33. Эрингиум (2/2)

Всё его поведение, желания и стремление последнее время были крайне нетипичны для него, и объяснить, в чём дело, он не мог даже себе. У Леви было такое чувство, что из хищника он окончательно превратился в добычу, а Эрен, выпустив когти, только и ждал удобного момента, чтобы вцепиться ему в шею. И хуже всего, что Аккерман без сопротивления готов подставиться под его зубы, и гори оно всё синим пламенем.

Леви даже подумать не мог, что когда-нибудь захочет кому-то принадлежать. Он хотел заполучить себе пацана, и он этого добился, только не знал, что платой станет собственная свобода, что наглый паршивец взамен потребует его самого. И кто из них кого в итоге заполучил? Кажется, случилось именно то, чего он так боялся. Контроль? Да какой к чёрту контроль, если речь идёт об Эрене?

Леви давно уже ничего не контролирует, а просто медленно тонет, погружаясь всё глубже и глубже. И вот, кажется, наконец показалось дно. Не сопляк же он, чтобы отрицать и бегать от своих чувств, хотя именно этим он и занимался последнее... Полгода? Нет, неправда. Последний год. Именно столько прошло с их первой встречи, а если точнее, год будет ровно через неделю, двадцать седьмого февраля. И надо быть настоящим идиотом, чтобы не понять, что влип он по самое «некуда» уже тогда.

Даже сопляку хватило мозгов разобраться во всём быстрее и хватило смелости принять ситуацию такой, какая она есть. А какой была ситуация? Просто встретились однажды сопляк и коротышка и... Полюбили друг друга? Сопляк точно был влюблён, а коротышка? Пора наконец признать — он тоже любил его. Любил так, как никогда и никого, и уже не мог представить своей жизни без этого мелкого паршивца.

Хорошо ли это? Да чёрт его знает, если честно. Терять дорогих сердцу людей ему уже приходилось, и не единожды. А гарантий, что пацана он не потеряет, не было никаких. Сейчас они вместе и всё хорошо, но завтра... Кто знает. Впрочем, может, стоит поучиться, кто бы мог думать, у парня и относиться ко всему проще? Конечно, вряд ли у законченного пессимистичного реалиста и циника с синдромом сапёра на любые человеческие отношения получится, но, может, всё-таки стоит попробовать?

Хотя бы ради пацана, который совершенно непонятно за какие такие заслуги влюбился в него. Надо ж было парню так вляпаться. Впрочем, сам виноват. Маленький глупый щенок. Доверчивый, легкомысленный, импульсивный, упрямый, порой совершенно невыносимый и самый лучший. Он стоил того, чтобы наступить на хвост своей гордости и попытаться вернуть ему хоть немного отданного тепла. «Прыгай, я ведь рядом». Ладно, сопляк, кажется, всё-таки твоя взяла. Но вот сказать об этом... Нет, этого он никогда сказать не сможет, даже ему.

Эрен и так заполонил собой всё вокруг и внутри, и хотя бы этот маленький уголок Леви хотел оставить только себе. Маленький хрупкий заборчик вокруг взлелеянных страхов и сомнений, а всё остальное он готов уступить пацану, хоть и скрепя сердце. Не просто признавать, что убеждения, на которых строились по сути все представления о мире, только что вылетели в трубу, только потому что его угораздило в тот злополучный день в университетских коридорах наткнуться на сопливого студента.

Он был абсолютно уверен, что любовь — это глупая сказка для отсталых людей, что можно привязаться к человеку и научиться его терпеть, но не больше. Он был уверен, что едва ли найдётся кто-то, кто сможет принять его таким, какой он есть, и захочет остаться. И что в итоге? А в итоге появился Эрен и доказал, что Леви во всём ошибался. Парень не только смог оценить его и полюбить то, что увидел, но и заставил полюбить в ответ. Смешно, что даже сам пацан почти не верил, что у него может получиться.

