Глава 2 (1/2)
Во время обхода школы Накаджима заинтересованно задал несколько вопросов. Все остальное было сплошным монологом о местонахождении разных кабинетов.
«Собственно, я сам попросил Ацуши говорить», — лениво подумал Дазай.
Коридоры пусты. Не хватало только «перекати-поле». Осаму не был каким-то мастером или ещё лучше «художником», но в искусстве, как он думал, смыслил. Сейчас у учащихся были уроки. Послышался неизвестный звон, который прервал тишину. Ну, как неизвестный, он только в ушах Дазая звучал. Кому-то просто следует чаще обращать внимание на давление и следить за принятием таблеток не только тогда, когда голова взрывается.
Почему-то сейчас ему вспомнилась та самая статья о гипертонии, которую однажды подкинул ему Огай, что не могло не заставить улыбнуться. Дазай попытался взять себя в руки и не так сильно лыбиться. Ацуши может посчитать это странным. Знать грань нужно во всем, чтобы не возникло непонимания. И сейчас не только об этой улыбке и фальшивой дружелюбности, а в общем.
Голос его временного гида прервал раздумья:
— Дазай-сан, вы уснули?
«Хотелось бы», — мелькнула мысль.
— Не-а, — прозвучало достаточно устало, взгляд он перевел на собеседника. Не составило труда подметить одну деталь, которую Осаму тут же озвучил вслух. — Ты вроде как на «ты» обращаешься?
— Да? Прошу прощения, привычка, наверное.
— Что-то хотел спросить? , — «Какой я догадливый», — самодовольно подметил Осаму.
— Откуда вы? Раньше вас тут не замечал.
— Канаги.
— Так далеко?
— Ты и сам явно не отсюда, — Дазай свел вопрос в сторону. А чтобы больше к нему не возвращаться, Осаму подобрал провокационную реплику, и Накаджима на миг удивился.
— Как вы узнали?
— Диалект. Хоть это и неточное доказательство моей догадки.
— Но все же это правда. Я из Токио.
И было непонятно, к кому теперь будет более актуальным вопрос: «Как ты сюда попал?». Ацуши с неизвестной историей или Дазаю.
Хотелось продолжить беседу, не идти же дальше в тишине. Внезапно на обоих едва не приземлился «неопознанный объект». Он остановился около Ацуши, кашляя и параллельно укладывая руку на его плечо.
Осаму отошел на метр. Мало ли, чем этот парень болеет. Кашель казался хроническим, к тому же, он не бежал, а просто рухнул. Тот же вывод об определенной хвори, а не банальное «подавился», взялся из воспоминаний: Мори все детство присылал ему книги биологического и прочего характера. Осаму не ленился, действительно читал. Знания, вероятно, оттуда.
Накаджима выглядел взволнованным, но никак не удивленным. Пока несчастный боролся с припадком, Ацуши уже в недовольстве что-то бормотал себе под нос.
— Ну что же ты так, Акутагава-кун.
— Там есть скамейка, может, туда его?
— Можно.
Быстро договорились. Доковыляли к своему временному причалу под мелодию звонка, который оповещал о начале перемены. Присели.
«Назвал он его Акутагава. Насколько мне известно, есть такая фамилия? Получается, они знакомы», — подметил Осаму во время наблюдения за этой сценой.
— Дазай-сан, возможно, это надолго, если вы куда-то спешите, то не стоит ждать, — мимолетно предупредил Накаджима.
— Конечно, до встречи, — хотелось пожелать чего-то, но в голову не пришло, что именно.
Осаму и вправду хотелось уйти. Раз уж так получилось, то в этой ситуации он будет беспомощным. Смысла оставаться не было. Однажды и от отца с матерью сбежал за несколько дней до их смерти. В тот миг ему казалось, что он портит их счастье и не вписывается в это семейное древо.
Всегда было проще уйти.
Погибли они, конечно, не от горя потери сына. По словам дяди, это передозировка. Но Дазай не верил, не верит, и не поверит. Все это время он видел тут почему-то суицид. Они не были наркозависимы. И если уж была передозировка, то намеренная.
Он часто по приходу домой видел эти выгоревшие глаза, хотя если мать с отцом находились вместе, их взгляды искрились. Осаму не понимал, о чем родители думают, что их заботит, и в то же время примириться с унылым существованием не мог. Неужели настолько велико было их отчаяние, что жизнь прекратила цениться?
Рос в семье, никогда не испытывающей нужды. Дазай, как сын, правда, не хвастался эмоциональностью или коммуникабельностью, но никогда не смел перечить. Так почему? От чего вообще приходит оно, это отчаяние?
«Почему под одно единственное слово, есть столько разных причин?»
