Часть 36. Рыжие (1/2)

Гермиона зашла в дом, и была немедленно атакована младшими Уизли.

— Чего она тебе сигарету дала?

— Сказала, нервы успокаивает.

— А ты ее вообще знаешь?

— Первый раз вижу.

Гермиона не любила врать, хотя в последнее время ей приходилось это делать все чаще. Начиная с того памятного вечера на Хэллоуин 1991 года, когда Гарри и Рон спасли ее от горного тролля, и по нарастающей. С тех пор они не раз встревали в опасные приключения, и все трое давно не были похожи на тех растрёпанных первоклашек, и не только потерей наивности и непосредственности. Но если Гермиона, когда-то самая высокая из них троих, физически выросла не намного, то вечно щуплый Гарри окреп, и даже немного перегнал ее, а Рон и вовсе вымахал в здорового увальня выше ее на голову.

В прошлом году Рон так и не набрался смелости пригласить ее на бал… Нет, надо быть честной перед собой. В прошлом, она не следила за своей внешностью, совершенно игнорируя советы соседок по комнате, и Рон даже не рассматривал ее кандидатуру, а храбрости не мог набраться чтобы приглашать более ухоженных девушек, каждый раз опаздывал, и получалось, что все, кого он приглашал уже заняты, и в конце концов, он таки пригласил Гермиону, но тоже слишком поздно. Да и на балу он вполне мог бы не просто бросить свою пару, но и пригласить ее, Гермиону, на танец, но так и не решился, только бесился от ревности, от того, что у нее был кавалер, к тому же знаменитый и внимательный. В общем, с Роном все было сложно. Или не сложно. Всех мальчиков, обращавших на нее внимание, было трое — Рон, болгарский чемпион и Малфой, которые ее обзывал грязнокровкой, и которому она разбила нос. Болгарский чемпион льстил самолюбию, на него многие засматривались, и он даже пригласил Гермиону к себе на лето, но… Болгария? А как же Хогвартс, родители, помощь Гарри?

В общем, Рон был практически единственным, кто ее замечал, и он ей нравился. Он был ленив, да, но потенциал был. У Гермионы была надежда, что Рон однажды возьмется за ум, а ум у него точно был — в шахматы Рон обыгрывал всех. Гермиона, не склонная преуменьшать свои способности, как-то пыталась с ним сыграть пару партий, и потерпела совершенно разгромные поражения, кажется, даже изысканно позорные. Рон был сильным и смелым. Малфою Рон всегда был готов набить морду, как и выручать Гермиону, и помогать Гарри бороться с Волдемортом. Правда, Рон завидовал известности Гарри, но ведь людей без недостатков не бывает. И вообще, это даже хорошо, значит он тоже хочет чего-то добиться, пусть и не через учебу.

Конечно, был еще сам Гарри, но… Гарри всегда был с ней не более, чем вежлив. Только один раз этим летом ей показалось, что Гарри разглядывает ее с интересом, но с Поттером никогда ни в чем нельзя быть уверенной. Его очень уж заносило, у него внутри пылал невидимый огонь, иногда прорывавшийся в виде иррациональной силы неприязни и ярости. Совершенно непонятно было, что он придумает в следующий раз, в какое безумие нырнет с головой. А даже если он этого не делал, опасности сами находили его с пугающей регулярностью. В общем, Гарри был добрым другом, не скучным, его тоже хотелось поддержать, обнять, утешить, но проблема была еще и в том, как несколько «женских романов», которые Гермиона еще в детстве прочитала «для общего развития» прямо в бибилиотеке, описывали взаимоотношения мужчины и женщины. «Отдаться» и «овладеть». Ей предстояло однажды сделать первое, и позволить кому-то второе. В субтильном и неуступчивом до фанатизма Гарри, при всей его застенчивости, внутри было что-то пугающее. В храбром и сильном Роне — нет. Выбор был очевиден.

Занятая этими мыслями Гермиона как-то незаметно перемыла посуду, накормила Рона и Джинни омлетом, помыла посуду еще раз, вскипятила чайник и заварила чай, но ни миссис Уизли, ни Сириус не возвращалась. Поправляется ли уже Гарри, было совершенно непонятно.

Первыми появились близнецы. Гарри положили на обследование, там что-то нашли, но им ничего не сказали, а главный целитель был занят. В общем, больше они не знают ничего, только что хотят есть. Нет, жрать. Как только они произнесли эти слова, по лестнице спустился Сириус. Он выдал близнецам каких-то галет и ветчины, подмигнул, и они толпой пошли к Сириусу наверх.

Джинни, которая большую часть времени провела глядя в окно, впервые за вечер подала голос:

— Что-то мне кажется, они сейчас помогут Сириусу прикончить пару бутылок.

— Они с ним пьют?

— А ты думала! Почему они часто по дому то веселые лазят, то спокойные, то мрачные. Это смотря по тому, они немножко выпили, или уже изрядно, или голова с похмелья болит.

— А миссис Уизли?

— Ну, она их подозревает немного, но Сириус знает всякие заклинания чтобы запаха не было, и чтобы быстро трезветь.

— Вот, гады. Сами веселятся, а мне ни слова!

— Рон, ну зачем тебе это?

— Ой, Гермиона, только не надо. Джинни преувеличивает. Никто так прямо не напивается.

— Я преувеличиваю?

— Ты преувеличиваешь.

— То есть я вру, да?

— Ну, может не врешь, просто преувеличиваешь.

— Ненавижу вот это все!

— Джинни, Рон не хотел тебя…

— А ты вообще заткнись! — Джинни вылетела из кухни, и потопала куда-то наверх.

Гермиона устало села на стул. Рон сел напротив.

— Не обращай на нее внимание. Она беспокоится о Гарри.

— Я тоже беспокоюсь о Гарри!

— Ну, тогда беспокойся о Гарри, и не обращай на нее внимание.

Следующие полчаса они просидели в молчании. На улице начали зажигаться фонари.

— Слушай, Гермиона, мы же старосты теперь с тобой.

— Старосты.

— Пойдем патрулировать коридоры! Ну, представим, что мы в Хогвартсе.

— Рон, я устала.

— Ну Гермиона, в Хогвартсе тоже будет трудно. Пойдем. Представим, что мы поймаем Малфоя и снимем с него пятьдесят баллов. Будет круто!

— Рон, старосты не могу снимать пятьдесят баллов. Наш лимит — десять, или мы можем нажаловаться декану. Декан может и пятьдесят.

— Тогда снимем каждый по десять, а потом нажалуемся!

— Рон, так не получится. За одно нарушение нельзя два раза снимать баллы.

— А мы за разные. Ты — за то, что он плохо причесан, а я — за то, что он громко дышит.