А в результате, стоя перед зеркалом, Аккерман вынужден был признать, что впервые в своей жизни по-настоящему влюбился. Влюбился в какого-то глупого мальчишку. Леви совершенно не понимал, как умудрился увязнуть так глубоко, но ещё больше не понимал, чем он смог заслужить Эрена. По какой причине самый добрый, ласковый и щедрый мальчик выбрал именно его? И как его можно удержать? Ведь без него теперь совсем никак.

Леви боялся привязаться к парню и, вопреки всему, сделал именно это. И можно было бы махнуть на всё рукой, если бы теперь он не боялся потерять его. Люди бояться не собственных чувств, а того, что они окажутся никому не нужны. И сейчас в полной мере осознав всё, что испытывает к парню, Аккерман боялся только того, что тот оставит его. Боялся настолько, что ноги сами потащили его из ванной на кухню, туда, где чем-то гремел пацан.

Леви даже не понял, как оказался возле стоящего к нему спиной Эрена и как руки сами обхватили его обнажённый торс, зажимая в крепкие объятья. Он нужен ему, так нужен, что от нахлынувших эмоций хотелось выть. Но Аккерман только уткнулся лицом в широкую спину парня, сильнее прижимая к себе.

— Ты чего? — спросил Эрен, непривыкший к такому Леви.

— Ничего, — глухо буркнул тот, и по спине побежали мурашки от горячего дыхания, — просто захотел тебя обнять.

— А ты можешь хотеть этого почаще? — губы парня растянулись в счастливой улыбке, а ладони ласково погладили обхватившие его руки.

— Попробую, — задумчиво сказал Аккерман, смиряясь с суровой для себя действительностью — он в самом деле очень любил Эрена.

Спустя некоторое время взбесившиеся чувства поутихли и Леви смог взять их под контроль, снова почувствовав себя самим собой. Однако кое-что в нём всё равно безвозвратно изменилось, и как бы он не хотел, с этим пришлось смириться. От пацана он теперь никуда не денется, даже если сильно захочет. Впрочем, были в этом и свои плюсы. Теперь всё, что раньше попадало под категорию «да что, чёрт возьми, с ним происходит?» объяснялось более чем легко — Эрен. Эрен с ним происходит.

Каким же надо быть идиотом, чтобы не понять, что к чему раньше? Однако он ведь раньше никогда не любил и понятия не имел, что это такое. И тем не менее теперь, когда он знал, что это такое, особо легче не стало. Леви понятия не имел, что с этим делать и нужно ли что-то делать вообще? В конце концов, ведь в фундаментальном плане ничего не изменилось — они по-прежнему живут вместе, и у них все хорошо.

Ничего не изменилось, кроме того, что Аккерман наконец осознал всю глубину своих чувств и чуть ли не каждый день хотел врезать самому себе за то, что допустил всё это. За то, что втюрился, как последний сопливый придурок. Утешало, что влюбился он не в кого-нибудь, а в своего Эрена. А с Эреном можно пережить любую катастрофу, которую сам пацан, скорее всего, и устроит.

Окончательно приняв своё полное и безоговорочное поражение, Леви с несвойственной для него лёгкостью решил просто расслабиться и плыть по течению. Всё равно сделать с этим он уже ничего не мог, да и не хотел, а куда ведёт это течение, знал только пацан. Впервые в жизни он сам добровольно уступил кому-то в отношениях, но на всякий случай привязал к шее парня поводок, чтобы вовремя его одёргивать и всегда держать при себе.

Однако Аккерман не был бы собой, если бы не постарался хоть немного отыграть уйму потерянных очков. Он не давал пацану спуска на совместных тренировках, и как-то вместо обеда заставил в приказном тоне отсосать ему прямо за рабочим столом. Что он там говорил? Что ему нравится строгий и властный Леви на работе? Получите, распишитесь. Мужчина вдоволь потешил своё самолюбие, наслаждаясь глухими жалостливыми стонами и видом сопляка со своим членом во рту.

