・2・ (1/2)

— Ты же знаешь, если бы всё не было настолько серьёзно, я бы к тебе никогда не пришёл. Я просто…

Сонхун осекается и опускает голову ещё ниже, рассматривая своё отражение среди

редких чаинок в кружке. К самому чаю он так и не притрагивается, только кружку

из рук не выпускает, будто держит её для опоры. С тех пор как гость вошёл в

квартиру, он так на Хисына и не посмотрел, а ведь раньше его глазами можно было

зачитаться. Немногословный юноша с горами личных трудностей за спиной

открывается только когда по-детски чисто сверкают небеса в его зрачках. Только

так он остается свободным.

Теперь же он прячет взгляд — значит приключилось что-то очень плохое, и

оно точно связанно с ещё одним человеком, помимо Хисына, который тоже видит в

Сонхуне мальчишку с бескрайних вершин.

Джей.

Всё вдвойне непросто, зная сколько Хисын не видел их. Не видел старшего.

— Он не выходит из квартиры уже почти месяц и никого не пускает в неё. Я

пытался, честно, я даже хотел уже звонить его… — обрывается Пак, и его руки

будто сами тянутся к лицу в попытке защититься.

Такого Сонхуна видеть приходилось всего несколько раз. Первый — когда он

стоял в просторной комнате — пока что чужого дома — напротив панорамных окон, обрамленных легкой тюлью, и смотрел куда-то далеко в серый пейзаж. В тот момент решалась его дальнейшая судьба между главой семейства Пак и его сыном, вечно пытающимся доказать всему миру, что ему под силу может не заменить мальчишке родителей, но стать крепким плечом для него. Хисын не хотел прерывать долгие споры, поэтому предпочел пройтись по большому дому. Тогда он и нашел Сонхуна в этом положении. Тогда они ещё не были особо близки.

Второй же раз случился уже в больнице через несколько лет. В тот день глаза

застилали слезы, и было сложно разобрать даже ступени лестницы перед собой, но

не Сонхуна, не его боль в приподнятых бровях и дрожащих губах. Хисыну тогда

думалось, что не вынесет ни секунды рядом с каждым, кто дышит одним воздухом с

Чонсоном.

Однако вот он, человек, ставший Джею чуть ли не сыном, — хоть и по

документам теперь являющийся братом — человек, превращающийся в сгусток тени

прямо на глазах.

Хисын на инстинктах встает из-за стола и подходит ближе, кладя руку на

спину некогда одно из самых важных людей в его жизни. Скорее всего, для Ли он до сих пор продолжает таковым считаться. Просто никак не выходит отделить часть от некогда целого, которое, увы, больше никому не принадлежит.

Проходит какое-то время, когда Сонхун нарушает тихие поглаживания поднятием головы.

— Он правда пытался вернуться к нормальной жизни. Вышел из клиники раньше

окончания срока и даже на работу устроился. Мне казалось, он правда вернулся и

ему лучше, но сейчас будто никакого «лучше» никогда не было. Будто со мной всё

это время умело играли, а я дурак, вёлся. Теперь не могу ничего исправить, и

мне так стыдно за это и за то, что к тебе пришёл. Я знаю, меня видеть тебе

хочется в последнюю очередь.

— Неправда, по-началу я думал так, конечно, но нет. Мне тебя не хватало, Сонхун, — заключает Хисын, продолжая водить рукой по спине парня, призывая того продолжить

рассказывать о жизни теперь такой далёкой.

А рассказать было что. Да, Джей вышел из больницы, досрочно окончив курс лечения.

Сонхун всеми силами уговаривал Пака старшего позволить сыну выписаться и зажить

как прежде. Говорил, что обязательно присмотрит и будет даже с ним жить в той самой