Глава 5. Where is Chuuya? (1/2)
Несколько дней проходят абсолютно нормально. Подозрительно спокойно для нестабильного ментального состояния Осаму. Противоположности притянулись? Дазай не сказал бы, что ранее у него была очень насыщенная жизнь. Только сейчас он заметил, как ходил в компании Ширасэ с Юан, и то, как ему периодически бывало некомфортно.
Накахара куда-то пропал. В школе нет уже четвертый день. Шатен не считал, просто запомнил, когда они последний раз виделись. Спрашивать, куда он испарился, было бы не то, что странно, скорее непривычно для Дазая.
Также пришлось выносить жестокие пытки, ибо Ширасэ молчит вечно, а девушка посчитала, что нужно удостовериться в искренности Дазая по поводу желания дружить. Из-за этого заваливала своего собеседника вечными вопросами. И ладно бы спросила что-то дельное, но и тут ушла в минусовое поле, ведь… вопрос, почему Осаму захотел общаться, вылетел из её уст уже сотый, в действительности, раз. Парень, как заевшая пластинка, повторял один и тот же ответ, а она, будто наслаждаясь этим, переспрашивала, даже не стараясь изменить формулировку.
Дазай лишь говорил то, что они хотели слышать, уже и сам не зная, зачем тогда выпалил это липовое пожелание. Конечно, появились и некие позитивные стороны. Место в классе всегда хранилось только для него одного. Стоило уточнить: не стороны, а сторона. На свободной парте в кабинете преимущества закончились.
Сегодня была пятница, и к сожалению, завтра они не будут отдыхать дома, как в остальных школах. На директора школьники уже были готовы писать коллективную жалобу, ведь этот старый дедуган на днях вместе с комитетом принял решение о необходимости шестого учебного дня. Его подтвердили.
— Это уже старческий маразм! — Бросила Юан, что находилась на грани срыва. — У меня столько планов намечалось, а он буквально, точнее, они все вот так… Быстро! Да, это невын… —
— Юан, мы уже поняли твое негодование. — Спокойно вмешался Ширасэ, поглядывая на Осаму, чтобы тот тоже что-то предпринял, дабы не запустить этот генератор нытья, что, кажется, и ему поднадоел.
Частично Дазай понимал возмущения девушки. Или нет? В общем, тут или дома проводить выходной день — ему все равно. Так что он просто промолчал.
— Чуе надо будет передать… — с опущенным лицом сообщила Юан. Это единственная фраза, которую сегодня очень четко уловил Осаму. Для него это — шанс спросить наконец-то.
— А где он, кстати? — Дазай протянул этот вопрос так лениво, будто сейчас уснет, стоя на ногах.
После сказанного пролетела небольшая пауза.
— Да вот, он же у нас на пианино играет. Наверное, снова где-то выступает. Обычно в такие дни его нет в школе.
— Где-то?
— Ага. Никогда не делится местом, как бы мы не просили. — Тяжело вздыхает Ширасэ, отводя взгляд на девушку.
— Да! Это на самом деле даже обидно.
— А вы ему звоните?
— Первые разы звонили, но трубку никогда не берет. — Под вопросительный прищур Осаму она продолжила. — Уже как возвращается в школу, объясняет это тем, что телефонные разговоры разбивают его концентрацию.
— И мы его тут прекрасно понимаем. Так что больше не лезем.
Дазай запоминал каждое слово и ему безумно хотелось попасть в место, где сегодня, возможно, будет играть Накахара. Шатену нравилась его музыка, ее, казалось, слишком мало, чтобы насладиться, но достаточно, чтобы обрести спокойствие на момент игры.
— И долго он может так пропадать?
— Максимум неделю, — нечетко произнес Ширасэ, — если, конечно, не заболеет еще на столько же.
— И при этом он успевает в школе. — С гордостью добавила Юан.
Слыша, как они отзываются о Чуе, он не знал, что ответить. На первый взгляд он бы так не сказал, но, видимо, они действительно хвалили рыжика. Все, конечно, прекрасно, только внутри пробегали совсем иные мысли. Не было разницы красиво ли звучали их слова в данный момент. Пришло на первый план осознание. Стоило только сравнить с днем, в который эти же люди не слышали слово нет в момент, когда Накахара не хотел прогуливать с ними, и сейчас. Или же когда эта пара за шокированным Чуей спряталась, пока их отчитывал учитель за сильный шум. Картинка не вязалась. Это неискренне? Зачем? Тогда они были более пренебрежительными к нему? Нужно еще понаблюдать.