В субботу Леви, как обещал, оставил работу хотя бы до понедельника, послав Смита и его бесконечные сообщения куда подальше. Да, его не было на работе полтора месяца, но отдыхать тоже иногда надо. Занятый неожиданным заданием из универа, Эрен признался, что не успел придумать ничего особенного, поэтому, импровизируя на ходу, предложил поужинать в одном уютном, по его словам, месте. Аккерман нисколько не возражал, в душе порадовавшись, что не будет «ничего особенного». Как ни крути, а сюрпризы и празднование сентиментальных дат — это по-прежнему не его.

Машина плавно остановилась на парковке какого-то небольшого кафе в центре города, и парень первым выбрался из неё. Леви, погруженный в свои мысли, немного замешкался и, не заметив подошедшего к своей двери Йегера, начал её открывать. Он не догадался, что Эрен хотел открыть ему дверцу машины, поэтому по привычке посильнее толкнул её, широко распахивая. Увы, свою ошибку он понял, только когда дверь с глухим хлопком встретилась с носом парня.

Йегер одной рукой схватился за внезапно возникшее препятствие, второй рукой за лицо и протяжно замычал, морщась от не самых приятных в мире ощущений. Леви уже хотел броситься к нему, за одно мгновение перебрав в голове все возможные последствия удара и выбрав самый худший — перелом носа, но парень вдруг обречённо засмеялся. Он всё ещё закрывал нос рукой, но то, как он это делал, давало понять, что ушиб не очень сильный. Чёрт. Всё же у судьбы или Вселенной определённо есть чувство юмора. Леви, дверь и пацан. Всё, как и год назад. Впрочем, нет, с тех пор многое успело измениться, особенно они сами.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — массируя пальцами переносицу, спросил Эрен, в надежде, что Леви всё же догадается хотя бы в этот раз извиниться.

Аккерман нахмурился, соображая, что же он такого должен был сказать, а потом, вопросительно изогнув бровь, неуверенно ответил:

— С годовщиной?

Парень громко засмеялся, понимая, что и в этот раз извинений не дождётся, но тут же снова схватился за саднящую переносицу. Нос он точно не сломал, но синяк, возможно, будет. Поддавшись внезапно возникшему чувству, Леви вдруг взял парня за подбородок, притянул к себе, заставляя того немного наклониться, и очень нежно и осторожно поцеловал смуглый прямой нос. Эрен, кажется, даже забыл, как дышать, стараясь не упустить ни одной доли секунды этого момента. Он не удержался от того, чтобы ласково, едва касаясь, поцеловать любимые губы, встретив такой же чувственный ответ и блеск серых глаз с черно-серебряным отливом.

Пришлось ещё немного посидеть в машине, пока Йегер держал у носа импровизированный холодный компресс из снега и найденного носового платка. Не хотелось бы появиться в университете и в офисе с расплывшимся на пол лица синяком. Ощупав напоследок переносицу ещё раз, доктор Аккерман бросил пациенту: «Жить будешь» и наконец выбрался из машины.

Оказавшись в кафе, которое по дороге так нахваливал пацан, Леви нахмурился и недовольно поджал губы. Тёмное, скудно освещённое помещение с явно не новой мебелью и странными грубыми элементами в интерьере. Это больше походило на забегаловку, в которой ошивались весьма не богатые студенты. Раменная — так называлось это заведение, о невероятно вкусных блюдах которого соловьём заливался всю дорогу пацан.

— Йегер, ты куда меня привел? — хмуро глянул Аккерман на своего спутника.

— Знаю, выглядит не очень, — покаялся парень, виновато улыбаясь. — Но тебе понравится, обещаю.

— Не уверен, — скептически бросил Леви, озираясь по сторонам.

— Эй, на планетарий ты смотрел так же, но тебе понравилось, не спорь, — многозначительно улыбнувшись, ответил Эрен, не придумав в свою защиту ничего другого.

— В планетарии не было еды. Если хоть пылинку увижу — уйдём, — по тону стало понятно, что мужчина совсем не шутит.

— Так, а давай ты подождёшь снаружи? — виновато морщась, ответил пацан, сомневаясь, что хоть одно заведение в мире сможет в полной мере соответствовать требованиям чистоты Аккермана.

