Mou > Комиксы > Любіть Україну, як сонце любіть

Глава 2: Вторая Речь Посполитая (2/2)

Любіть Україну, як сонце любіть Котлетки с макарошками 190540K

— Хто ти такий? — спросил парень, стараясь говорить более низким, грубым тоном.

— Ти мене вже забув?

— А маю пам’ятати якогось хлопчиська?

Внешность маленького незнакомца совсем не удивлялся украинца: низенький рост, в два раза меньше самого Украины, и невинное, бледное детское лицо; щёки были пухлыми, а чёрные редкие брови были слегка по приподняты, его пронзительные голубые глаза изучали нового хозяина хаты с особым интересом. Ухоженный темноволосый мальчик никак не заставил парня его вспомнить, но сразу видно, что у того характер непоколебим. Наглость ли это, а может и некая смелость, чтобы стоять перед страной и добиваться от него ответа.

— Не якогось хлопчиська, а сина делегата Національної Ради у Станиславові, капелана бригади Галицької армії другого корпусу, Андрія Михайловича Бандери, — с ухмылкой ответил мальчик, став в стойку. — Степан Андрійович Бандера.

Степан?.. Тот самый Степан со Станиславова, которому было от силы девять лет. Разве он смог так сильно поменяться, или у Украины сильно память отшибло? С этой войной он совсем позабыл даже его лицо, но голос почти не изменился. А ведь он всё такого же низкого роста, как и был прежде.

— Степан?.. — произнёс украинец, задумавшись глядя в сторону. — … Зі Станиславова? Той малий, що показував мені, як сам себе катував?

— Ось коли зазнаю тортури, буду вже тоді скушенний! — ответил Степан с гордостью. — Згадав нарешті?

— Та вже, мабуть, не забуду, — сказал Украина, усмехнувшись на такую уверенность старого приятеля.

Парень не заметил, как более широко приоткрыл дверь, благодаря чему Степан мог разглядеть не только его, но и хату. Она ему была знакома, поэтому он особо не зацикливал на неё внимание. Единственное, что смогло его удивить, так это то, как Украина повзрослел, особенно ростом. Он его совсем не смущал, так как сам находился в кругу старших парней. И всё же, не каждый увидит высокого чёрного человека, про статус страны и вовсе стоит умолчать.

— Ти теперь живеш у хаті Мельників? — спросил Степан. — Вони ще у шістнадцятому році покинули Старий Угрів разом зі всією худобою. Приходив дід, але після ляхів він поїхав до сім'ї.

— В них, скоріш за все, вже нема худоби… — тяжело вздохнул Украина, вспомнив, как через Великую Украину километрами проходили нескончаемые потоки людей со скотом. Им приходилось продавать своё имущество и кормилиц, садились на поезда и разъезжались кто куда, часто расставаясь со своими семьями. Картину, которую видел УНР, никогда не исчезнет с памяти ни отца, ни сына. — Не о них зараз.

— Може, ти мене в хату запросиш? — спросил тот.

И вправду, не совсем прилично говорить с человеком на пороге дома и не впускать его. Но украинец резко вспомнил про своего брата, который, ко всему прочему, ведёт себя слишком тихо. А вдруг он что-то натворил, что так тихо сидит и не двигается? Однажды такое и случилось: пока Украина читал книгу, младший успел разбить на ковре банку с помидорами и, вкусив кислятину, начал недовольно кричать и бекать. Никто не знает, как старший не смог услышать треск стекла.

— Стрільці вже давно сіли на візок та покотились звідси, — сказал Степан, думая, что тот больше переживал за ушедших польских солдат.

— … Ні, точно не зараз. Ввечері приходь, щоб ні одне живе око не бачило тебе тут. Це й твоїх приятелів стосується, — недоверчиво сказал Украина, пытаясь вглядываться вдаль, чтобы найти ещё двоих.

— Ти там книжки рідною мовою зберігаєш чи що? Добре, чекай на мене за чверть двадцяту, — сказал Степан и, махнув рукой, побежал отсюда.