Тогда Осаму не почувствовал чего-то такого, как и ранее. Не привязался к родителям, если уж говорить на человеческом. На могилу за все эти годы ни разу не приехал, (она находилась в старом городе). Эти люди ему казались чужими. Заботились, обеспечивали, но это была их обязанность, а не что-то, что люди называют «любовь».
Родители считали Осаму странным, а он принимал это как должное. Не мог опровергнуть чужие слова. Возможно, они были правы? Дазай в том возрасте ничего внятного не мог сказать о себе, как и сейчас.
Когда Огай его забрал к себе? Лет восемь парню было. Мутные воспоминания. Но очень отчетливо помнятся дни в заброшенных зданиях на момент побега. Была одна барменша, которую шатен повстречал тогда на улице. Она была довольно доброй. И поговорила, и еды дала. Хотела к себе забрать под крыло, но Дазай отказался. Не хотел быть грузом и для нее. Кажется, было ей шестнадцать.
«Где бы я ни был, всегда чувствовал себя лишним».
Встал. В незнании, куда двинуться дальше, выбрал рандомный путь. Осмотрел все, что его окружало. Стены были белые как чистый лист. Полы выложены крупной плиткой светло-серого оттенка. Идеально все вымыто. Мечта любого чистоплотного человека. Дазай хоть таковым не был, но это ощущалось, наверное, приятно. Чистота все же была лучше, чем те заброшенные сырые здания, где потолок прорастает мхом, а стены покрываются плесенью.
Светлая цветовая гамма вводила в транс больше, чем темная. Он-таки не выспался сегодня. Конечно, что для человека эти несчастные три с половиной часа в сутки? Хроническая бессонница — страшная вещь. Причин может быть много, как и последствий. Осаму ненавидел это. Каждый раз, когда не можешь даже ночью погрузиться в состояние неосознанности, просто выводил из себя.
Делая шаг за шагом, ноги привели парня к одному из приоткрытых окон, их было здесь очень много. То, возле которого он остановился, открывало вид на спортивную площадку. Пригляделся — никого. Учитывая, как начала подниматься температура воздуха, по дороге назад пальто придется нести в руках. Хотя для удобства можно было бы и потерпеть. Но ведь он будет жертвовать общим состоянием тела, которое скорее всего перегреется? Возможно.
Всегда, с чем бы он не сталкивался, приходилось чем-нибудь жертвовать. Таков закон мира, но с ним он не был тесно знаком. Стоять на одном месте стало неудобно. Дазай был неподалеку от корпуса с диванчиками. Почему не идет домой? К сожалению, он не знал ответ на вопрос. Возможно, из-за отсутствия желания, а, может, просто хочет подольше погулять. В помещении. Но прогулка ведь?
Где-то со стороны этого самого «корпуса с диванчиками» раздался дикий смех, Осаму аж подпрыгнул. Не нравились ему такие внезапные всплески. Уж тем более, судя по звуку, там несколько человек. Интересно. Не только их отпустили сегодня? В любом случае, стало не до этого. Оттуда же раздался очень сильный хлопок. Похоже на звук петарды. Не маленькие же дети, чтобы творить такую чушь во время урока.
В тихом коридоре, что создавал сейчас невероятное эхо, поднялся гул. Из классов, как и ожидалось, вышли сенсеи, а за их спинами и кучки учеников. Что там происходит? Осаму пристроился где-то сбоку и подошел поближе, дабы открыть себе вид на случившееся.
Прямо сейчас перед собой он мог увидеть пятерых людей. Среди них самый первый, кого узнал Осаму, был тот рыжеволосый парень с гелиевыми шариками в руках. Рядом крутилась девушка, но уже с тортом и слегка испачканным в нем лицом. Беловолосый, за которого вообще взгляд не цепляется, а за ним еще два незнакомых человека. И стоило только выйти кому-то из учителей, так вся эта стая сгруппировалась за бедным голубоглазым.
— Накахара, — прозвучало где-то возле уха Дазая. Он даже не заметил этого строгого мужчину позади, все время смотря вперед, — что тут на этот раз происходит?
— Прошу прощения, — остолбенело проговорил он. — Шар лопнул.
Как бы смешно не звучало, но он не врал. Стоило только обратить внимание на пол, чтобы увидеть, что там валялся названный ранее предмет.
— Я буду требовать вас покинуть помещение, — прочистив горло кашлем, мужчина продолжил, — или как минимум сбавить тональность вашего празднования.
— Хорошо, без проблем, — правда, во взгляде читалось раздражение. — Еще раз извините.
Этот Накахара казался самым адекватным среди всех, кто находился за ним. Как минимум не стал грубить, хотя вид у него был несильно доброжелательным в данный момент.
Ситуацию прояснили, требования выдвинули, и люди скрылись вновь по кабинетам, словно ничего не произошло. Дазай остался стоять на месте, из-за этого прилетел гневный комментарий от той девчонки, что еще в классе показала свое «Я».