— Начал дело — доводи до конца. Давай уже сюда свой рамен, — Леви устало опустился на стул за ближайшим свободным столиком и выжидающе уставился на парня.

— Понял, сейчас всё будет, — ответил он так же, как когда-то на первом свидании, и умчался за едой, только в этот раз сначала быстро чмокнув своего любимого в щеку.

Брюнет только фыркнул на это его мальчишество и ещё раз взглядом сотрудника санэпидемстанции прошёлся по помещению. Тяжело вздохнув, он понадеялся, что еда окажется хотя бы съедобной. Однако все его опасения оказались напрасными, сытный суп с лапшой и мясом превзошёл все ожидания. Леви, как повар-любитель, по достоинству оценил наваристый бульон, самодельную лапшу и чудно́ приготовленное яйцо.

Эрен лишь облегчённо выдохнул, наблюдая, как Аккерман с аппетитом наворачивает немаленькую порцию. Что-что, а вкусно покушать Леви очень любил и ещё любил, когда его приятно удивляли, хоть и говорил, что терпеть не может сюрпризы. Йегер очень даже хорошо успел изучить его за то время, что они были вместе. Хотелось бы сказать, что парень знает свою пару вдоль и поперёк, но никогда не стоит забывать, что чужая душа — это потёмки, даже если это душа самого родного человека. Странно было осознавать, что всего год назад они были совершенно чужими людьми и вообще могли больше никогда не встретиться, если бы будильник Йегера в тот день прозвенел вовремя.

Наевшись досыта и уже покидая кафе, Леви даже решил, что как-нибудь попробует приготовить такой суп дома. Тем более оказалось, что пацану он очень нравился и они с друзьями часто приходили именно в это кафе в перерывах между парами.

Забравшись в машину, Эрен завёл мотор, обернулся, потянувшись к ремню безопасности, но рука так и замерла, не добравшись до цели. Парень случайно в окне краем глаза зацепил небольшой магазинчик, который не заметил раньше, и, загоревшись идеей, посмотрел на Леви.

— Подожди меня секунду, — бросил он улыбаясь и выбрался из машины.

— Ты куда? — спросил Леви, не представляя, куда Йегер в очередной раз навострил лыжи, но на его вопрос ответила только захлопывающаяся дверца машины.

Он может хотя бы пять минут посидеть спокойно, не придумав какой-нибудь гениальной затеи? Наверное, нет. Не то чтобы Аккерман против, но после катка стал относиться к идеям парня настороженно. Не хотелось снова себе по-глупому что-нибудь сломать.

Эрен нарисовался минут через десять с сияющей улыбкой до ушей и здоровым букетом каких-то странных синих цветов. Он забрался в машину и, сверкая своими жуткими глазищами, вручил букет Леви, звонко чмокнув его мраморную щёку. Аккерман так увлёкся разглядыванием цветов, что даже забыл отчитать Йегера за то, что тот опять приволок ему веник, как какой-нибудь сопливой дурочке.

Букет состоял только из одних довольно необычных цветов с зелёным стеблем, увенчивающимся синими соцветиями в форме шишек, обрамлёнными остроконечным воротничком лепестков. Жёсткие, острые, вытянутые по форме листья и колючки придавали растениям ещё больше необычности. Они и на цветы-то в классическом представлении толком не были похожи и напоминали, скорее, чертополох. Странные, но почему-то красивые. И где сопляк их только откопал?

— И что это за цветы? — спросил Леви, пристроив большой экзотический букет у себя между ног.

— Эрингиум, — ответил Эрен, выворачивая с парковки на дорогу.

— Как? — не понял мужчина.

— Эрингиум, — медленно, по слогам произнёс парень. — Я увидел их сейчас в цветочном и почему-то сразу подумал о тебе.

— То есть я, по-твоему, колючий и неживой? — дёрнув тонкой бровью, спросил Аккерман.

— Нет, — улыбаясь, отрицательно мотнул головой Йегер, — конечно, нет. Хотя колючий иногда, это верно. И вообще-то они живые, просто не такие, как все привыкли. Необычные, но красивые. Многим они могут показаться странными и даже не понравиться, но я их люблю.