Украина глядел тому вслед, пока не пропадёт с поля зрения глаз, а после закрыл дверь. Эта встреча, а особенно первые минуты, дали ему бодрящий заряд адреналина, но под конец его состояние пришло в норму. Он дико рад тому, что здесь есть кто-то ему знакомый, у которого он может попросить помощи. Конечно, есть один существенный минус: у Степана многодетная семья, и потому они бедны. Вряд ли они смогут понести даже малого украинца, но нужно как-то попытаться их уговорить одолжить молока и каши на время. Ради этого он не против потрудится на них. Работу для страны трудно будет найти, ибо кто такой смелый будет, чтобы взять его на работу? За такое неуважение раньше лишали жизни, и парень не думает, что такой страх к людей смог исчезнуть до сегодняшних дней. Хотя, если пойти в шахту, никто не заметит его. Только попробуй найти здесь шахту, гений.

Украина пошёл обратно к младшему, думая, что он смог такого натворить в комнате с кучей полотенец. Но вместо беспорядка он увидел, как брат пытается жевать твёрдую корку от хлеба. В этой картине нет ничего такого, если не учитывать тот факт, что он голоден и готов есть даже корки. Для старшего это была весьма страшная картина. Чего он боялся в жизни, так это того, что наступит голод. Возможно, это и есть его главный страх: что в доме даже зёрнышка не будет. От этого у украинца аж живот сильно крутит.

— Чого ти на підлозі сидиш? Застуду чи озноб хочеш собі заробити? — говорил парень, взяв того на руки и усадив на кровать.

— Хочу кашу, — сказал тот, смотря большими синими глазками на брата.

Эти слова были будто копьё в грудь. У него нет нужных ингредиентов, ему нужно масло, а для него — молоко. Неужели он не мог попросить об этом Степана? На простую кашу у него могло бы найтись пару стаканчиков, но нет, мысли Украины были заняты совсем другим. Ребёнок не может подождать до вечера, а если попытаться сделать ту же кашу без нужного молока и масла, то младшему может и не понравится, из-за чего он не станет есть. И снова мы возвращаемся к прежней проблеме.

— Ех, потерпиш трохи, малий? — понуро вздохнул Украина, погладив брата по маленькой голове, что обзавелась тёмными синими волосами, как и у родителей.

— Якщо трохи, — ответил тот, чувствуя, что уже не такой голодный, как был минутами назад.

— Добре… моя тяжка доля, — произнёс парень и, став на колени, легонько обнял младшего.

Он хоть и злился, что ему приходится всё вверх дном перевернуть и тратить нервы на поиски еды для ребёнка, но ни в коем случае не собирается сгонять злость на брата и винить его в этом. Тот ещё совсем маленький и ни в чём не виноват. На Украину свалилась стол ко проблем за раз: родня земля разделена надвое, родители неизвестно где; он сам в отдалённом от города селе, вокруг которого одни поля и леса, а ему надо заботиться о брате, словно о родном сыне. Но он не станет опускать руки, нет времени на жалобы и на совершения новых ошибок. Что бы там ни было, главная задача сейчас: ухаживать за младшим и пытаться уберечь его всеми своими силами, даже если придётся пожертвовать собой. Ради того, чтобы он не мучался от голода, стоит попытаться выйти на связь со сельчанами. Да будет хоть стыдно и страшно за себя, за их реакцию, просить это на коленях. Ему жизнь с самого рождения оказалась нелегкой, но если не он, то кто? Верно, никто другой.

— Після мандри ти ще не хочеш спати? — спросил Украина и встал.

— Трішки, але хочу їсти, — ответил ребёнок, продолжая грызть корочку.

— Можеш хлібом ще раз заїсти, поки я знайду тобі поїсти.

— Можна, — согласился тот.

— Якщо тримати скорінку у роті, то вона стане м’якіше.

