18. Твой рассудок в агонии бьется (2/2)
Капелов растерялся. Не сразу сообразил, что сейчас он находится в номере Тани. После всего того, что между ними происходило этой ночью, он совершенно потерял бдительность. Забыл, просто по-глупости даже не подумал вернуться в свой номер. Одинцов рвет и мечет, а у Валерия кружится голова. Слабость и легкая тошнота мешают соображать. Вдруг он ощутил теплые нежные ладошки на своих плечах. Таня ласково обняла его и ощутила, как сильно его трясет в ознобе. Тело холодное и чуть влажное. На сердце стало тревожно, и она крепче прижалась к спине мужчины. Валерий не шевелился. Все так же неподвижно сидел на кровати. Немного помолчал, а затем заговорил чуть дрожащим голосом. Наверное, от волнения.
— Жень, я решил немного прогуляться, пока нет жары. Да и народа еще совсем мало. Не люблю я суету и все это повышенное внимание ко мне… Прости, я кажется увлекся прогулкой и про время забыл. Старею, — совсем невеселый смешок вырвался из уст Кипелова. Он не любил врать, тем более друзьям, но сейчас был вынужден. От этого на душе было так мерзко, что хотелось провалться сквозь землю. Разменивать свою совесть на желания не легко. Ой, как нелегко. На душе кошки скребут. Да к тому же еще и тело почему-то явно не в форме.
Одинцов, тем временем сменив праведный гнев на милость, что-то еще сказал в трубку, на что Валерий пару раз коротко «угукнул» и нажал на кнопку сброса.
— Тань… Что-то мне не хорошо… — Кипелов скрестил руки на груд, потер свои плечи и поежился. Странный озноб и ломота сковывали все тело. Он подумал, что просто не выспался. Да и такие любовные марафоны уже не по возрасту. Почему-то ночью он напрочь забыл и о годах, и об утренних делах. Была только Таня. Она была всем миром. Она и сейчас весь его мир…
— Мне нужно идти. К себе.
Мужчина встал с постели, пошатнулся, но собравшись с силами, начал одеваться. Таня смотрела на его потерянное лицо и бледное, подрагивающее тело, но чувствовала лишь досаду. Он сейчас уйдет. Снова покинет ее и весь день будет далеко. Девушка совершенно не думала о том, нужна ли ему помощь и нормально ли его состояние. Где-то в дальних уголках души вопила совесть, пытаясь докричаться до разума, который сейчас жаждал лишь одного — быть с любовником как можно ближе, дольше и ни с кем его не делить. Это было так эгоистично, но плевать она хотела на все. Она ехала сюда к нему, чтобы напиться им до беспамятства, чтобы потом не было мучительно больно… Такая странная, глупая цель! Конечно, Таня и сама понимала, что это все — полнейший бред. Чем сильнее она тянется к нему, тем больше боли причинит ей разлука, но сделать с собой ничего уже не могла. Если умирать душой, сердцем, так с музыкой. Громкой, безумной, сумасшедшей.
Девушка почти бесшумно поднялась с постели, обняла мужчину со спины, сложив тонкие пальцы на его груди, и прошептала: «Останься со мной…» Кипелов замер, глубоко вздохнул и зажмурился. Один Господь знает, как сильно ему самому этого хотелось. Но так болезненно его кожа реагировала на каждое касание голого нежно-любимого тела, так сильно ноет каждая мышца, даже на лице, так тяжело держаться на ногах… Скупая одинокая слезинка сорвалась с ресниц, прокатилась вниз по щеке, и разбилась об пол. Сложнее всего оставаться мужчиной — ответственным и серьезным, когда рядом с тобой женщина, перед которой ты почти бессилен. Валерий схватил ее ладошки, стиснул их так, что девушка коротко вскрикнула и дернулась всем телом, прижал их к губам и прошептал еле слышно: «Отпуси меня, прошу…»
Таня отпрыгнула от Кипелова, сложила руки на груди, встала в позу и обиженно надула губки.
— Ну и иди! Мне все равно! Не хочу тебя больше видеть!!! — Таня кричала на его несколько театрально, но все-таки и впрямь была обижена. Глупо и бессмысленно. Ведь он не знал, что их время тает на глазах. Даже не подозревал. Сегодня он будет занят на сайнд-чеке, распеваться, а потом бегать по сцене, а на него из зала будут смотреть девочки влюбленными глазами. Такие же, как она сама. Кто-то его обожает всем сердцем, кто-то платонически любит, кто-то боготворит, а кто-то безумно хочет. А потом они будут дарить ему цветы, а он в ответ целовать их. Он! Ее Валерий! Ее мужчина! Это неимоверно злило девушку. Она ревновала. Безумно. Сходила с ума от всех этих мыслей и не хотела сейчас даже смотреть на Кипелова. Натуральный детский сад. Но какое это имеет значение? Сейчас ничего не имеет значения. Только он один…
Кипелов молча оделся, виновато опустив голову и подошел к двери. Но внезапно замер, коснувшить ручки. В нерешительности помедлил немного.
— Тань… Какой у тебя билет? — голос мужчины был совсем тихим.
— В первом ряду слева.
Их взгляды столкнулись. Несклько секунд девушка сердито смотрел Валерию прямо в глаза, гордо не отводя их в сторону, а затем не выдержала и едва уловимо улыбнулась. Она не могда долго злиться на него. Такой виноватый, растерянный, искренний… Такой пронзительный взгляд серо-голубых глаз. И он заметил! Заметил едва приподнявшиеся уголки ее губ. Расслабился, широко улыбнулся и пробормотал тихо-тихо: «Я буду тебя ждать! Таня…»