Парень продолжил говорить, не отрывая взгляд от дороги, немного понизив голос, и стало очевидно, что говорил он уже совсем не о цветах. Эрен замолчал, не ожидая, что Леви что-то ответит на его слова, не фыркает и то хорошо. Аккерман молча наблюдал за парнем и, как только машина остановилась на светофоре, притянул его за куртку, утягивая в нежный и глубокий поцелуй.

Видимо, это и есть его ответ на очередное признание, и когда брюнет отстранился, Йегер готов был поклясться, что в его глазах на одно мгновение можно было прочесть: «Я тоже». Или ему просто так этого хотелось, что он увидел в серых глазах то, чего там нет? Он потянулся за ещё одним поцелуем, желая проверить свою догадку, но Леви отвернулся, пряча лицо за высоким воротником своего пальто.

— Всё, достаточно, закручивай обратно свой вентиль романтизма, пока меня не стошнило, — фыркнул Аккерман, сбрасывая с себя наваждение.

— Да ладно тебе. Можешь же и ты хоть иногда быть романтичным, — усмехнулся Эрен, возвращая взгляд на дорогу.

— Борзеешь, Йегер, — послышался привычный недовольный ответ.

Однако так легко парень сдаваться не собирался, видимо, решив любыми способами заставить Леви ответить ему. В ход пошли все запрещённые приёмы, от ласкового взгляда блестящих глаз до невозможно нежных губ, касающихся небольшой ладони. Вернувшись домой, Аккерман попытался сбежать от него, спрятавшись на кухне, и сделать вид, что занят цветами, но и это не помогло.

Эрен не пытался специально вынудить Леви хоть как-то отреагировать, просто почему-то именно сейчас не мог заставить себя оторваться от него. Всё его существо так и тянулось к этому невысокому темноволосому человеку с непростым, своенравным и капризным характером, с вечно хмурым, колючим взглядом самых красивых глаз. Развернув Леви к себе лицом, парень осторожно обнял его, обхватив руками, и, прижимаясь щекой к виску, закрыл глаза.

— Я тебя люблю, — тихо прошептал он, слушая размеренное дыхание и понимая, что больше ему в жизни ничего не нужно.

Эрен знал, что мужчина ничего не ответит, но это было уже не столь важно, главное, что он слышал и не отталкивал. Аккерман по привычке оставался безучастным, когда парень обнял его, но в душе всё снова перевернулось от самых ненавистных и самых желанных слов. Ему трудно поверить, что Эрен и правда мог любить его вот такого, но ещё труднее признаться в ответных чувствах. Он даже мысленно не мог это произнести и признаться даже самому себе ни одна пытка в мире не заставила бы его. Ни одна, кроме тёплых объятий его мальчика.

Леви зажмурился, сведя брови к переносице, будто чувства, что разливались в груди, причиняли физическую боль. Будто они выжигали его изнутри, и чтобы прекратить эту пытку, нужно дать им волю. Но именно этого он не мог сделать, никак не мог. Леви крепко сжал зубы, пряча лицо на широкой груди у парня, и тихо ненавидел себя за то, что не мог сказать то, что от него ждали больше всего. Он ненавидел себя за эту трусость и до смерти боялся, что Эрену однажды надоест его молчание и он уйдёт, так ничего и не поняв.

Леви сильно прижался к нему, крепко обхватив руками, и вцепился пальцами в его рубашку так, будто кто-то собирался отнять у него Эрена. Он прижался лицом к надёжной груди, не в силах сказать то, что чувствовал, но позволив этим чувствам затопить всего себя.

Парень теснее прислонил его к себе, пряча в своих тёплых руках, и зарылся носом в чёрные пряди на макушке, ощущая в душе невероятный покой. Леви только что сказал, что тоже его любит. Пусть не словами, по-своему, как мог, но от этого признание было только ценнее. Парень подумал, что этот момент он уже никогда не сможет забыть, и вдохнул, ощущая родной, любимый запах самого дорогого для него человека.