Разлом (1/1)

Когда сны сливаются с реальностью, это больно. Что происходит? Почему так холодно?

Запах железа и рваной травы заполняет гортань, и Дирк неудержимо кашляет. Горький дым. Сладковатый привкус тлена. Кусками искалеченная взрывами земля, ошметки живой плоти деревьев, цветов.

…и людей?

Дирк озирается в ужасе. Его ноги подкашиваются, а виски пронзает холодная спица боли. Вселенная словно срывается с цепи, захлестывая его сознание, разрывая на части. Кто говорил, что знает — что именно самое страшное во вселенной? Здесь страшно всё.

И это всё, совершенно всё вокруг, это всё — Дирк. Он чувствует каждую вибрацию пространства, он каждой частицей своего тела и разума поглощен этим калечным воздухом, этой рваной текстурой мироздания.

Дирк стоит на коленях, потому что не может стоять иначе, Дирк чувствует, как…

… давит на него многотонная толща бетона, кровь из уголка рта, ребра, размолотые в костяную крошку. Каждый вдох заливает тело невыносимой болью. Пить. Воды, хоть немного. Зачем-то, все еще живой. Страшно. Хочу домой.

… мечется между развалин и воронок взрывов прихрамывающей собакой, поскуливая от боли и ужаса. Хозяин, где мой хозяин? Кого защищать, куда потерялся Мой Человек? Где все, что происходит? Страшно. Хочу домой.

… прохладно катится слеза по пыльной щеке. Он уже совсем большой, ему пять, и такие большие мальчики не плачут, совсем не плачут, нужно вести себя хорошо, так мама говорила. Сжимать до боли в кулаке ее заколку. Мамы больше совсем нет. Он должен вести себя хорошо и не плакать. Страшно. Хочу домой.

… оттягивает руку совершенно не привычная тяжесть. Зачем мне все это, я не хотел убивать, я всего лишь призывник, остановитесь, не нужно. Когда в переулке на меня выскакивает внезапно растрепанная избитая девушка. Замереть, пытаясь проснуться. Черное дуло смотрит прямо в сердце, а я с отчаянным любопытством смотрю ей в глаза. Это закончится быстро? Страшно. Хочу домой.

… смотрит в лицо худощавому парнишке, забывшему про нелепое, огромное, не по росту оружие на боку. Пальцы дрожат. Ей просто нужно сделать один выстрел, и идти дальше. Там где-то впереди ждет маленькая сестренка и бабушка. Их нужно вывести в безопасное место, иначе поймают, изобьют, изнасилуют, как и ее. Зачем же смотрит в глаза? Это ее первый. Это нужно сделать, иначе он убьет меня? Страшно. Хочу домой.

Хочу домой. Я хочу домой. Страшно, страшно, мне очень страшно, мне очень, очень страшно. Слишком много всего. Слишком много для него. Звуки, запахи, чувства. Он сразу все они, все вокруг.

Это Дирк выбивает пинком дверь в доме, с безумным смехом разряжая обойму в хозяев. Это Дирк падает со стула, откинутый выстрелами к стене, и медленно сползает по светлым уютным обоям, оставляя за собой густо-алые потеки. Это Дирк сжимает в руках кухонный нож, в отчаянии бросаясь на убийцу своего отца, и распарывает напавшему горло с нечеловеческим криком. Кровь, повсюду, кровь, это не железо, это запах крови.

Кровь.

Она сочится из ран Вселенной, она течет по рукам, она забивается в легкие тяжелой пылью. Все. Сразу. Убийца. Убитый. Безумец. Сирота. Рыдающий старик. Изувеченный город. Сладко до тошноты пахнет измочаленная цветущая яблоня. Тихо тлеет на обочине забытый плюшевый медвежонок. Он залит страшными бордовыми потеками. Отчаяние. Страх. Боль. Боль. Боль.

Боль.

«Ты же спишь, Дирк», — вдруг прорывается через кошмар спокойный голос Тодда. «Ты проснешься, и все будет хорошо. Это просто плохой сон, ничего нигде не случилось, слышишь?»

Сон?

Это правда просто сон?..

Дирк просыпается рядом с перепуганным Тоддом от своего же хриплого крика, сжимая в руках все еще дымящегося медвежонка. Кровь на игрушке не успела засохнуть, и на дрожащих пальцах Дирка остаются липкие следы.