Сокровища и экзамены (2/2)
- Дед, я не могу. Они слишком похожи на людей, - Габриэль уже дважды поднимал меч и дважды опускал его, так и не нанеся удара.
Ничего не говоря, дед с размаху влепил мальчику по лицу. Не со всей силы, но очень чувствительно.
- Давай! - приказал старик, злобно сверкая глазами.
- Нет! - и очередная оплеуха уронила мальчика на землю. Тот тут же поднялся и повторил: - Нет!
И опять он получил пощёчину, но в этот раз дед ещё и добавил сапогом под рёбра. Тем самым, окованным железом, от которого спригганы ломались как соломинки.
Кровь текла из носа и рта, но мальчик повторял уже без остановки: - Нет! Нет!
Тогда дед взял его ослабевшие руки и положил их на плачущего детёныша слуа, накрыв своими.
Крак, - хрустнули кости шеи. Негромко, шея-то тонюсенькая, но Гэйба это звук почти оглушил, а вибрация ощутилась всем телом. Или это не из-за треска костей, а из-за дрожи?
Второго кричащего малютку ждала та же судьба - большие мозолистые лопатообразные руки деда направляли маленькие ладошки подростка.
Крак!
И вот уже следующий слуа в руках Габриэля.
Крак! Крак!
Одна за другой тощие шейки хрустят под натиском человеческих рук. Как спагетти, не крепче.
Крак! Крак!
И только на последнем Гэйб заметил, что дед давно стоит в стороне, улыбаясь, а мальчик действует сам, без всякого принуждения.
- Собирай ингредиенты, - старик бросил сумку, приготовленную по пути к острову, с расширением и сохранностью.
Как сомнамбула парень выполнил приказ. Нет, деда он не ненавидел. Он такой, какой есть, а вот себя... Пожалуй, и к себе ненависти он не испытывал. Жалость, вот что это было.
Руки и ноги стали ватными, слабыми, но это не помешало собирать лёгкие тела волшебных существ. Кости слуа тонкие, а телосложение худощавое.
Габриэль хватал их за руки, шеи, головы и как сломанных кукол забрасывал в сумку.
Вдруг в руке шевельнулось и прокатилось разрядом, волной, знакомое ощущение. Волшебная флейта точно так же чувствовалась в руке.
Как безумный мальчик захохотал! На его избитом лице проявился злой оскал, и он снял с пояса нож, врученный дедом. В два движения вырезал берцовую кость очередного трупа, и материализовал подарочную флейту-палочку.
Нож буквально летал под пристальным взглядом деда. Трансфигурированным прутиком выковырял костный мозг, а концы заткнул обрезками, преобразованными из обструганных фаланг пальцев.
Почти полная копия, но своя, с небольшими отклонениями, теми, что придают шедеврам индивидуальность.
Безумно хохоча Габриэль наколдовал новым инструментом бабочек. Флейта так же пела, как и подарочная, но эта музыка не просто слышалась, а ещё и резонировала с чем-то, спрятанным в груди. Нет, не сердцем - этот кусок мяса совершенно не причём. Что-то составляющее суть волшебства ныло внутри мальчика. Бабочки и цветы взлетали в небо как фейерверк, образовывая целые светящиеся облака, буквально врываясь в свинцовые тучи, вечно висящие над островом слуа (по ним их и нашли).
Свет от Цветов. Молнии от Бабочек. Музыка Флейты, но не заунывное гудение, а тихий потусторонний звон хрустальных колокольчиков. И хохот юного волшебника вместо Песни.
Деду понравилось.
***</p>
Вплоть до первой декады августа Габриэль ощущал себя биороботом. Чувства как-то угасли, все тренировки проходили на автомате, механически, а побои, неизбежные при обучении мордобою, не отдавались болью, а просто отмечались сознанием.
Вместе со стариком Габриэль посетил ещё пару волшебных поселений и зачистил их лично, без участия деда. В первый раз ему было позволено помогать себе магией, а во второй - только мечом и голыми руками. Но это уже не могло ухудшить состояние парня. Куда уж хуже? Душа словно выжжена, а глаза потеряли блеск.
- Я знаю, что тебе нужно. Подвиг! Есть одно дело, которое мне не по плечу, но вместе мы справимся! Ты слышал такое имя - Мерлин?
- Он весьма знаменит в волшебном мире, - холодным голосом доложил Гэйб.
