Фетиш (1/2)
― Учитывая всё вышесказанное, твой вкус на женщин начинает мне казаться мне всё более странным, ― буркнул Голос, неспешно потягивая горячительное.
― Мы с тобой уже это выясняли. Не тебе судить меня, ― Гастон одним глотком прикончил очередной бокал. ― А для деталей не самое подходящее место, ― закончил свою мысль мужчина, покосившись на изувеченную девочку, что поспешила вновь наполнить его бокал.
― Беспокоитесь обо мне? Как мило, ― протянула девочка с фальшивой слащавостью в голосе. ― В восемь меня заживо сожрал огромный серый волк, а после смерти я вынуждена подавать спиртное в таверне полной мёртвых извращенцев. Беспокоиться о моём розовом детстве немного поздно, не находишь?
― Поменьше сарказма, солнце, авось полегчает, ― ухмыльнулся Гастон.
― Ну так что? ― спросила девчонка, откладывая свои обязанности. ― Всё по стандарту? Большая грудь, тонкая талия и парфюма больше чем одежды? Или же твой друг не соврал и твои вкусы не ограничены куском мяса?
― Ты действительно наслушалась здесь слишком многого, ― покачал головой мужчина, но улыбки всё же не сдержал. ― Прекрасные крылышки детской наивности пообломали ко всем чертям. Выжила бы после той стычки с волком, пересела бы на метлу.
― Скажешь тоже, ― девчонка закатила глаза и, потянувшись за стопкой, плеснула себе порцию. Однако алкоголь на долго не задержался в её теле и вытек через раны на горле вместе с живописными зеленоватыми клубами пара. ― Общую нить ваших предпочтений начинаешь улавливать уже после первого разговора. У всех один и тот же по форме идеал. Только цвета иногда различаются.
― У местных начисто отсутствует вкус, ― туман морфия в голове сгущался. Шёл из самых недр мозга привлекая за собой то, что на трезвую голову люди обычно осторожно держат при себе. ― Только безнадёжно слепые и изнеженные личности перестают видеть разницу между банальной смазливостью и настоящей красотой. Её не скрыть даже за лохмотьями и нечёсаными со вчерашнего вечера волосами. Она вне стандартов или веяний. У неё особый запах, которые не в состоянии подделать ни лучший парфюм, ни сломанные корсетами рёбра. Я никогда не был тем, кто удовлетвориться отбившейся от своей стайки худосочной и, скорее всего, больной птичкой. Какими бы красивыми ни были её пёрышки, под ними нет ничего достойного внимания.
― На моей памяти так поэтично о ночных бабочках ещё никто не отзывался, ― улыбнулась девчонка.
― Давай на чистоту, ― начал Гастон, брезгливо поморщившись. ― Куртизанки это не просто безынтересные больные птички. Это настоящая подгнившая мертвечина. Каким падальщиком надо быть, чтобы позариться на эту тухлятину?
― Ужасно одиноким и жаждущим вдохновения творцом, ― выдохнула девчонка, драматично и наигранно вздыхая.