Очень много противоречий переворачивались в хаотичном порядке где-то внутри. Пока что Осаму оставалось наигранно улыбаться этим двоим, полагаясь на свою убедительность в мимике. Дазай хотел понять, почему так насторожен, обычно это чувство не такое сильное. А еще, как и говорилось ранее, услышать мелодию, что играл Чуя в прошлый раз.
Шатен, немного помедлив, положительно кивнул. Ребята уже перескочили на другую тему, и у него появился шанс слинять. Бросив пару фраз, якобы отойдет ненадолго, он отправился в одиночестве к нужному кабинету. Хоть Юан и предложила составить компанию, Дазай отказался.
«Ты хочешь за ними наблюдать, но при любой возможности уходишь подальше? Браво, Осаму», — споры с самим собой стали заменителем завтраков, обедов и ужинов.
Зачем ему еда, когда порции непонимания себя заставляют парня зеленеть. Может тошнило не только от них, но, на разбирательство еще и в физическом состоянии, просто не хватало энергии, поэтому приходится пускать все на самотек.
Единственное, что Дазай прознал за свою жизнь и ни разу не сомневался — он явно идиот. Что за человек будет ненавидеть боль, но продолжать ее себе причинять? Что за человек заменит еду самобичеванием? Таких «что за?» внезапно начало появляться сейчас все больше, абстрагируя Осаму от реальности.
Очень неподходящий момент для погружения в себя.
Ему вдруг стало до боли неприятно, что он еще живой при таком раскладе. Не доходя до нужной двери, Дазай развернулся на сто восемьдесят. Через добрых минут пятнадцать-двадцать быстрой ходьбы уже находился в другой стороне от школы. Сидя на качелях около дома, вновь погрузился в свой внутренний конфликт. И каждый раз, когда Осаму задумывался, что он делает, что должен делать, чего хочет, то впадал в шок от незнания. Сейчас парень уже не мог дать себе ответ, зачем именно хотел понаблюдать за Юан и Ширасэ. Не понимал, с какой целью начал это пустое общение. Почему его так сильно потянуло к звукам издаваемыми пианино. И как так получилось, что все эти мысли возникли в один момент из ничего. Последнее даже раздражало. Бесило, что он не мог сейчас просто отсидеть несчастные уроки, как другие школьники, вместо этого опять став участником борьбы с самим собой. Это было неконтролируемо, нестабильно, дико. Как внезапная смерть, только не она, а споры да противоречия. Ранее Мори говорил ему, что Осаму обладатель непонятных взглядов на жизнь. Как-то даже спросил, почему бы ему просто не попытаться наслаждаться, на что Дазай не ответил, ведь не знал как.
— Наслаждаться? — Осаму хмурится, начиная этот пустой монолог и туфлями проходясь по песку. — А можно ли назвать переворот внутри меня этим словом, когда я слышу не очередные непонятные мне слова? Представь, Накахара, меня реально потянуло на твою музыку, — тут он сделал минутную паузу, разглядывая свои бинты на руках. — И я не понимаю этот интерес.
Он поднял голову, чтобы убедиться в отсутствии лишних слушателей. Парень, даже просто сидя, ощущал себя довольно дезориентировано в мире.
— Это все так странно для меня, — шмыгнул шатен заложенным носом. — Мне действительно интересно, или я хочу так думать?
Такое происходило с ним часто. Осаму будто надеялся, что осмыслит свои слова, продолжая все это говорить снова и снова.
— Как же все сложно.
Но в жизни он не признал, что безумно устал, выгорел, и было подозрение, что с самого рождения. Дазай все еще хотел понять смысл. Он все еще пытался тянуть улыбку.
