Часть 3 (1/2)

Он хорошо чувствовал усталость, что обволакивала его организм своим ядовитым естеством, уничтожая не только тело, но и дух. Но нужно было двигаться. Двигаться вперед, несмотря ни на что — Саске шел привычным быстром шагом, и в такт этой стремительной поступи шумели бутылки в пакете.

Выпивка.

А то и дело всплывающий образ Узумаки... перекашивал весь окружающий мир, порождая в мозгу желание захлебнуться пускай даже и в небольших градусах пива. Но задохнуться. Умереть. «Почему этот белобрысый урод так себя ведет?! Разве он не понимает, что...» Резь в голове — воспоминание.

Лицо Наруто так близко: Саске помнит, как взгляд голубых глаз тревожно скользит по его лицу: «А если... он реально... полюбил?» — сказал тогда блондин, упоминая об Итачи в кабинете перед парой Ямато.

«Ты охуел?» — в ответ жесткий толчок в чужие плечи — Учихе хотелось сделать все, чтобы его личные истинные эмоции выглядели не так топорно... Ведь так хотелось все скрыть и просто играть роль совершенно другого человека — резкого и смертельно правильного. Лишь бы не намекнуть на собственные чувства.

Тогда от грубого учиховского толчка Узумаки в который раз налетел на подоконник учебного класса. «Я всего лишь предположил», — изрек он, все же проигнорировав грубое действие брюнета: понимал, что бессмысленно злиться на того... у кого в семье разрастается буря.

«Хуевое предположение, Узумаки. Мой отец про...» — Саске же в ту секунду думал только о том, как... вывести этого Наруто на чистую воду. Поскольку...

...тупо хотелось дать себе надежду. Ощутить то, что мечта становится реальностью. И вот оно... казалось бы:

«А что в этом такого?» — голубые глаза уставились в черные.

Если бы не мерзкое, что прозвучало минутой ранее: «Саске, я не... — блондин как-то ошарашено-непонимающе заморгал: — ...такой».

Учихе хотелось отравиться. Что тогда. Что сейчас.

Кеды остановились у подъезда дома. Рука хладнокровно опустила в урну пакет с двумя наполненными пивом бутылками. Опустила, несмотря ни на что — на жажду опьянеть, забыться.

Почему?

Пальцы достали из кармана брюк ключи, приложили к домофону. Пиликанье. Скрип. И мрак подъезда объял собой и без того темную фигуру.

Была причина не приносить выпивку.

Учиха едва замер: возвращаться домой совсем не хотелось. Да и, вообще, казалось, что больше просто некуда. Ведь его, правда, больше не было. Но Саске шагал... и ступени лестницы приближали его все ближе к бывшей родной квартире.

Пальцы на автомате сунули ключи в замок, повернули. И тихо:

— Я дома, — зачем? Саске и сам не знал, зачем изрек это, когда попал домой.

Ведь матери больше здесь не было.

А отец...