НЕДОВЕРИЕ (1/2)
У меня к тебе недоверие.
Это был вопрос времени, когда Гарри напишет такую фразу.
Юноша вздохнул и перевёл взгляд на стену комнаты. Плакат с какой-то американской квиддичной командой, за которую болеет Финниган, пестрил сине-красными цветами и белозубыми улыбками игроков.
В квиддиче вот всё понятно. Если ты не доверяешь товарищам - матч вы продуете с вероятностью в 90%. Если не будешь верить в своих товарищей - начнёшь отвлекаться на всё вокруг, пытаясь выполнить их работу лучше, чем они, ослабляя собственные позиции...
А в Антонине Долохове не было понятно ничего.
Он спокойно выдерживал все истеричные моменты Гарри, вызванные фактом недоверия, при чём иногда даже давая что-нибудь разбить в их коттедже. То ли сигареты у него не с обычным табаком, то ли воистину нервы железные.
— Просто объясни мне! Это так сложно? — Не собранный Кубик Рубика летит в стену. — Хоть одну чёртову причину! Зачем я тебе? Ты бы давно убил меня если бы хотел, давно бы сдал Лорду, я не знаю... Что тебе нужно? У меня ничего нет! — В стену летит перечница, а солонкой Гарри хоть и замахивается, но соли у них дома кот наплакал и идти посреди ночи в круглосуточный магазин за пять кварталов он не хочет, поэтому ставит её обратно на стол.
— Выдохни, /Герой/, мне от тебя ничего кроме тебя не надо. — Но Гарри не верит.
Возможно, он мыслит стереотипами, раз думает, что метка на руке - клеймо полностью павшего человека. В голове тут же появляется образ Драко Малфоя, которого едва ли можно было назвать павшим, а скорее сброшенным, и ему тут же становится стыдно.
С другой стороны, Гарри точно знал, что Долохов в ряды Рыцарей пришёл добровольно, пусть и не одобряя некоторых методов, однако полностью симпатизируя целям и Лидеру.
И оттого Гарри злился ещё сильнее.
— Но почему? Ты же сторонник Лорда!
— А ты к нему хочешь? — Уголок губ мужчины дёргается вверх, в намёке на улыбку, а голосом его даже ангела можно было бы заставить согрешить.
— Я не хочу к нему!
— Ну значит не еби мне мозг, blyat'!
Их конфликт угасает, когда мужчина притягивает Гарри к себе и начинает почти невесомо водить руками по его спине, чувствуя пальцами каждый позвонок.
— Я всё ещё не могу понять причину твоей симпатии.
— И хер я клал на это. — Доверительным шёпотом сообщает мужчина. Потому что Антонин скорее умрёт, чем скажет этому Гриффиндорцу правду.
Юноша в ответ утыкается носом в плечо Долохова и запускает ледяные ладони под его бадлон, посылая по телу толпы мурашек и заставляя слегка вздрогнуть от контраста температур.
Ещё один аспект, вызывающий недоверие.
— Разве ты можешь бояться холода? Ты же... Русский?.. — Антонин молчит, но Гарри в воздухе ощущает не высказанное ”Blyaaaaat'”, и тут же смущённо фыркает. Возможно, он не первый, кто говорил с ним об этом.
— Ты видишь на мне кожу толщиной сантиметров в пять, покрытую длинным густым мехом? Я вот не вижу, но это же ты у нас в очках, может где и разглядишь. — Гарри в ответ лишь улыбается и слегка оцарапывает чужой животик ногтями, постепенно скользя всё выше, оглаживая рёбра и добираясь до ключиц.
Он не смотрит мужчине в глаза, но более чем уверен, что зрачки затопили радужку, а где-то в глубине начал разгораться огонь возбуждения.
Гарри не верит, что такие простые действия способны вызвать что-то столь сильное и яркое и пытается убедить себя в том, что Антонин хороший актёр, но стоило ногтям задеть затвердевшие соски, как мужчина с весьма неожиданным рыком поднимает свою жертву на руки и, на очень долгие две секунды посмотрев в её глаза, направляется в спальню.
Гарри вздрагивает на холодных простынях, но моментально приподнимается, чтобы стянуть с себя футболку, тут же чувствуя, как её разрывают на части.
Гарри не любил такое отношение к одежде, особенно к относительно новой одежде, которая не была повреждена до этого...
Но озвучивать претензии не стал, утопая в угольно-черных глазах Антонина и сгорая в огне, который в этих глазах отражался.
Долохова нельзя было назвать /Нежным/. Когда мужчина впивался зубами в шею, оставляя ярко-красные засосы и укусы, Гарри нежности не чувствовал, но чувствовал его руку, ласкающую внутреннюю часть бёдер через ткань спортивных штанов и извивался от нетерпения.
Доверял ли он Антонину в постели?