер всё лишнее и поехал на работу. По дороге договорился с мамой о визите. Проводить, увы, я завтра её не могу, но человек, который занимался всем её трипом организовал трансфер от квартиры до номера отеля, так что я был относительно спокоен.

Несколько дней у мамы будет адаптация, она отдохнёт, отоспится, позагорает, а в начале следующей недели встреча с онкологом. Лучшим в Турции. Рязанцев свою часть договора собирался выполнить, так что не зря я ему вчера подставился.

Я корпел над расписанием на следующую неделю, когда ворвался Рязанцев.

– Кофе, бутерброды, минет!

Хам и похотливая тварь. Я ткнул в кнопку кофемашины и открыл холодильник. Сунул пару кусочков хлеба в тостер, нарезал колбасу колечками, сыр – брусочками, выложил всё на поднос и пошёл в лапы чудовища.

Чудовище облапало меня взглядом, потянуло носом воздух и демонстративно отъехало на кресле от стола. Я вздохнул, поставил поднос прямо поверх бумаг и закрыл дверь кабинета. Надо придумать красную лампу над входом. Если горит, значит шеф опять кого-то ебёт.

Хмыкнув, я обошёл стол и присел аккуратно на краешек, смотря на шефа сверху вниз.

– Болит? – он провёл пальцами по моему бедру.

– Задница – нет, душа – да.

– Почему?

– Разрываюсь от когнитивного диссонанса. Трудно быть благодарным и желать убить одновременно.

– Ты с мамой разговаривал?

– Да.

– А убить почему хочешь? Ты же кончил вчера, я видел.

– Я натурал. Как ты думаешь, то, что я вчера кончил от члена в заднице, было для меня приятным открытием?

– Я никогда снизу не был.

– Могу просветить и обещаю быть очень осторожным.

– Я воздержусь. И извини за презерватив, я… увлёкся.

– Мне стоит переживать о своём здоровье?

– Нет. Становись на колени.

– Презерватив!

– Давай без него и маму поселят в номере люкс с видом на море, джакузи и баром?

– Зачем ей бар? Ей алкоголь сейчас запрещён!

– Там есть шоколад.

– Ты издеваешься?

– Нет, Саш, правда. Я не буду кончать тебе в рот.

– На лицо? Или сразу в душу наплюёшь?

– И ещё маму отвезут в салон шуб!

Я представил маму, которой страшно, плохо, одиноко. Какие нахер шубы? Зачем они ей в Турции? Там в сентябре бархатный сезон, вода 25, воздух 30.

– Оплати ей лучше психотерапевта.

– И шубу, но минет ты будешь делать мне без резинки.

Я встал на колени и распахнул полы пиджака. И поднял возмущённые глаза на Рязанцева. Я не нанимался его обслуживать! Он хмыкнул и сам расстегнул топорщащиеся над эрекцией брюки, выпростав член. Пахло от него мужским возбуждением и коньяком.

– Ты пил вчера?

– Набухался как свинья.

– Зачем?

– Праздновал один момент.

– М, – мне было всё равно, что он там праздновал. Надо так отсосать, чтобы он кончил быстрее. Мне ещё офис-менеджера подбирать, а я тут время трачу!

Я коснулся языком головки и член закивал мне приветливо, начал пускать слюни. Как собачка, право слово. Смазка меня притягивала. Это странное, противно-приятное ощущение, когда она растекается по слизистой, обволакивая, завораживало. Я помял переносицу, надавил на точку между бровями и втянул в себя томящийся член. Рязанцев охнул сверху и я вдруг почувствовал, что он в моей власти. Скользя по стволу вверх и вниз, я провёл руками по подрагивающему животу, помял грудные мышцы, а потом сжал соски через тонкую ткань рубашки. Член внутри разбух, запульсировал и Рязанцев импульсивно дёрнул бёдрами вверх, втыкаясь мне в горло. Так как руки у меня были вытянуты, а сам я нависал над ширинкой, то я вместо того, чтобы отпрянуть, от неожиданности судорожно сглотнул и, не удержав равновесия, упал вперёд, ещё глубже надеваясь на Рязанцева. Член, сминая ткани гортани, проник в горло. Мой нос упёрся в бритый лобок, я задёргался, не имея возможности вздохнуть, сжал соски сильнее и услышал, как надо мной хрипло и протяжно стонет Рязанцев, вновь кончая мне глубоко в горло.