После чего парень, нарезав ещё ломоть хлеба, дал брату и засел в гостиной. Было бы не плохо, чтобы младший со скуки побыстрее уснул. Так намного проще будет спокойно покинуть дом и поискать у кого-то молока, а может, и что-нибудь ещё выпросить. Украинцу всё же страшно выходить в люди из-за своей «великолепной» внешности, но ему стоит волноваться тогда, когда он уже будет по хатам бегать и просить милостыню.

… Прошло несколько минут, пока он думал, глядя в потолок. Стоит тут прибраться, ибо уже паутина свисает. Это не составит трудностей, он привык трудится, пока родители в разъездах, а Украина любит белый, чистый цвет.

Но его от мыслей прервал резкий стук в дверь. Украинец аж подскочил, испуганно смотря на дверь. У него, кажись, со слухом или вниманием большие проблемы, что он не слышит шелест травы около дома, и то, как по ней ходят. Кто же может быть за дверью? Стук был сильным, это точно не маленькая рука Степана. Возможно, это его отец Андрей Бандера? Или тот, что заметил Степана возле этой хаты? Здесь этого героя каждый сельчанин знает, особенно его любовь к разным приключениям, в которые он втягивает их сыновей и внуков.

Встав, он подошёл и приоткрыл дверь. Перед его глазами предстали двое польских солдат, что стоят в стойке впритык к друг другу, словно кого-то прячут сзади. Заинтересованный очередными гостями он открыл дверь полностью, представ перед ними. Ему не трудно было заметить, как их глаза округлились, но позже резко перевели свой взгляд в пустоту, будто ничего не видели. Вовсе неудивительно. Вдруг они резко козырнули, держа теперь одной рукой свои ружья.

— Mamy zaszczyt przedstawić Państwu Samodzierżca Rzeczpospolita Polska, — изрёк солдат, после так же резко со своим товарищем опустил руку и разошлись по две стороны, открыв вид на третьего…

… Перед Украиной предстал Польша, он же Вторая Речь Посполитая, сын короля и князя Республики Двух Народов, старшего Речи Посполитой. Он был в военной форме, украшенной медалями и орденами, а на его фуражке блеснул серебристый орёл. Польша, глядя свысока на парня, так и напоминало грозный лик хищного белого орла. Но украинец, кроме поднятых от изумления бровей, и носом не пошевелил при виде такой высокопоставленной персоны перед собой. Ему не был важен его статус и род, ибо он и сам успел идеально опечататься в его жизни: государство, что так подло подписало с их врагом мир, поделив УНР, прямо как в 1667 году. Перед ним стоит предатель, что ради клочков желанной земли отдал ЗУНР прямо в руки большевиков, и при этом прекрасно зная, какова его участь там ждёт. При виде Речи, как тот точно не ожидал, так это абсолютное спокойствие и сдержанность. Кулаки парня сжались, брови свелись к переносице, а сам Украина сдержанно вздохнул, показывая свою неприязнь к незваному гостю. Злость охватила тело, но не разум, потому он сдерживал себя. Совершить ошибку при Польше он никогда себе не позволит, как и простить себе такое. Хоть и было желание закрыть перед ним дверь, украинец выслушает его. И это будет очень сложно.

— Dzień dobry, Małopolska Wschodnia, — поздоровался Польша, шагнув к украинцу.

— Хто?! — разозлился тот, схватившись за ручку двери и сильно сжав её.

— Ukraińcy tak bardzo lubią brać wszystko sobie do serca, — закатил глаза поляк, усмехнувшись. — Tak bardzo przypominasz mi swojego tatę, reagujesz tak samo.

«Як я його, чортяку, розумію?» — задавался вопросом парень, у которого дёрнулась бровь.

Реакция украинца никак не смутила Речь, ибо этого он и ожидал. Хоть тембр и тон голоса больше напоминал ему его отца, УНР, но взрывным характером он пошёл папу, ЗУНР. Но в итоге же вышел тёмный, грозный парень, чернота которого подобна только Пруссии.

— Bądź miły, odpowiedz, mówisz po łacinie?

— … Умею, я не настолько глуп, — ответил Украина, посчитав этот вопрос оскорбительным.