- Именно. И его протеже, Артур. Наверное, ты слышал и о нём. А ещё Авалон, остров скрытый в туманах, где эти два порождения колдовства ждут приглашения на последнюю битву.
- Да, дед, слышал и о нём.
Раньше Габриэль возбудился бы от возможности прикоснуться к легенде, но сейчас ему было безразлично. Ну Мерлин, и что? Не видел его никогда и дальше можно не видеть, жизнь от этого никак не изменится.
- С этим островом примерно та же история, как с обиталищем спригганов, только там вместо иллюзорного входа - туман, через который может пробраться только волшебник. А потом барьер, который волшебнику не вскрыть, если он по силе не равен Мерлину. Но мне-то он не помеха! Понимаешь, внук, какая из нас получится отличная команда? Сын Миля и волшебник-грязнокровка! Мы обратим хитрость ублюдков-фейри в преимущество и прирежем легендарных уродов-грязнокровок!
- Хорошо, дед. Как скажешь, - безразлично кивнул мальчик.
- Ты не пожалеешь! Наверняка у обоих древних мерзавцев есть какие-то волшебные вещи. Разберёмся на месте, как разделить.
- Полагаюсь на твою справедливость, дед.
- Правильно! Я тебя не обижу! Держись меня и я всему тебя научу, что не передал тебе ренегат-отец!
- Он завтра будет ждать меня на берегу, - напомнил Гэйб.
- Насрать! Подождёт ещё недельку!
- Тогда я опоздаю в школу.
- Волшебную? - глаза старика нехорошо блеснули и он начал что-то бубнить про шпионов в стане врага, пока ходил из стороны в сторону - поэтому его бубнёж Габриэль слышал отрывочно. Раньше он бы вспылил, рассердился, но не сейчас. Ему было безразлично.
- Дед, так что? Ты пропорол мою лодку, а без магии я её не починю. Нужно чтобы ты меня отвёз, - напомнил мальчик, когда взвар из трав кончился. Чайник взлетел, и, подчиняясь толкающему жесту, отлевитировал к лавке перед входом.
- Сколько раз говорил, не устраивать ваших сраных фокусов на моей земле?! - дед наконец-то очнулся, что мальцу и надо было. Он привычно уклонился от подзатыльника, а пинка не последовало - на стуле сидел.
- Так что?
- Отвезу. Закончишь с посудой, приходи помочь мне с овцами, - рявкнул старый Сквоб и ушёл, хлопнув дверью.
***</p>
Увидеть отца Габриэль был рад. Наверное. Его улыбки, крепкие объятья, уже подзабытый запах перегара (дед спиртное не переносил) вызвали небольшую ностальгию, но не более того. Реальность надёжно спряталась за мутноватым стеклом, как музейный экспонат.
Конечно же Тимоти не мог не заметить перемен в сыне:
- Что он с тобой сделал? - Тимоти держал мальчика за плечи и смотрел в глаза, присев на одно колено. - Что произошло?
- Разве не за этим ты меня отправил к нему? Вот, он обучил меня приёмчикам и правильному поведению, - голос сына показался мистеру Сквобу совершенно чужим. Не так говорила его кровиночка: раньше он узнавал в нём его мать, а теперь... Это же копия деда-мерзавца! Разве что без ругани как у портового грузчика!
- Жди здесь, - теперь уже и в голосе Тимоти проскрипели те же нотки, что и у деда, а сам он рванул к старику, ждущему чего-то в лодке. Он что, рассчитывал, что Гэйб вернётся на остров, чтобы опять промышлять разбоем?
Мужчины о чём-то громко спорили, но из-за шума свинцовых волн и ветра слов нельзя было разобрать. А интонации и так понятны по внешнему виду - не мирные. И точно, уже после двух-трёх фраз началась драка. Да какая! Это не голливудское кино, и даже не гонконгское, может разве что с тайским или филиппинским найдутся аналоги - мужики явно пытались покалечить друг дружку. Что не удар, то смертельный, или направленный на увечье - в гортань, в сустав, рассчитывая вывернуть его, или в жизненно важный внутренний орган. Мальчик смотрел это как кино, как обучающий фильм. Ему было совершенно не важно, кто победит и не покалечится ли родня.