— А ты чего стоишь? — Выглядывает она из-за спины с противной складкой между бровей. Какая язва.
Осаму и сам святым не был. Он мог доставать людей, но в основном не делал этого. Так что первое место вручает ей.
«Противный человек», — в очередной раз повторил себе Дазай. Для него та выглядела как минимум жалкой. И ладно бы не светила этим качеством перед людьми, но нет, нужно ведь устроить сцену. Зачем ты это делаешь, девочка?
Более интересно было увидеть реакцию рыжеволосого, которому уже вероятно расписали историю, как какой-то хам занял его место, выступая против всех жалобных взглядов.
— Успокойся, Юан.
Он вручил ей шарики, шепнул что-то на ухо и удалился с места происшествия. Жаль. По темпераменту внешне напоминал холерика. Удивительно держался. Только что его почти отчитали за неподобающее поведение, он едва не нахамил сенсею, а тут еще так удобно Осаму появился. Да и напряженная походка, что отдалялась все дальше, тоже говорила о смене настроения в негативную сторону.
— Ну, пока, — бросил Дазай, развернувшись и оставляя позади презрительные взгляды.
Направился он, конечно, не в ту сторону, куда ушел Накахара. Предпочел ретироваться с общей территории школы. Делать больше нечего. Побродит где-нибудь по переулкам. Главное подальше от людей, здесь ему вовсе не комфортно. Но было ли место, где Осаму чувствовал себя хорошо? Выхватил он этот тезис из цепочки информации в мозгу, что крутилась с невероятной скоростью. Сложно сосредоточиться на одной мысли, но эта смогла привлечь особое внимание.
«Для моей души тут места нет. Не было, не будет и не станет», — думает Дазай, смотря в пол. — «Звучит, как начало стиха. Нужно будет взять на заметку».
Где-то на этаже послышалась мелодия пианино. Этот инструмент не сложно опознать. Поначалу ритм игры ощущался неустойчивым. Но, спустя лишь пару мгновений, мелодия выровнялась.
Казалось, она обволакивала вокруг все, даже мысли. Дазай так и остался стоять на месте. Он чувствовал поднимающееся волнение в груди, а дыхание останавливалось на каждом затишье. Невольно появлялась мысль: «Неужели конец?» Но даже не успевая принять осознанность, в голове вновь пустело.
Казалось, ноты танцевали в воздухе, хотелось целиком раствориться в них. Разобраться в ощущениях, дать им точное определение было невозможно. Но в этой музыке чувствовалось нечто знакомое, общее. К сожалению, ритм замедлился, а ноты постепенно затихли, но их звучание еще долго висело в воздухе, в душе.
Осаму решил не бросаться в поиски месторасположения, где только что исполнялось что-то очень красивое. Стоял минуты три в надеждах, что это продолжится. Еще пытался верить в здравый ум, вдруг он сошел с ума, и услышанное было лишь в голове? За всем этим следовала беззвучность.
Дазай умел и даже любил наслаждаться тишиной, но как тут ей насладиться после такого незапланированного дебюта. Человек, что никогда не владел навыком игры на каком-либо инструменте, искренне получил удовольствие от чужой игры. Скорее всего, музыка была компонентом, что сглаживал его отчаянное состояние хоть на немного. Приятно было понимать, что общество развивается в этой сфере. Но это понимание ему ничего все равно не подарит. Не сможет оно дать Осаму его хотелку, как бы не просил.
С горем пополам парень вышел из школы, и свежий воздух моментально охватил легкие. Если сравнить, то в помещении было душновато. На улице ненамного лучше, но все же. В карманах завалялось несколько купюр, на которые Дазай купит воду. Магазин находился неподалеку.
По прибытию туда свое «любимое» пойло в холодильнике он не обнаружил, что разочаровало. Пришлось брать теплую со стеллажа. Жажда сильно мучила, и вариант, сходить в другую лавку, был откинут. Расплатившись и перед уходом подмигнув кассирше, спросил, продают ли сигареты, на что получил отрицательный ответ. Никогда не курил, раз только попробовал, но сейчас внезапно захотелось войти во вкус никотина, зная, как эта дрянь бьет по состоянию организма.
«Значит, не судьба», — иронично заключил разум. В судьбу-то сам не верил. Относился к произошедшему всегда: «Так случилось не потому, что так было предначертано судьбой, а потому, что все события имеют корень созданный самим человеком». Но одновременно: «Если склоняться к терминологии, судьба есть результатом выбора, ее ведь не ожидают, а создают?». Дазай отправил этот вопрос в категорию спорных дилемм.
Пение птиц на деревьях давило на слух. Звук машин со всех сторон и подавно. Такая суета повсюду — голова кругом. Сейчас он проходил возле театра, что явно не вписывался на фоне новых многоэтажек.