03.08.22 (1/1)
Они понимали друг друга с полуслова…
Первый был невысокий, но явно более харизматичный. Точнее саркастичный и язвительный. Он был крайне умен. Доктор Наук, как никак. Матерился, чтобы снять боль. Был резок, мог врезать и не посмотреть на человека даже. Критика ему давалась легко. Жесткий он был. Непробиваемый и чётко всегда говорил — «Будь проще. Не парься. Не стоит оно твоих переживаний». Вспыхивал и потухал. Чередовался крайне часто. Правда, истинно загорался он настолько редко, что никто и не помнил, умеет ли он гореть.
Второй был чуть-чуть повыше. Больше непредсказуемый и сумасшедший. Явно больной на всю голову. Старался быть культурным, максимально ухоженным. Играл на публику, он же актёр. Всегда подстраивался под всех, теряя себя. Никогда ничего о себе не говорил, так жил, точнее существовал. Ярко горел и сгорал, сам того не замечая.
Их беседы, смех и подколы были слышны за несколько метров. Взгляды эти все видели вокруг. А что они? Они смотрели только друг на друга. И ответ им не нужен был. Они знали всё.
Даже когда одним вечером старший напился и рыдал в плечо младшего, уронив очки, что первый подарил второму. Это был своеобразный жест заботы, приятно.
В тот вечер он слышал её голос. Видел вновь её черты. Платье, волосы, запах… Цветы, глаза, голос. Он утонул в ней.
Эта первая привязанность. Первое сильное впечатление, влечение, чувство — Он был уверен, что это его. Он был готов содрать с себя кожу, если бы она была ранена. Отдать всю кровь, чтобы она жила. Он отдал ей сердце и не получил его обратно.
Когда они познакомились, знаете, как старшему было страшно. Как ему было плохо. Как было больно. Как он ходил по льду…
Он позволяет о себе заботиться. Позволяет себя любить. Но в ответ не может этого дать. Он выгорел. Если очень надо и стыд берёт верх, то он может подыграть. Иногда ему это даже нравится. Нравится натягивать маску и играться собой, своими чувствами, имитируя реальность. Нет, он не представляет её перед собой вместо него. Он лишь представляет, что может отдаться также без остатка. Но после этого он желает удушить себя, резать кожу, чтобы текла кровь. Ведь нельзя играться с чувствами людей. Это мерзко, подло, низко и недостойно.
Сейчас находясь вдалеке, он отпускает её. Не смотрит на неё. Удаляет её видео, не пишет каждый день. Сменил картинку. Обои, убрал предметы, сменил статус, отодвинул её на второй план. Не забывает, но не преследует такое яркое желание написать, позвонить, поговорить, услышать её голос. Увидеть её. Обнять… Нет, теперь ничего из этого не хочется.
С ним… С ним всё сложнее… Он хочет посидеть с ним рядом. Чтобы его обнимали, а он мог спать на плече. Утыкаясь в шею, имитировать запахи, но поглощать тепло. Он хочет с ним смеяться. Показывать ему видео. Показывать ему танцы, писать новости. Обязательно болтать каждый день. Пусть не так это жизненно необходимо становится, но, просто, входит в привычку.
Он не видит его рядом с собой… Ещё нет. Но явно иногда ощущает. Эти руки, этот нос, это тело.
Среди всего он запомнил больше всего один момент — они сидели вместе. Сил почти не было, хотелось жутко спать. Уткнувшись носом в грудь, он не стеснялся голой кожи и волос. Ему было по домашнему приятно и уютно. Так он был одет по домашнему, взъерошен и лохмат.
Это он помнит, чётко… Они понимали друг друга. И оба знали, что нужно время. Остальное всё будет.