Хотя нет, одна мысль всё-таки свербила: зачем дед учил всему этому, если у всяких сидхе и буги анатомия совсем другая? Это же приёмы, заточенные на причинение вреда человеку! Ну, может против оборотня сгодятся, пока тот не в волчьей форме. Ответ был только один - волшебники.
В мгновение ока в руках парнишки появились две флейты-близнеца, а дерущиеся зависли в воздухе, но всё-ещё пытались дотянуться друг до друга. Гэйб неспеша подходил к ним.
- Молодец, догадался, что одежда не обладает даром, - прохрипел старик. - А что ты скажешь на это?
Одежда будто бы надулась изнутри, как если бы воздушный шланг засунули за шиворот и в штаны. И тут же магия перестала действовать - отголосок этой волны легким ветерком обдул и Габриэля. Отец повторил этот приём - не такой уж он, оказывается и уникальный. И снова мужчины ринулись в бой!
Но теперь слова было слышно: ”Ренегат! Родил ублюдка-грязнокровку от этой твари, а теперь, когда от вашего высерка могла бы быть польза, мешаешь?!” - это Дед хрипел и скрежетал зубами. Отец ничего не отвечал, ему приходилось туго - опыт и трезвый образ жизни не на его стороне, но не все навыки Сквоб-отец пропил, отбивался он весьма успешно, а вот атаковать не мог.
” 'Этой твари' - это он про маму?” - Габриэль начал колебаться - с одной стороны хотелось послушать, но с другой внутри замёрзшего разума что-то зашевелилось, как птенец в яйце, почти готовый вылупиться. Он спрашивал о матери и отца, а потом и деда. Но если первый просто молча открывал очередную бутылку виски, то старик намял мальчику бока, приговаривая, что не намерен слушать напоминания ”об этой мрази, лишившей меня сына”. Не поймите неправильно, слово ”мама” мало значило для сироты, выросшего с отцом. Он конечно же мечтал о ней, часто думал, как было бы хорошо, если бы она жила с ними, каким был бы отец. Наверняка не пил бы!
Но вот чёткого представления о том, что такое материнская любовь, у него не было. Откуда ему взяться? Единственный пример, который он видел вблизи - мама Седрика Диггори. Но это произошло уже поздно, когда образ его собственной матери в голове стал совсем призрачным.
Сон разума прогоняла вовсе не мать, а папа. Он вдруг почувствовал, что этот пьяница - единственное по настоящему родное и заботливое существо. А теперь дед, папин родитель, отрекается от него же! Представив себя на его месте, Габриэлю стало нехорошо, и хотя бы отрицательное, но всё-таки чувство начало растапливать лёд, в котором замёрзла его душа. Тот мутный лёд, в который он сам с подачи мерзкого старикашки себя загнал.
Габриэль перевернул палочки в неестественное положение - сторона мундштука так похожа на ручку палочки. Но сейчас нужна трансфигурация, а, значит, нужно браться за противоположный конец. Теперь прибрежные камни на стороне Тимоти, и, конечно же, Дед запнулся, не заметив резко выросшую преграду, - внук специально старался действовать как можно незаметнее, от летящих в него предметов этот монстр легко бы уклонился.
Отец воспользовался падением сполна - удары не шуточные и, пропустив один-два, подняться уже невозможно. Дед не Рокки Бальбоа, да и никто не он - выдумка это: после такой серии нокдаунов не встают.
- Папа! Остановись! Мы же не уроды, как он?! - вскрик остановил Тимоти, а Дед тяжело застонал. Отец встал, и пошёл было к сыну, но мальчик обогнул его и впечатал старику носком в висок.
- ”Остановись”? Сам хотел его прикончить? - криво улыбнулся тяжело дышащий мужчина.
- Неее, не в этом дело. Ещё очнётся, начнёт опять вонять, ругаться, - мальчик убрал палочки и обнял отца. - К херам эту мразь!
- Эй! Чтоб больше я от тебя такого не слышал! Нахватался от старого мерзавца всякого дерьма!
- А кто меня к нему отправил? Хотел, чтобы я у него чему-то научился? Вот, научился, принимай экзамен по матерщине!
Так шутливо переругиваясь отец и сын шагали в сторону ближайшего городка, названия которого Габриэль так и не узнал - даже указателя там не было.
А на берегу, на обкатанных камнях лежал старик. Чужой старик, имени которого Габриэль не знал, и даже не спросит - мало ли мерзких стариков на свете, зачем спрашивать их имена?