нехороший сын (2/2)

– с ветерком прокатились

злится Ник. сам не зная на что.

– я помню в самом глубоком детстве мне нравились собаки и девочки. думаю, я мог бы вырасти семьянином. как в том фильме. а вышло как-то набекрень. обраточкой. потом все как-то слилось и нравились мне только кобели.

Ник смеется совершенно искренне. Олег жалеет, что затеял эту беседу. но уже ничего не попишешь.

– от своей матери я никогда не прятался. как это ее злило. я посвятил свои лучшие годы тому, чтобы вывести ее из себя. меня весьма обольщала идея отдыха природы на детях. я хотел, чтобы она всегда была только разочарована. чтобы она винила себя. чтобы была несчастна. и знаешь, в чем прикол?

– в чем?

– ей было похуй

Ник снова смеется.

– ей. было. похуй. вот такой альбом. в шкафу скелетики.

Олег хочет подойти, но Ник не дает. он говорит:

– ох, папочка, ты что это, огорчился?

порыв гаснет быстрее, чем взвился.

Ник вздыхает, встает со стула. пьет воду большими долгими глотками.

– неужели не было никого в твоем детстве?

– о каком это ком-то ты тут толкуешь?

– не знаю, о том, кто заботился бы о тебе?

– у меня был Макс

– с которым ты даже не разговариваешь

– «не брат, не сын, не муж, не друг. и все же укоряю»

Олег вздыхает, Ник спрашивает:

– а где мне с ним разговаривать? на спиритическом сеансе?

– он не умер

– в вашем мире

– и в твоем

– в моем?

Ник прокатывает на языке слово.

– в моем мире он под толстым-толстым слоем голубой глины. как щенок и вагон. и вообще. зачем ты испортил такой милый вечер?

– я не знаю