Отбросив панику я, наконец, сообразил выпустить соски, опёрся руками о тазовые кости, с чпоком снялся с члена и судорожно, жадно вдохнул. Я чуть не удавил себя членом! Это была бы бесславная смерть, хмыкнуло моё подсознание. Единственный плюс случившегося – вкуса спермы я не почувствовал, так глубоко в горле кончил шеф. Не вставая с колен, я развернулся, и выхлебал весь кофе, ещё горячий и терпкий. Горло болело. Черт, у меня то задница болит, то горло!

Злобно посмотрел на Рязанцева, хоть он не был виноват, что я потерял равновесие и чуть не задушил себя его членом. У него был осоловелый вид и настолько счастливый, что мне захотелось дать ему пинка. Но вместо этого я взял его член в рот. Рот был горячим от выпитого кофе и Рязанцев заскулил надо мной, как бездомный пёс, которому дали что-то очень вкусное. И кто из нас тут сучка?

Когда температура выровнялась, я выплюнул член, опёрся о бёдра и встал.

– Это было охуительно, – мечтательно сказал Рязанцев.

– Не матерись, я не люблю.

– Пообедаем вместе?

– Я не баба!

– И что? Не ешь? Не ходишь в туалет? Как ты, кстати, сегодня в туалет сходил? Больно не было?

Я посмотрел на Рязанцева, как на больного, оттолкнул на стуле, и покинул уголок разврата.

– Кофе! – хриплым голосом сказал он мне в спину.

– Я не буфетчица!

– Так найми! Но кофе принеси!

Кофе я принёс. А ещё дал объявление и через два часа мне в приёмную набилось три десятка девиц разной степени свежести и наглости. Я выбрал самую красивую. Блондинку с карими глазами. Волосы, понятно, крашеные, но пофиг, главное в типе, что нравится Рязанцеву. Звали девушку Инга и должность офис-менеджера её вполне устраивала.

– Слушай, Саш, – Инга блестела глазами и говорила интимным шёпотом. – А шеф как? Красивый?

Я задумался. Тело у него проработанное и ухоженное. Пахнет он хорошо. Голос просто потрясающий. Глаза в угольных ресницах необычные. Лицо… Сильный подбородок, с ямочкой. Слегка сквадраченный овал лица. Прямой нос, яркие, чёткие губы, брови густые. Но насколько это красиво, сложно сказать. Я мужчин никогда с этой точки зрения не оценивал. Вот тело мог оценить с точки зрения развитости и гармонии, но не больше.

Пожав плечами, я мотнул головой, отсекая вчерашний кадр, где Рязанцев шлёпается на задницу, выпуклую и хорошо проработанную, и из его эрегированного, блестящего от смазки члена, толчками вырывается сперма. Вот это оказалось неожиданно красиво: гладкая кожа, блестящая от пота, чёткий рельеф мышц, подрагивающий живот, крепкие бёдра, слегка расставленные, с дрожащими от спазмов удовольствия мышцами, напряжённые темные соски, румянец на резких скулах, поволока в глазах и белые капли на смуглой коже.

Наложив вето на этот кадр, я продолжил вводить Ингу в курс дела. Отделяя неквалифирцированный труд вроде необходимости варить кофе, следить, чтобы в холодильнике был определённый набор продуктов, в лотке принтера бумага, а цветы политы, от труда квалифицированного, как то: договорённости о встречах, составление расписания, вычитывание договоров, и проч и проч.

Когда мимо пронёсся шеф, Инга ахнула и глаза у неё загорелись фанатичным огнём. Отличненько. Теперь надо, чтобы и шеф проявил не меньший энтузиазм.

Я вызвал техотдел, чтобы Инге организовали стол сбоку от моего, где она может скрепить договоры, рассортировать бумаги, корреспонденцию.

– Саш, – Инга поставила передо мной чашку кофе, с молоком и сахаром. И положила рафаэлку.

– М?

– А как тут вообще с продвижением по карьерной лестнице?

– У меня никак. Да и у тебя не особо. Ни твоя, ни моя должность этого не предполагают. Но я подготовил договор и поставил хорошую сумму зарплаты, так что, надеюсь, ты будешь довольна. На столе у тебя лежит, вычитай. Потом отнесёшь в отдел кадров вместе с документами, после как шеф подпишет.

– Я не про то. Как думаешь, если я ему отсосу? Он же не женат и не сильно принципиален?

– А, это пожалуйста. Как кофе понесёшь, так сразу можешь и предложить.

Шеф снова пробежал мимо меня, обдав жарким взглядом, на Ингу даже не взглянул.

– Почему он на тебя так смотрит?

– Я ему утром кофе на штаны пролил. Горячий. Скулил как собака.

– Ой!