— Какая радость, а то слушаю тебя и слышу один польский, но настолько безграмотный, что уши режет, — Польша специально издевался над меньшим, чтобы вывести на более «яркие» эмоции. — Но стоит признать, музыка у вас очень мелодична.

— Ты ещё гопака не видел, я могу тебе и под морду дать, — сказал Украина в ответ на оскорбление его родного языка. Он был уверен, что польская охрана не понимает латынь.

— Хм, вам присущ юмор, — ответил поляк, прищурившись.

Когда Речь переступил порог, украинцу пришлось отойти на пару шагов назад. Солдаты закрыли за ним дверь и теперь они могли полностью уединиться для важного разговора. Парня раздражало такое поведение, будто ничего не произошло. Последние события для всей Украины стали огромным горем, десятки тысяч жизней разрушены, культура и моральные принципы стираются с лица земли, а тот решил устроить трагикомедию. Как можно сейчас вести себя так легкомысленно, почему он на этой земле, на украинской территории чувствует себя словно пан? Украинцу трудно сдерживаться, но сейчас не подходящий момент учить Польшу морали.

— Видишь во мне предателя? — отвёл взгляд поляк, разглядывая хату. — Бросил, кинул вас, как «москаль» Катерину? С кем ещё вы меня сравниваете?

— На другие красноречивые сравнения ты и не достоин, — ответил парень, скрестив руки.

— Ох, спасибо, это оскорбление нанесло мне непоправимый вред. Но мне нет нужды стоять и оправдываться перед вами. Спустя долгие обиды ты сможешь когда-то понять, почему всё так произошло. Что не всё так прекрасно было, планы оказались больше похожи на сказки или бред очередного писателя, — монотонно говорил Речь Посполитая. — Поддержка Антанты, несомненно, мне очень помогла… но обернулась против вас. Уж слишком любили они Российскую империю, да гореть ему в вечном котле, что не могли смирится с рождением Украины. К сожалению, мораль стёрлась так же, как и их солдаты в Марне, Вердене… Мир слишком жесток.

— Я повторюсь, я не глуп. Жаль, что ты не можете признать того, что слишком самоуверен в себе.

— Хах, ты разбираешься в психологии? Поверь, я уверен в себе предостаточно, и это подтвердит моё и твоё положение сейчас. Не заставляй говорить «на карте».

— … Что ты хочешь от меня? Вывезти в Россию?

— Ни в коем случае, отдавать тебя в руки братьев-большевиков была бы роковой ошибкой. Я зря пожертвовал Малопольской Всходнией, чтобы тебя уберечь? Разве он сам зря пожертвовал собой, чтобы ты был здесь?

— Это не оправдывает совершенное тобою преступление! Ты прекрасно знаешь, что его отправят в «Тюрьму народов»! Ты отдал его туда, где гибель является мечтой!

— Украина, ты злишься, очень сильно злишься, — Польша существенно понизил голос. — Я понимаю… ведь без семьи кто мы такие? Ничто… Был бы ты мне не нужен, думаешь, я бы тратил собственные время на тебя? А ты для нас ой, как полезен. Не только для меня, но и для остальной Европы. Я уверен в себе, ибо ты сейчас здесь.

Риторика и манера разговора с поляком заставила Украину приделать этому особенное внимание, отложив злобу и претензии на другой план. Очевидно, что он что-то скрывает: какой-то хитрый план, как у коварного государства против другого. Парень не собирается участвовать в таком грязном деле, ибо ещё имеет в себе каплю достоинства не связываться с предателем и врагом.

— Позволь объяснить. Ты — будущее государство, поздравляю, тебе суждено откуда-то вылезти и объявить себя новым самодержцем. И это меня одновременно и радует, и тревожит. Лишь бы это не обернулось всё против меня… Если бы мне хотелось сделать из украинцев рабов и разделить, как мой отец, я бы это сделал ещё после Киевского похода и подписал договор с Россией, а Пилсудского даже не стал бы слушать. Но ведь послушал его, хоть и поплатился вместе с УНР.