Где-то рядом щебетали птицы. Шатен едва ли не засыпал, медленно качаясь туда-сюда. Голос внутри утихал, на какой промежуток времени неизвестно. Его приходилось слушать каждый день, так что Осаму не расстраивался в моменты его затухания. Часть себя как-никак еще вернется. Огай предлагал Дазаю искать все время то, на что можно отвлекаться в моменты порывов безответных разрушающих мыслей. Да, он как-то прислушался к этому совету просто от некого отчаяния, будь что будет твердил себе перед зеркалом. Сейчас бы тоже попробовать поставить акцент на внешний, а не внутренний мир, но вернуться на уроки ноги не поднимались. Желательно просто забыться. Для этого он пытался однажды пить, год назад примерно, но реакция организма не принесла ему, как он думал, чего-то такого. Скорее напротив. Он стал еще больше думать, например, чтобы мучения закончились. Попал в больницу на промывание желудка. Возможно, дело было не в самом организме, а в дешевом коньяке? Неважно. С тех пор попыток не было. Мори тогда ничего не сказал, желание все усугубить отсутствовало.
Перед глазами всплывали диалоги, из которых для себя Дазай ничего не взял. Пустая болтовня, но одна фраза: «Наслаждайся тишиной», уже не казалась таковой.
— Слова не нужны? Ты это имел ввиду?
В настоящее время Осаму даже винил себя за то, что не спросил в тот момент. Спустя несколько дней, понял, что тогда пытаться быть дураком было ни к чему. Сам только все и испортил.
— Мне определенно любопытно. — Насмешливым тоном шипит Дазай.
«И пока это любопытство есть, я смогу отвлекаться от своих внутренних противоречий, верно?»
Качели тронулись и начали набирать скорость. Шатен резко начал раскачиваться, в итоге вовсе встав на ноги и закрыв глаза.
«Какого это летать?» — выскочил фрагмент из прошлого. Когда он спрашивал это у барменши, что кормила мальчика.
— Я думаю, это как встать на качели с закрытыми глазами. Только очень огромные качели! Например… — девушка хмыкнула, показывая мыслительный процесс, — например, как десять тебя.
- Десять меня? — пытался представить Осаму параллельно, поедая горячий рамэн.
— Ага. Я думаю, тогда ты действительно сможешь ощутить эту свободу. В «полете».
Она была забавной.
— А если я спрыгну с крыши. Я ведь тоже буду в полете? — ненавязчиво спросил Дазай.
Девушка округлила свои глаза в реальном страхе за мальчика. Взяла его за руку и строго сказала.
— Осаму. Никогда не делай этого.
— Почему?
— Потому что это смерть, и это не то, чего тебе стоит искать.
Качели раскачались слишком сильно, из-за чего стукнулись о некий блок, который не позволил сделать солнышко. Дазай едва не вылетел, но вовремя сгруппировался. Руки инстинктивно сжались крепче, еле-еле удерживая его. Воспоминание оборвалось на неприятной ноте, шатен и не хотел продолжать его вспоминать больше. В голове противно запищало. Ждал, пока колыхание остановится. Потихоньку он опустился на ноги, словно только прилетел из космоса на Землю и еще не привык к такой гравитации. Томно вздохнул, а после с резким рывком встал. Коленки слегка подкашивало от недавнего шока.
— Это было неожиданно. — Усмехнулся самому себе.
Парень невольно осмотрелся. Парковочные места все без исключения заняты и выстроены в красивые ряды.
«В будний-то день так заполнено?»
Может быть, люди просто предпочитали другие виды транспорта? Ранее он не стремился обратить на такое внимание, а тут даже тучкам на небе, как оказалось, на Вы. Осаму привык жить в неком тумане, не придавать значения такому. Хотя в детстве у этого ребенка и была уникальная заинтересованность в каждой детали. Все казалось красочнее, чем есть. Когда-то он метро считал развлечением, а не обычным транспортом для перемещения. Расчетливость людей его будто делала дураком, ведь он не мог думать так же, как остальные, считая себя не таким. Другой в негативном смысле. Дазаю приспичило пройтись еще немного, не устанавливая для себя это понятие в какие-то рамки.
«Пока ноги не начнут болеть», — объяснил себе Осаму, смотря куда-то вдаль. За пределами внутреннего двора кипела жизнь, конкретно-таки. Звук, издаваемый сигналящими автомобилями, порядком служил раздражителем. Но все-таки это лучше, чем слушать людские разговоры. Машина — это одно бездушное железо, к ее гудению, живя в городе, привыкаешь, а вот человек всегда может высказать что-нибудь новое, откровенное, неприятное. Ни один противный звук авто не перепрыгнет эмоциональности свойственной людям. Негативных эмоций, от которых Дазай хотел убежать. Осознание, что он и сам способен злиться, вызывало неприятные мурашки.
