1. Твой вирус любви ядовит (2/2)
Хотя нетрудно предсказать…</p>
Рука вокалиста быстрым отточенным движением расстегнула на спине девушки лифчик.
О, нам нечего терять!</p>
Все меньше декораций, все меньше лишнего. Шершавая теплая ладонь нежно прошлась по талии, животу, оставляя за собой горячие следы на трепещущей коже, проскользнула под джинсы. Низ живота девушки наливался свинцом, она безвольной куклой почти повисла на вокалисте. Последняя пуговица сдалась, чиркнула молния.
Кипелов внезапно отстранился. Он смотрел на Таню в упор. Такого взгляда она никогда еще не видела. Совершенно новые бесовские огоньки играли в этом холодном взгляде. Это был уже не тот герой лирических песен, в которого она влюбилась. Это был хищник, смакующий свою победу над беспомощной пойманной жертвой. Но в то же время Кипелов был настолько нежен и деликатен, насколько вообще мог сдержать желание, чтобы не сделать больно этому хрупкому дрожащему существу.
Стремительным движением Валерий снял с себя майку и снова приблизился, чтобы поцеловать девушку.
— У меня никого не было еще… — слова перебили поцелуй. Прежде, чем Таня услышала ответ, ей снова показалось, что прошла целая вечность.
— Я это сразу понял. Ты просто чудо.
Это было сказано точно в самое сердце девушки. Ей казалось, что вот этим рукам можно полностью отдаться и раствориться в них. Пока Таня парила на седьмом небе под впечатлением от внезапного и такого нежного комплимента, Кипелов резко развернул ее спиной к себе и медленно, аккуратно спустил джинсы, белье.
Через несколько мгновений девушка ощутила, как к промежности прижалось что-то большое и теплое. Не сразу осознав происходящее, Таня тем не менее успела испугаться того, что вот сейчас, именно сейчас это произойдет. Захотелось бежать, кричать и одновременно слиться с любимым мужчиной в единое целое. Все ее существо билось в истерике от столкновения таких противоположных чувств и такой жгучей остроты реальности.
Короткая вспышка боли, резкое движение внутри, громкий вскрик, заполненность до краев. Перехватило дыхание и закружилась голова, ноги ватные. Пауза. «Тссс» у самого уха и горячее прерывистое дыхание.
— Прости, — голос чуть хрипловатый, такой сексуальный. Еще несколько коротких движений, отдающих неприятной саднящей болью.
Валерий вынимает член почти полностью и снова входит глубже, глубже, еще глубже с каждым разом, заставляя прогибаться поясницу девушки и прогоняя по позвоночнику волны тепла, бьющие в голову изнутри. Он трахал ее нежно и настойчиво, не давая опомниться. В ушах Тани звенело, голова не соображала. Она слышала глубокое шумное дыхание за спиной, чувствовала его на своей коже, остро ощущала крепкие ладони то на плечах, то на талии и большой член внутри. Темп и амплитуда нарастали, и все сильнее хотелось полностью отдаться инстинкту. Через какое-то время девушка уже сама двигалась навстречу вокалисту, удивляясь собственной активности, насаживалась на член и постанывала в такт движениям. Все это быстро превратилось в какой-то дикий животный трах со стонами и подрыкиванием. Таня была в шоке от самой себя. Хотелось больше, сильнее, глубже… Низ живота свело спазмом, словно большой шарик надулся до упора и вдруг лопнул миллионом искр, заполнив все тело и сознание. Девушка вскрикнула и на мгновение потеряла сознание, обмякнув на столе.
Кипелов подмял девушку под себя, прижав к столу всем телом, и рывками со всей силы стал трахать ее, упиваясь приближающимся оргазмом. Таня почувствовала интенсивные толчки члена и разливающееся внутри тепло. Кипелов обмяк и навалился на хрупкую девушку всем весом. Он не мог отдышаться. Это было так сильно.
И только тогда, когда он вышел из нее, к Тане начал возвращаться рассудок. Моментально накатил стыд и полное непонимание, как теперь вести себя с кумиром после того, что произошло между ними. Первый в жизни секс с шестидесятилетним рокером в гримерке на столе в позе раком! В мечтах все было таким наивным и примитивным… Таня на ватных ногах выбежала пулей из гримерки в наскоро надетых джинсах, по пути застегивая последние пуговицы блузки негнущимися после сильного оргазма пальцами, оставив позади недоумевающего Отца Русского Рока в по-прежнему спущенных до колен кожаных штанах.