— Я не против переложить на него всю вину, что он не разгромил Красную Армию в самом Киеве, а ждал, пока те отступят по тот берег.

— Вы прекрасно умеете перекладывать вину, не спорю. И всё же не хочу отвлекаться от темы. Если тебе суждено быть, то… большевицкому режиму не долго существовать осталось. И у тебя лишь два выбора: ждать своей участи через многие-многие годы, когда в разуме твоего народа будет один «серп и молот», или же встать вместе с вольными народами, чтобы бороться против новых имперских захватов всего мира. Не думаю, что русские будут относится к нам, как к равных, и вообще как в людям с их-то «идеалами». Что скажешь?

Как бы этот план не был сказан, какие бы слова и ситуации не подобрал Речь, перед Украиной был поставлен вывод: «либо ты со мной, либо ты никто» или же «сотрудничество с предателем». Рижский договор — вот факт отношения поляков к украинцам, а Польша представлять весь польский народ. Украинец не сможет простить ему это, даже если к нему подставят пистолет, он ни за что не станет совать свои руки в грязные дела совершенно чуждых ему государств, используя свой народ, как мясо с ружьём. УНР от безысходности совершил подобную ошибку, и повторять ошибки прошлого его сын никогда не посмеет. Как и Польша, он также представляет свой украинский народ, и он не хочет показать всему миру, что его люди готовы стать польскими наёмниками или пешками в их руках, что готовы за чужие планы и идеи жертвовать собственными жизнями. И даже когда у Украины сейчас нет иного выбора, как снова поверить Речи, сейчас явно не подходящее время создавать договоры и нести службу, чтобы в будущем получить удар в спину. Парень чувствует, что подобное обязательно повторится, особенно после первого впечатление от персоны Польши.

— … Думаю, тебе нужно дать время подумать, а то я давлю на тебя сейчас, — прервал тишину поляк и поправил на себе фуражку. — Время ответа само тебя достигнет. А мне стоит удаляться, дела государства, тому подобное… И ты у меня на самом главном крючке. Если мне тебя не уберечь, придётся предоставить это кое-кому другому.

Демонстративно подняв фуражку, Речь Посполитая попрощался и скрылся за дверью. Украинец вновь остался наедине с новообразованным хаосом мыслей у себя в голове. Теперь на его пути образовалась новая проблема: Польша, которому не терпится использовать Украину и украинский народ в своих планах. И что он имеет в итоге: голодного младшего брата, которого нужно кормить три раза в день, отсутствие скота, изоляция от социума (страх выходить к обычным селянам) и Речь Посполитая, что пострадает помимо персоны Украины и его народ. И это они даже не затронули тему поселения Галиции, которую веками поляки хотели присвоить себе. Чем они в этом лучше русских?.. Хотя бы в том, что не верят в идеи утопического коммунизма.

Вдруг послышался шум где-то на улице. Это были женские крики. Парень сразу же подошёл к окну и пытался увидеть, что там произошло. Приглядевшись, он увидел, как женщину, схватившую за одного из охранников Польши, солдаты кинули на землю и навели на неё ружья. Само государство в это время, верхом на своём коне, наблюдал за случившимся. Женщину попытался поднять молодой парень, вероятно, её сын. Но та не собиралась вставать, как бы юноша не пытался поставить её на ноги.

— Бандити! Вбивці! Напасник ти, а не месія! — кричала та, заливаясь слезами. — Двох синів забрали в матері! Чоловіка мого, Тарасця, вбили! За книжки вбили!

— Мамо, не треба! — говорил парень рядом с ней, оттягивая её подальше от охраны.

— І тя спідкає доля матері, Панство ляхів! І в ті сина заберуть! Обрабують ляшьскі землі харцизяки! До Бога ся звернеш, будеш просить вибаченє, а він ся відвернеть!

… Вот, картина «Малопольской Всходни». Матери лишаются мужей, сыновей лишают будущего.

Предыдущая страница Список Никто