«Неужели это неотъемлемая часть человека?» — в который раз спросил себя Осаму. Ответ очевидный, как и его разочарование. Однако Дазай сейчас мог облегченно вздохнуть, что его мозг не тормошит Юан жужжащая под ухом, подобно комару.
— Как Чуя с ней общается… — не странно было бы повторить ему этот вопрос вслух. Даже Ширасэ, судя по выражению лица, хотел сбежать. — Что же вас так связывает?
Человеческая связь — очередная актуальная тема на протяжении всей жизни Осаму. Бонусный Бермудский треугольник. Стоило только прикрыть веки. Шатен почувствовал резкий толчок где-то снизу. Распахнув глаза и посмотрев ниже, наткнулся на стеклянный взгляд ребенка, что, кажется, случайно налетел на него. Он смотрел и произносил немые извинения за вторжение в личное пространство. Дазай опустился на колени и похлопал мальчика по плечу.
— Аккуратно. — Дружелюбно сказал Осаму.
А позже, возможно, его мать подбежала, волнуясь, схватила ребенка за руку.
— Прошу прощения! — в спешке извинилась она за сына.
— Да ничего, бывает. — Все также старательно держал веселое лицо шатен.
Мальчик все время молчал, лишь изредка хлопал глазами и легонько дернул Осаму за пальто. Шатен вновь посмотрел на него. Ребенок показывал что-то своими маленькими ручками, дружелюбно улыбаясь. И тут до Дазая дошло: он немой. Даже не знал, что теперь делать. Язык больше не поворачивался. Чем дольше анализировал ситуацию, тем больше становилось неловко.
— Он тоже просит прощения, — вмешалась мать.
Парень забыл, как действовать. Потрепал мальчишку за волосы, якобы принимая его извинения и показывая, что ничего страшного. Ребенок благодарно кивнул. Это выглядело весьма искренне, отчего внутри что-то сжалось.
— Все в порядке, — вскинул обе руки Дазай. — Я не знаю язык жестов, так что передайте ему это за меня. — Женщина кивнула и, показав мальчику неизвестного значения жест, начала отдаляться вместе с ним.
— Хорошего дня.
«Я бы отдал свою жизнь, чтобы этот ребенок смог говорить», — утвердил Осаму после увиденного.
Он не испытал жалости, лишь чувство некой несправедливости. У Дазая есть слух, он может говорить, но не может уяснить человеческую суть и также искренне что-либо делать. В то время у этого мальчика не было этих возможностей, но он улыбался и возможно имел ценности в жизни. Как жестоко и непонятно.
«Может, он живет с надеждой на то, что сможет однажды сказать что-то?» — довольно риторический вопрос. Пожав плечами и кинув напоследок взгляд, Осаму продолжил свой путь уже по известной улице. Вокруг ничего не бросалось для особого рассмотрения, за исключением огромных рекламных баннеров в основном с какой-то парфюмерией или едой. Чуть поодаль виднелся скверик, в котором Дазай не раз уже бывал. Чаще всего приходил ночью, когда нет такого скопления людей и воздух чище, чем днем. Поэтому эту остановку парень решил пропустить.
Дороги были забиты пробками. В основном они более-менее свободны только под темень или полдень, ведь в это время люди уже сидят в своих монотонных офисах, исполняя свои нудные обязанности. Физический труд никто не любил, с этого выплывало стремление почти у каждого в будущем занять одно из кресел в этих зданиях. Тогда для тех работяг какая-никакая цель будет достигнута. Осаму не особо задумывался, хотел ли работать там. Пока ориентировался на медицинский. Это не личный интерес, просто не понимал, к чему его тянуло. Попробует это, в случае обнаружения отвращения к данной профессии пойдет в другую сферу. Парень вполне умен, порой не зная, откуда все эти навыки берутся. Но прям за что-то ухватиться Дазай все же не мог.
Под ногой камушек, который он безостановочно пинает ногой, продвигая вперед. Время по ощущениям тянулось невероятно долго. И недоумение появлялось в голове, стоило только услышать от кого-то противоположную фразу: «Как быстро течет время».
Можно ли было сделать вывод, что каждый ощущает уходящие секунды по-разному? Такими темпами шатен забрел прямо под порог дома. Даже не заметил, как дошел сюда. Видимо, внутри свой навигатор. Дазай зашел внутрь, тут было достаточно прохладно, в сравнении с положением вне стен. Огая, как и предполагалось, не было.